Баренцев Евро-Арктический регион как инструмент мягкой силы на Северо-Западе России
Продолжение публикации. Предыдущая часть публикации.
Западный экспансионизм в образовательной сфере на Севере России. Часть I.
Уже ни для кого не является секретом, что непрерывные реформы в сфере образования практически полностью не соответствуют закону об образовании, за исключением пунктов об обеспечении конкуренции образовательных услуг и интеграции систем образования с зарубежными, правда не на равноправной и взаимовыгодной основе, как это прописано в законе, а ценой отказа от собственной образовательной школы и путем включения в болонский процесс по принципу “наш водопровод к их канализации” (источник). То есть образовательные реформы, осуществляемые сверху, принимают вопиюще антинародный, антинациональный характер, при этом данные негативные процессы тщательно маскируются от граждан, чтобы те не заподозрили неладное.
Тем не менее образовательная отрасль обладает определенной инертностью, в основном, благодаря самоотверженному труду педагогических кадров “старой закалки”, и потому мутирует в сферу образовательных услуг, формирующих человека-потребителя, не так стремительно, как того бы хотелось либеральной элите. По этой причине российские высшие и средние школы все ещё способны выпускать кадры, востребованные не только отечественным, но и международным рынком высококвалифицированного труда.
Сотворив всё что можно с российским образованием сверху, враждебные России силы теперь принялись уничтожать образование ещё и снизу. Речь идет о международном образовательном проекте Teach For All, который спонсируется такими транснациональными корпорациями, как The World Bank и ExxonMobil. В переводе на русский и применительно к российским реалиям, проект имеет название “Учитель для России”. Суть данной программы примерно в следующем. Выпускники российских вузов проходят какие-то курсы, потом устраиваются в школы, и вместе с школьной зарплатой получают ещё сверх ни много ни мало - 35 тыс рублей. Таким образом Запад пытается создать на местах т.н. “агентов изменений”, которые должны будут определенным образом форматировать сознание школьников.
Кроме этого, по мнению немецкой газеты Die Welt, на самом высочайшем уровне правительства был дан сигнал к активному наращиванию академических контактов между Россией и Германией, что является форсированным продолжением политики на интернационализацию российских вузов. Ответственным за данные реформы назначен Андрей Фурсенко, известный своим высказыванием о том, что Россия должна готовить не человека творца, как в СССР, а человека потребителя услуг.
Уже только рассматривая данный контекст, можно предположить, что сотрудничество в рамках БЕАР по линии образовательных учреждений между Россией с одной стороны и Финляндией, Норвегией и Швеции с другой, как минимум, ставят российские учебные заведения в зависимое положение от заграничных партнеров. Одним из важнейших факторов, определяющим зависимость нашей образовательной системы от зарубежной, является внедрение доминанты рыночных механизмов в образовательную среду, создание сферы образовательных услуг. Фактически за этим стоит отказ государства от патриотического воспитания студенческой молодёжи в отношении истории государства, национальной идеи, вектора развития страны. В результате, чтобы выжить на рынке образовательных услуг, ВУЗы вынуждены всё чаще руководствоваться рыночной конъюнктурой, зачастую используя зарубежных грантодателей, которые платят отнюдь не за продвижение национальных интересов России. Особенно уязвимыми становятся ВУЗы с преимущественно гуманитарной направленностью, которые так или иначе вынуждены продвигать среди молодежи специфические идеи на деньги зарубежных грантов.
Ещё больнее бьёт рынок по системе воспроизводства педагогических кадров, которые в будущем должны составить основу народного (или уже “инородного”?) образования, то есть по педагогическим ВУЗам. С одной стороны, низкая социальная защищенность педагогов приводит к падению престижа школьного учителя. С другой стороны, низкий престиж учительской профессии не позволяет педагогическому ВУЗу зарабатывать на подготовке и переподготовке учительских кадров, что вынуждает педагогический ВУЗ, в целях выживания, перепрофилироваться на более востребованные рынком образовательные услуги. Как следствие, студентам становится невыгодно осваивать учительскую профессию, а ВУЗам становится невыгодно обучать будущих учителей, в результате чего падает количество учителей и их качество. В этом случае говорят о “двойном негативном отборе”, когда не лучшая часть выпускников школ поступает на педагогические специальности и не лучшая часть выпускников педагогического ВУЗа устраивается потом в школы (источник).
“Двойной негативный отбор” - это лишь внешняя сторона медали, основная причина которого лежит в мотивационной сфере, а именно, в стремлении построить успешную карьеру, которая не совместима с педагогической деятельностью в принципе. Конечно, если за аксиому учебно-воспитательного процесса брать принцип Сухомлинского - “сердце отдаю детям”. Очевидно, что этот принцип абсолютно не совместим с принципом построения успешной карьеры и принципом “как-то устроиться в жизни, хотя бы в школе”. А преподавательский состав педагогического ВУЗа - он разве не должен отдавать сердце будущему поколению учителей? Вопрос риторический. Но разве возможен утвердительный ответ на него в условиях, когда преподаватели педагогического ВУЗа должны соответствовать реалиям рыночных отношений - конкурировать друг с другом за часы, перепрофилироваться на более востребованные рынком направления, которые становятся источником карьерного и финансового роста, зарубежных поездок и тем самым противопоставляются деятельности по воспитанию молодых педагогических кадров, которая теперь лишена былого престижа?
Другой негативный фактор, ставящий нашу образовательную систему в неравное положение перед Западом - это болонизация учебного процесса. Одна из основных проблем здесь состоит в том, что советские ВУЗы готовили специалистов по специальности, как правило, за 5-6 лет. Теперь требования изменились - чтобы стать бакалавром, то есть готовым специалистом, необходимо всего 4-е года обучения по специальности. Это значит, что необходимо подвергать пересмотру учебные программы, сокращая часы на предметы, что не может не сказаться на качестве подготовки специалиста.
Оказавшись в неравных отношениях с западной системой образования, российские ВУЗы должны играть по правилам, которые в значительной степени диктуются из-за рубежа. В особенно опасном положении оказываются гуманитарные ВУЗы, которые оказываются под влиянием транслируемой из-за рубежа точки зрения, в частности, на историю Великой Отечественной войны. Эти риски тем более велики на волне непрекращающихся попыток десоветизации в России.
Как бы то ни было, в 2003 году в образовательной политике России был взят курс на интернационализацию высшей школы, которая реализовалась в форме присоединения к Болонскому процессу, вхождения в “Европу знаний”. В регионе БЕАР данный курс выразился в создании “Баренцева трансграничного университета”, который первоначально оформил Финско-Российскую трансграничную образовательную среду, и к которой впоследствии присоединились образовательные системы таких государств, как Норвегия, Швеция, Дания, Канада и Гренландия. В сложившихся условиях региональный сегмент российской образовательной системы на территории БЕАР оказался один на один с развитыми образовательными системами скандинавских стран, обладающих значимым экономическим и интеллектуальным потенциалом (источник, стр. 41).
В отличие от Российской Федерации, образование которой было отпущено в свободное рыночное плавание, в скандинавских странах интернационализация образования проводится в высшей мере продуманно, при значительной финансовой поддержке государства. В этих странах образованию отводится центральная роль в поддержании национальной системы всеобщего благосостояния и национальной идентичности, при этом сохранение и развитие национальной культуры рассматривается как важнейшая обязанность университетского сообщества. Выбор стратегии интернационализации, как в Финляндии, так и в Норвегии, основан на глубоком анализе национальной специфики, геополитического положения, приоритетов экономики стран, особенностей языка, истории и культуры, а также сложившихся традиций. Стратегию интернационализации как Финляндии,так и Норвегии можно охарактеризовать как «стратегию привлечения квалифицированной рабочей силы», позволяющей странам обеспечить максимальные преимущества, которые только может дать интернационализация с учетом специфических целей и интересов образовательной политики в целом (источник, стр. 26-28). Не удивительно, что в условиях идеологической и стратегической невнятицы, скудного финансирования и вульгарно проводимой интернационализации с разрушением сложившейся советской образовательной школы, региональный компонент образовательной системы на Севере России просто не способен конкурировать на равных с накачанными материально и концептуально образовательными системами Северной Европы. И результат не замедлил сказаться - в 2011 году в одной только Финляндии обучалось 1500 российских студентов, в то время как в России обучалось всего 50 финских студентов (источник). То есть речь идет о пресловутой “утечке мозгов”.
Безусловно, данное обстоятельство осознается северными вузами России: “Благодаря BCBU (Barents Cross Border University - «Баренц Трансграничный университет» - прим. авт.) финские университеты получают возможность прямого проникновения на рынок образовательных услуг России и таким образом увеличивают контингент студентов-иностранцев, обучающихся в вузах страны, что позволяет значительно увеличивать и ассигнования в систему высшего образования Финляндии, придавая дополнительный импульс ее развитию”, но выводы при этом делаются в корне неверные: “В свою очередь, для российского университета значимым оказывается само движение в сторону реализации основ- ных принципов Болонской декларации через внедрение двухуровневой системы обучения, модульно-кредитной, а также системы менеджмента качества” (источник).
В этой связи провокационно выглядит интервью проректора по образованию университета Оулу Олли Сильвена, данное газете “Мурманский Вестник” в ноябре 2010-го года: “...как отметил в интервью «Мурманскому вестнику» проректор по образованию университета Оулу Олли Сильвен, финских студентов в российских вузах практически нет: надеемся, это станет возможным, когда увеличится число вузов в вашей стране, которые будут вести свои магистерские программы на английском языке, - пояснил проректор. В Оулу, кстати, по различным программам обмена обучаются и наши соотечественники. На прощание Олли Сильвен добавил, что России и Финляндии есть чему поучиться друг у друга в сфере образования. Воспользовавшись случаем, я спросила у него: какой секрет кроется в финской системе образования, которая в этом году признана, по оценкам международной организации экономического сотрудничества и развития, самой лучшей в мире? На что, вздохнув, он ответил (вероятно, скромно потупив взор - прим.авт. статьи): - Я не знаю других секретов, кроме трудоголизма”. Конечно же Олли Сильвен забыл уточнить, что трудоголизм должен поддерживаться государственной политикой в сфере образования.
Но "утечка мозгов" - далеко не единственный вызов, с которым сталкивается высшая школа, решившись на интернационализацию в условиях рынка...
Продолжение следуетОригинал статьи на сайте 51eot.su