«Получившие ранения ополченцы никому не нужны. А обратно им дороги нет»

В России нет структур для работы с политическими эмигрантами из Украины. Миграционное законодательство несовершенно и не приспособлено к современным условиям. Законы, призванные облегчить соотечественникам адаптацию в России, отягчены пунктами, затрудняющими их применение.

Российская Федерация до сих пор не дифференцирует миграционные потоки с территории Украины, что приводит к трагическим недоразумениям.

Для нормализации ситуации необходимо сформулировать задачу на самом высоком уровне, считает лидер Союза политэмигрантов и политзаключённых Украины Лариса Шеслер.

С ней полностью соглашается обозреватель ПолитНавигатора Валентин Филиппов.

https://www.youtube.com/watch?v=IE7BwGXFxQA

Валентин Филиппов:   Лариса, здравствуйте!

Лариса Шеслер:  Здравствуйте, Валентин.

Валентин Филиппов: На Украине политические репрессии есть, а в России политических беженцев нет. Это что? Это злой умысел или опять какая-то несогласованность российских властей между собой?  

Лариса Шеслер:  Я думаю, что на самом деле, не принято политическое решение насчёт того, что же происходит на Украине. Безусловно, на всех уровнях, и в Общественной палате, и в Государственной Думе, и на телевидении, везде артикулируется состояние на Украине: — На Украине идут политические репрессии.

Мы знаем, что сотни и тысячи человек находятся в тюрьмах по политическим обвинениям. Это не только ополченцы, это мирные гражданские люди. Мы знаем и в Одессе, и в Харькове, Николаеве, Кривом Роге, и на Западной Украине. И таких людей много.

Однако, как только мы пересекаем границу России и Украины в поисках убежища от политических преследований, сразу выясняется, что, во-первых, на территории России практически нет понятия «политический эмигрант».   Вот у меня есть данные по ФМС, там есть такая графа, количество людей, которые попросили политического убежища. – Ноль.

Соответственно, количество людей, которые получили политическое убежище — тоже ноль.

В законе, который был принят в 1993 году, было прописано, что на политическое убежище может претендовать только тот гражданин, который приехал из страны с визовым режимом.

И это сегодня на 100% преграждает возможность получить политическое убежище на территории России.

Ну, таким образом, фактически такой возможности не существует. Хотя графа такая в отчётах ФМС существует.

Я думаю, что здесь столкнулись мнения и позиции двух сторон российской власти.

С одной стороны, есть государственная позиция, которая говорит о том, что русских соотечественников нужно принимать. И для этого был разработан закон о носителях русского языка, который предполагал, что соотечественники без особых проблем смогут получить российское гражданство.

А, с другой стороны, мы знаем, либеральная такая верхушка России, для них каждый въехавший, каждый новый гражданин России — это претендент на очередной кусок пирога и претендент на собственность ресурсов России, и так далее.

Им эти люди не нужны.

Валентин Филиппов:  Ну, да. «Это всё-таки, наш общий газ, а мечты сбываются только у Вас»  Песня такая была…. 

Лариса Шеслер: Вы же знаете этот закон, о носителях русского языка. Пресловутый закон, о котором очень много говорилось, очень много писалось. Хотя его тоже, даже через ГосДуму ограничили.

Если Вы родились на территории нынешней России, и являетесь носителем русского языка, то Вы по очень упрощённой программе можете получить гражданство.

И вот, опять же. По данным ФМС, они все выложены на сайте, с начала этого года, как Вы думаете, сколько в Москве человек получило гражданство, как носители русского языка?

Валентин Филиппов:  Я знаю по Крыму. Семь человек.   

Лариса Шеслер:  А вот в Москве четверо.

Валентин Филиппов: О, ну, так, смотрите! Крым впереди Москвы!  

Лариса Шеслер:  Да. Хотя, на самом деле, когда этот закон принимался, подразумевалось, что порядка ста, двухсот тысяч человек в год смогут получить гражданство по этому закону. А прошло уже около двух лет.

Валентин Филиппов: Ну, он сложный, какой-то, мне кажется.    

Лариса Шеслер:  Для того, чтоб им невозможно было воспользоваться, очередной крючок  внесли, насчёт того, что для того, чтобы получить гражданство, нужно получить документально подтверждённый отказ с той стороны от украинского гражданства.

И Украина, соответственно, никаких подтверждений не даёт. И поэтому, ни один гражданин Украины не получил гражданство России по этому издевательскому, садистскому закону.

Валентин Филиппов:  Так я Вам больше скажу. У меня была мысль отказаться от украинского гражданства, но выяснилось, что я для начала должен официально оформиться на территории Российской Федерации, потом стать на консульский учёт, и только потом отказываться от украинского гражданства.

А сие, в принципе, невозможно.   

Лариса Шеслер:  Ну, и, на самом деле, отказаться от украинского гражданства с украинской стороны невозможно. Потому что Вы можете сколько угодно бомбардировать письмами министерство иностранных дел или посольство Украины, никакого официального подтверждения, что Вы уже не гражданин Украины, — Вы не получите.

Валентин Филиппов:  Не, ну я их могу понять. Вход на Украину был бесплатный, выход должен быть платный  Столько кредитов набрали, что надо поделить на всех, и кто хочет лишиться гражданства, должен внести свою долю. И штраф. И проценты    

Лариса Шеслер: Это, к сожалению, очень осложняет ситуацию с нами, эмигрантами, которые приехали в Россию в результате этого незаконного переворота, в результате политических репрессий, войны на Донбассе, уничтожения мирного населения, мирных граждан в Одессе.

Валентин Филиппов: Так, а что же делать? Ходят слухи про существование проекта закона о политэмигрантах именно из Украины….  

Лариса Шеслер:   Каждый раз, когда я встречаю информацию о том, что, вот, сегодня уже рассматривается закон? облегчающий положение украинских эмигрантов, я всегда опасаюсь, что все эти улучшения, как и предыдущие, приводят только к ухудшению.

Здесь самая большая проблема в том, что в российском обществе формируется абсолютно неправильное представление об эмиграции из Украины.

Во-первых, полное несоответствие реальным цифрам.

Как Вы думаете, сколько человек в России получило статус беженца в 2014 – 2015 годах?

Валентин Филиппов: Опять, таки, я не знаю, но, наверное, не более 20 тысяч.    

Лариса Шеслер:  400 человек.

Валентин Филиппов:  400? Ой, классно как! Не, но статус беженца, он очень неудобный. Тебе вместо документов выдают какую-то бумажку.

Мы же приезжаем, мы сильные, здоровые, образованные люди. Чего нам это беженство просить? Мы можем работать, мы можем себя обеспечивать, в большинстве случаев.

Вот это беженство, это, наверное, получают инвалиды. Наверно, получают старики.     

Лариса Шеслер:   Да. Но социально незащищённых, всё-таки, намного больше, чем 400 человек. Матерей-одиночек. Пенсионеров. Больных. Инвалидов. Людей, которые вынуждены были выехать из-за войны. Они тоже не могут получить беженства. Но.

Следующий статус – временное убежище. Вот, по нему живёт чуть больше 300 тысяч на территории России. Вот по нему тоже изымают паспорт. Паспорт по временному убежищу тоже изымают.

Но, мы же все, граждане Украины, ждём и просим одного. Вы совершенно правильно сказали. Мы все взрослые здоровые люди. Нам не нужны подачки. Нам не нужны подаяния. Нам не нужны льготы. Нам нужно только право законно находиться на территории России, не боясь ФМС, не боясь депортации, не боясь штрафов безумных за отсутствие регистрации.

Вот это только мы просим у российской власти. И у России.

Мы ощущаем, что мы приехали домой. Мы приехали к себе на Родину. Там, где все говорят на нашем языке. Мы говорим на родном языке. Мы чувствуем здесь общность культуры. Мы чувствуем здесь всё своё.

И чиновничий, конечно, беспредел, эти ограждения, которые встают непреодолимыми барьерами, конечно, очень мешают этому чувству….

Валентин Филиппов:  Вот смотрите. Существуют эти «материнские капиталы», ещё что-то там. Женщина родила ребёнка, ей какие-то деньги выделяются, да? Тут приезжает девочка из Одессы. Женщина из Одессы. С маленьким ребёнком на руках. И говорят: «Вот, приехала нахлебница и нахлебника привезла»...

Мне не совсем понятно. Вам привезли готового ребёнка. Он был рождён в украинском роддоме. За содержание которого платило украинское государство. Вам привезли готового ребёнка!

Вы хотели ребёнка русского? Вы хотели вкладывать деньги в появление этих детей? Вот Вам их привезли!   

Лариса Шеслер:  Я бы ещё сравнила наше положение…. Вы знаете, во время Великой Отечественной Войны из оккупированных территорий в эвакуацию уехали не десятки, не сотни тысяч, а миллионы, десятки миллионов человек.

И вот представьте себе, что из Киева тогдашнего приехал человек на Урал, где-то поселился у родственников или знакомых, а его стала местная милиция гонять и говорить: — Езжай к себе в Киев, Вы там плохо боролись против фашистов. А сюда приехали дармоеды и нахлебники.

И самая тяжёлая ситуация сегодня — это с людьми, которые воевали. Были ранены. Уехали в Россию. Им назад дороги нет, потому, что они сегодня на территории Украины считаются террористами и сепаратистами, им огромные сроки грозят. А здесь они тоже никому не нужны. Нет структуры, которая бы отвечала за их приём, адаптацию, какую-то социальную помощь. Поддержку, размещение.

Вы же знаете этот горчайший просто случай. Героический человек, который сражался за Русский Мир на Донбассе, сегодня оказался в тюрьмах СБУ….

Кто за это понесёт ответственность?

Кто, хотя бы, признает, что, да,  мы где-то здесь не досмотрели. И не доработали.

Нет, все перепихивают. И ФМС не виновато. И МВД не виновато. И никто не виноват.

Валентин Филиппов:  Какой выход видите Вы, и не дойдёт ли абсурд до того, что нас начнут  массово депортировать на Украину в тюрьмы?

Лариса Шеслер: Опасность депортации, безусловно, существует. Но, вот, будет несколько таких громких случаев, как с этим Батей, и депортацию прекратят. Потому, что это вызовет слишком большое возмущение.

Первое, что необходимо сделать — это ввести чёткую дифференциацию между мигрантами из Украины. Сегодня они все находятся на одинаковом положении. Из Ивано-Франковска строитель, который свою зарплату посылает детям, они там могут воевать в АТО, и так далее, и тот человек, который скрылся от преследования, они находятся в одинаковом положении.

Но если гастарбайтер может поехать три месяца отбыть, например, в Ивано-Франковск, и сюда приехать, то преследуемый человек этого сделать не может.

То есть, необходимо ввести такие градации

– вот этот человек приехал на работу, хочет работать – пожалуйста.

— а эти люди преследуемы по политическим мотивам.

Валентин Филиппов: Представляете, какая это работа огромная?  

Лариса Шеслер:  Нужно вначале сформулировать задачу. Потом её поставить перед властью. А потом, тогда возникнет возможность её выполнять.

А пока она не сформулирована, её даже, как будто, не существует.

И следующая задача, нужно, безусловно, создание структуры, которая бы занималась приёмом соотечественников из Украины.

Валентин Филиппов: «Россотрудничество»   

Лариса Шеслер:  Ну, Вы же знаете.

Валентин Филиппов: Хватит   

Лариса Шеслер: Кстати, совсем недавно была информация, что в Швейцарии проводятся «дни славянской письменности». Проводит «Россотрудничество». Кто является исполнителем? – «Украинский осэрэдок  в Базеле». Это украинская националистическая организация, которая поддерживала АТО. И на всех фейсбуках она восхваляет себя на эту тему.

Почему?

Потому, что «Россотрудничество» не создаёт нигде, ни в Швейцарии, ни на Украине, нигде не создаёт своих структур. А потом, когда им нужно отчитаться за какое-то действие, они привлекают местных. Взяли там, на аутсорсинг, ну, вот, эти славяне? – славяне!….. А то, что эти славяне, извините меня, фашисты украинские, это уже «Россотрудничество» не волнует. Они отчитаются, галочку поставят, деньги спишут.

Здравствуйте, День Славянского Единства!

И за него отвечает фашистская структура «украинский осэрэдок в Базеле».

Мы на него можем рассчитывать?

Нужно, наверное, всё просто перелопатить. И всё пересоздать. Для того, чтобы эта структура реально помогала соотечественникам.

Валентин Филиппов: Я слышал, Вы создали Союз политэмигрантов Украины?  

Лариса Шеслер: Более года на территории России есть общественная организация Союз политэмигрантов и политзаключённых Украины. В него входят известные достаточно деятели, журналисты, политологи, и, конечно, одна из наших задач – помощь в адаптации.

Мы занимаемся помощью политзаключённым. Каким образом? Мы создаём базы данных политзаключённых. Общаемся с «Красным Крестом», с международными правозащитными организациями. Озвучиваем саму проблему наличия политзаключённых. Потому, что, к сожалению, и в российских СМИ тема политзаключённых не очень активно освещается.

Вот Надежду Савченко, там просто каждое движение и температура, и что она покушала, и что она выпила. Фиксируется. А то, что в тайных тюрьмах, которые уже признала СБУ, существует в Харькове и других городах, и там содержатся десятки людей, вообще, без всякой юридической поддержки, без встречи с родственниками. Мы это знаем от наших товарищей, которые оттуда были обменены, — это не волнует никого!

Эти темы мы поднимаем, мы проводим круглые столы, общаемся с общественными организациями, и это входит в круг наших задач и целей, которые мы перед собой ставим.

Валентин Филиппов: Я хотел бы пожелать, чтоб Высшим руководством Российской Федерации Вы были услышаны. Что бы Россия услышала, что на Украине есть политзаключённые, а среди этих политзаключённых есть и граждане России, о чём умалчивается.  

Лариса Шеслер:   Да!

Валентин Филиппов:  И никакие международные флешмобы «жэ суи политзаключённый в Украине» не проводятся.  Успехов Вам. Потому, что Ваш успех — это был бы и мой успех.   И всех нас.

Лариса Шеслер:  Спасибо!  Приятно было пообщаться. Спасибо за приглашение. До свидания.

Валентин Филиппов:  До свидания! 

http://www.politnavigator.net/poluchivshie-raneniya-opolchen...