Хозяин Барин
Вместо птицы-тройки нынче колесит грузовичок. Куда несется он? Туда, где Барин нужен.
О Барине мне рассказала приятельница, которой надо было перевезти диван из своей квартиры – маме, в пределах нашего города.
– Нашла по объявлению «грузоперевозки, недорого». Приехал. Один. Худой, невысокий. Спрашиваю – один управится? Тяжело ведь. Думала, придется еще кого-то искать, доплачивать. Поднял, вынес, отвез, занес. А прозвище такое, что не забудешь – Барин.
Потом у меня родственник спросил, нет ли водителя знакомого для перевозки шкафа. «Есть!», – отвечаю, и даю телефон.
После третьего-четвертого такого вопроса Барин (я его тогда еще и в глаза не видела) и правда почти знакомым стал. Я даже ему звонила – бабушка-соседка попросила узнать, а потом ей рассказать, сколько Барин берет за час работы, куда может поехать и какая грузоподъемность у его грузовичка. Отчего ж не позвонить? Оказалось, что не так уж дорого, и пенсионерам скидки. Соседка была довольна.
А познакомилась я с Барином только этой зимой, когда в холод и бесснежье собралась отвезти на дачу кухонный диван, мешавший предстоявшему ремонту.
Водитель грузовичка был невелик ростом, поджар и немногословен.
С самых первых минут, когда он зашел на кухню, и посмотрел на то, что ему нужно было загрузить в машину и перевезти, было видно, что диваны – чуть ли не самый распространенный предмет перевозки, и в этом деле он профессионал. Измерять диван не стал, сказал только, что везде пройдет легко, но входную дверь, ту, что ведет к лифту, придется открыть всю, на две створки.
– Да там щеколда заржавела, плохо открывается, соседи на днях мучились, так и не открыли, – попробовала я возразить.
– Иначе не пройдет.
И точно, щеколду Барин открыл, и диван прошел.
На первый взгляд грузовичок казался довольно хилым и старым – разглядывала его, ожидая, пока Барин откроет задние двери и погрузит диван. Отметила про себя, что него в кузове на полу подстилка для вещей, чтобы не испачкались.
Диван был погружен, я села в кабину, и мы поехали.
Разговор стал клеиться после того, как я спросила, много ли заказов.
– В позапрошлом году, да-а, вот это было! Перед Новым годом работал с утра до ночи. Люди покупали, покупали… Заказывали магазинную доставку, а доставка не успевала… Я тогда часа в два ночи домой приезжал, а утром опять надо было…
«Точно, – вспомнила я. – Это был пик покупок, когда с полок будто перед концом света сметали холодильники, стиральные машины, телевизоры, пылесосы... Покупали даже, если они не нужны были, впрок».
– Потом стройматериалы возил, народ за ремонт принялся, деньги вкладывал. А этой осенью, когда доллар подскочил, тихо стало.
– А сейчас?
– Сейчас как обычно.
– А как обычно?
– На жизнь заработал, и хорошо. Да еще матери чуть денег послать.
И замолчал. Я спросила про мать, где живет. Оказалось, что Барин родом из деревни, там живут его мать с сестрой. Отец умер, мужа у сестры нет, и Барин единственный помощник, у него две заботы на малой родине: весной – подсобить с посадками, а осенью – убрать урожай. Привозит и себе – картошку, яблоки. Живет один, развелся.
– Яблоки у нас в деревне знатные, – причмокнул губами. – Вроде и румянца на них нет, и не особо большие. Но сочные, так запросто десяток и съешь.
– А когда заказов не было, как тогда?
– Были заказы… Разные… – неохотно откликнулся водитель. – Ликвидатором был.
– Как это – ликвидатором?
– Ну, как… Обыкновенно. Умирает дед какой или бабка. В городской квартире. А наследники, когда умер, всегда найдутся. И станут квартиру продавать. А что с вещами делать?
Просто так на мусорку не выкинешь, много вещей-то.
Человек за жизнь обрастает добром. Для него добро, а со стороны глянуть – хлам да и только.
Вот и нанимают ликвидатора. Чтобы с вещами да мебелью разобрался. Если хороший ликвидатор – соседям какие-то вещи отдаст. А бывает – приходит грузовая машина, все вытаскивают подчистую и на свалку.
Я не стала спрашивать Барина, каким он ликвидатором был. Не до этого было – машина фыркнула, дернулась и остановилась. Водитель включил аварийку, полез под капот.
Вернулся в кабину, завел – машина поехала. А потом мы заехали на заправку.
– Кусается бензин?
– А у меня на бензине и на газе ездит. Сам делал. А если газ подорожает, на дровах будем ездить или на воде… – пошутил.
А после заправки уже недалеко до дачи было. Я ворота, двери открывала, показывала, куда диван ставить. Потом мы сели чаю выпить – я взяла с собой термос и бутерброды.
– Хорошо, когда земля своя, – он вроде как одобрил дачу. – Но земли маловато.
– В деревне земли много? А что ж в городе живете?
– Вырос – что в деревне делать? А в город приехал, надо работать, уже не до деревни. Я в деревню езжу, мне хватает. Мне здесь свободы больше, сам себе хозяин. Хорошо, когда люди строятся, покупают, перевозят… А люди и нелюди везде есть.
– Неплохо платили вам за ликвидатора? – вернулась я к его рассказу, когда мы сели в машину.
– Платили.
– Долго работали?
– Месяца два.
Подытожил:
– Мне не понравилось. Люди разные, конечно. Если люди христианские, соседей позовут, на стол накроют, не сильно тратясь, но помянут. Антиквара вызовут, чтобы вещи оценил, иногда мебель старая, посуда – ценные… А что не нужно, объявление напишут – забирайте даром, мол. А раз было – приказали все, что в квартире было, выкинуть на свалку. А там альбомы с фотографиями, письма, одежда толком не ношенная…
Я в пакеты сложил, к мусорным бакам отнес, кому надо – заберет.
Уже возле дома, когда мы вернулись, он написал мне замусоленным простым карандашом второй телефон – если кому надо, пусть и по нему звонят, это домашний. Подписался – Владимир Баринов. Вот, оказывается, как водителя-то зовут, и почему прозвище такое. А я думала – от того, что он сам по себе хозяин. Но кто его знает…
И уехал – вечером у Барина был еще один заказ.
Колесить и колесить ему на своем грузовичке. «Не в немецких ботфортах ямщик: борода да рукавицы, и сидит черт знает на чем; а привстал, да замахнулся, да затянул песню – кони вихрем, спицы в колесах смешались в один гладкий круг, только дрогнула дорога».
Ирина ОСНАЧ.
О Барине мне рассказала приятельница, которой надо было перевезти диван из своей квартиры – маме, в пределах нашего города.
– Нашла по объявлению «грузоперевозки, недорого». Приехал. Один. Худой, невысокий. Спрашиваю – один управится? Тяжело ведь. Думала, придется еще кого-то искать, доплачивать. Поднял, вынес, отвез, занес. А прозвище такое, что не забудешь – Барин.
Потом у меня родственник спросил, нет ли водителя знакомого для перевозки шкафа. «Есть!», – отвечаю, и даю телефон.
После третьего-четвертого такого вопроса Барин (я его тогда еще и в глаза не видела) и правда почти знакомым стал. Я даже ему звонила – бабушка-соседка попросила узнать, а потом ей рассказать, сколько Барин берет за час работы, куда может поехать и какая грузоподъемность у его грузовичка. Отчего ж не позвонить? Оказалось, что не так уж дорого, и пенсионерам скидки. Соседка была довольна.
А познакомилась я с Барином только этой зимой, когда в холод и бесснежье собралась отвезти на дачу кухонный диван, мешавший предстоявшему ремонту.
Водитель грузовичка был невелик ростом, поджар и немногословен.
С самых первых минут, когда он зашел на кухню, и посмотрел на то, что ему нужно было загрузить в машину и перевезти, было видно, что диваны – чуть ли не самый распространенный предмет перевозки, и в этом деле он профессионал. Измерять диван не стал, сказал только, что везде пройдет легко, но входную дверь, ту, что ведет к лифту, придется открыть всю, на две створки.
– Да там щеколда заржавела, плохо открывается, соседи на днях мучились, так и не открыли, – попробовала я возразить.
– Иначе не пройдет.
И точно, щеколду Барин открыл, и диван прошел.
На первый взгляд грузовичок казался довольно хилым и старым – разглядывала его, ожидая, пока Барин откроет задние двери и погрузит диван. Отметила про себя, что него в кузове на полу подстилка для вещей, чтобы не испачкались.
Диван был погружен, я села в кабину, и мы поехали.
Разговор стал клеиться после того, как я спросила, много ли заказов.
– В позапрошлом году, да-а, вот это было! Перед Новым годом работал с утра до ночи. Люди покупали, покупали… Заказывали магазинную доставку, а доставка не успевала… Я тогда часа в два ночи домой приезжал, а утром опять надо было…
«Точно, – вспомнила я. – Это был пик покупок, когда с полок будто перед концом света сметали холодильники, стиральные машины, телевизоры, пылесосы... Покупали даже, если они не нужны были, впрок».
– Потом стройматериалы возил, народ за ремонт принялся, деньги вкладывал. А этой осенью, когда доллар подскочил, тихо стало.
– А сейчас?
– Сейчас как обычно.
– А как обычно?
– На жизнь заработал, и хорошо. Да еще матери чуть денег послать.
И замолчал. Я спросила про мать, где живет. Оказалось, что Барин родом из деревни, там живут его мать с сестрой. Отец умер, мужа у сестры нет, и Барин единственный помощник, у него две заботы на малой родине: весной – подсобить с посадками, а осенью – убрать урожай. Привозит и себе – картошку, яблоки. Живет один, развелся.
– Яблоки у нас в деревне знатные, – причмокнул губами. – Вроде и румянца на них нет, и не особо большие. Но сочные, так запросто десяток и съешь.
– А когда заказов не было, как тогда?
– Были заказы… Разные… – неохотно откликнулся водитель. – Ликвидатором был.
– Как это – ликвидатором?
– Ну, как… Обыкновенно. Умирает дед какой или бабка. В городской квартире. А наследники, когда умер, всегда найдутся. И станут квартиру продавать. А что с вещами делать?
Просто так на мусорку не выкинешь, много вещей-то.
Человек за жизнь обрастает добром. Для него добро, а со стороны глянуть – хлам да и только.
Вот и нанимают ликвидатора. Чтобы с вещами да мебелью разобрался. Если хороший ликвидатор – соседям какие-то вещи отдаст. А бывает – приходит грузовая машина, все вытаскивают подчистую и на свалку.
Я не стала спрашивать Барина, каким он ликвидатором был. Не до этого было – машина фыркнула, дернулась и остановилась. Водитель включил аварийку, полез под капот.
Вернулся в кабину, завел – машина поехала. А потом мы заехали на заправку.
– Кусается бензин?
– А у меня на бензине и на газе ездит. Сам делал. А если газ подорожает, на дровах будем ездить или на воде… – пошутил.
А после заправки уже недалеко до дачи было. Я ворота, двери открывала, показывала, куда диван ставить. Потом мы сели чаю выпить – я взяла с собой термос и бутерброды.
– Хорошо, когда земля своя, – он вроде как одобрил дачу. – Но земли маловато.
– В деревне земли много? А что ж в городе живете?
– Вырос – что в деревне делать? А в город приехал, надо работать, уже не до деревни. Я в деревню езжу, мне хватает. Мне здесь свободы больше, сам себе хозяин. Хорошо, когда люди строятся, покупают, перевозят… А люди и нелюди везде есть.
– Неплохо платили вам за ликвидатора? – вернулась я к его рассказу, когда мы сели в машину.
– Платили.
– Долго работали?
– Месяца два.
Подытожил:
– Мне не понравилось. Люди разные, конечно. Если люди христианские, соседей позовут, на стол накроют, не сильно тратясь, но помянут. Антиквара вызовут, чтобы вещи оценил, иногда мебель старая, посуда – ценные… А что не нужно, объявление напишут – забирайте даром, мол. А раз было – приказали все, что в квартире было, выкинуть на свалку. А там альбомы с фотографиями, письма, одежда толком не ношенная…
Я в пакеты сложил, к мусорным бакам отнес, кому надо – заберет.
Уже возле дома, когда мы вернулись, он написал мне замусоленным простым карандашом второй телефон – если кому надо, пусть и по нему звонят, это домашний. Подписался – Владимир Баринов. Вот, оказывается, как водителя-то зовут, и почему прозвище такое. А я думала – от того, что он сам по себе хозяин. Но кто его знает…
И уехал – вечером у Барина был еще один заказ.
Колесить и колесить ему на своем грузовичке. «Не в немецких ботфортах ямщик: борода да рукавицы, и сидит черт знает на чем; а привстал, да замахнулся, да затянул песню – кони вихрем, спицы в колесах смешались в один гладкий круг, только дрогнула дорога».
Ирина ОСНАЧ.