А за занавеской - чужая жизнь

Сто страниц истории к 100-летию Мурманска Сейчас, конечно, очень трудно себе представить послевоенный Мурманск. Нынешний современный город почти уже избавился от “деревяшек”, а тогдашний - почти полностью сожженный немецкой авиацией, по сути, по большей части из них и состоял. Но “деревяшки”-то ладно. Это ж все-таки какие-никакие, но дома! Люди в ту пору жили в гораздо менее приспособленных для жизни местах. В том же торговом порту, который, чтобы  помешать разгрузке союзнических караванов, бомбили особенно  яростно,  сгорели все деревянные здания. Все! Понятно, что серьезно пострадал и жилой фонд. Проблему жилья в порту решали по-разному. В том числе довольно экзотическим способом. Например, из приписных портов Беломорск и Кемь (Кемь и еще Кандалакша очень выручали в этом плане и во время войны - именно там мурманские лесорубы добывали лес для нужд города и порта) перевезли неиспользуемые там рубленые дома: разобрали и доставили в Мурманск, чтобы собрать на Загородной улице и в Кильдинском переулке. Современным мурманчанам, особенно тем, кто помоложе, пожалуй, будет трудно в это поверить, но после войны многие в городе жили даже не в коммуналках (это-то полбеды), а в коммунальных бараках или в вагонах, а то и в землянках. Условий для жизни - самых элементарных, к которым мы так привыкли в наших нынешних домах, там, разумеется, не было никаких. Но помимо этого было просто тесно. Непредставимо тесно! В общежитиях плотность населения сложилась немыслимая - 30 человек на комнату, это при норме шесть. Так что одной койкой, как отмечает Борис Романов в книге “Причалы мужества”, жильцы пользовались посменно. Вдвоем-втроем на одной кровати обретались! Жизнь будущего начальника администрации Мурманского морского торгового порта, тогдашнего молодого специалиста, стивидора Василия Стрижа начиналась примерно в таком семейном общежитии. Вы видите его на одном из фото. Это не комната, это койко-место. А за занавесочкой - уже другая семья, чужая жизнь. Нечто из разряда народных "забав": попробуй повернись, не задев товарища... Та еще задача. А Василий Сергеевич Стриж после этого круто взойдет по карьерной лестнице:  стивидор, начальник отдела грузовой и коммерческой  работы,  замначальника порта по эксплуатации, первый  заместитель  начальника порта по  погрузочно-разгрузочным работам, вплоть до начальника  порта.  Станет  кавалером ордена "Знак Почета", почетным работником  транспорта СССР и почетным работником Министерства морского флота. "Василий Стриж" - есть теперь в порту такой буксир. А началось все с бараков. Многие находили убежище в скроенных на живую нитку пристройках при  служебках и подсобках, лесозаводе и конюшне. Опять  же  трудно  поверить, но, говорят,  главный  энергетик порта Д. Е. Лапшин жил ни много ни мало   в  трансформаторной будке. Но жили! И еще как жили. Счастливо. И не унывали, и детей рожали, умели радоваться малому. Сколько все-таки силы и терпения таится в русском народе, сколько умения выходить победителем из сложных, тяжелейших обстоятельств. С другой стороны, ведь только-только выстояли в страшной, смертной войне, так что ж тесноты и отсутствия туалета бояться?! С какой стати?! На снимке семейная общага на улице Либкнехта, 38. Здание было построено еще до войны. Сначала там находилась столовая, затем магазин. Во время войны дом частично  был разрушен, после восстановления его отдали под жилье. Традиционное внутреннее убранство: длинный коридор, справа и слева - не двери, нет - шторки, за каждой из которых отдельная семья, конечно, не слишком большая (у того же Василия Стрижа, к примеру, он и супруга с двумя детьми; бывало и покруче: двое взрослых, четверо детей, а кровать - одна!). У семьи  побольше  могла  быть  и комната, но  теснота  подчас была не меньше. Скажем, плотник ЖКО Ларионов с семьей в девять человек занимал комнату площадью всего одиннадцать метров. Что говорить, если обедать людям приходилось в два захода... Много было ветхого жилья, на иные  дома на старых снимках смотришь и  удивляешься: да как же там можно жить - это ж жуть какая-то, как под прицелом! Ветер дунет - домик  сложится, и поминай  как  звали! Но что поделаешь, если другого нет. Жить и ждать - иного не дано. Есть снимок такой вот на ладан дышащей развалюхи, которую занимали восемь семей... Люди спали и на кухнях. Еще один вариант домоустройства - чердаки "деревяшек", на которых временно оборудовалось пристанище. Такие чудо-жилища в Мурманске тогда, видимо не без иронии, называли "мансарды". Те же портовики в сороковые-пятидесятые жили и в вагонах - без окон, то есть без нормального естественного освещения, кухонь, туалетов, воды... И едва ли не все - с маленькими детьми. Дмитрий КОРЖОВ, член Союза писателей России. Подготовлено на основе материалов, предоставленных Ю. Г. Шумилкиным. Окончание следует.