Вопреки расхожим мнениям

Разговор с епископом Великолукским и Невельским Сергием – о том, почему в советское время он вместо комсомола выбрал монастырь, богата ли Церковь, зачем строить храмы и о многом другом.

Епископ Великолукский и Невельский Сергий стал архипастырем менее трех лет назад, но уже успел возглавить две епархии. Полтора года в Клинцовской епархии Брянской митрополии прошли для владыки под знаком строительства новых храмов. Год назад последовал перевод в епархию Великолукскую. Разговор с владыкой – о том, почему в советское время он вместо комсомола выбрал монастырь, богата ли Церковь, зачем строить храмы и о многом другом.

Довелось врачевать и тело, и душу

В регионе вы оказались не впервые – в 20-летнем возрасте попали в Псково-Печерский монастырь. А родились в Омске...

– Дело в том, что мы жили там по вынужденным обстоятельствам: мама с бабушкой были высланы в Сибирь. Наша родина – в Петербурге. В «хрущёвскую» оттепель – конец 50-х годов – уже разрешали возвращаться тем, кто мог. А Псково-Печерский монастырь находится не так далеко от Петербурга.

Однако поскольку в то время сведений негде было почерпнуть – было «табу» на все церковное – я даже просто не знал, что есть монастыри. Читал о них, конечно, в дореволюционной литературе, мама рассказывала, но не знал, что монастыри ещё существуют. Узнал через знакомую, с которой вместе работали. Потом выяснил, с какими сложностями это сопряжено. Только благодаря смелости приснопамятного архимандрита Алипия удалось в монастырь попасть. Пробыл там три года, пришлось уйти учиться в семинарию. Но я уже был иноком, путь был положен.

Благодарю Бога, что тогда увидел много настоящих старцев, монахов-подвижников: схиигумен Савва, отец Иоанн (Крестьянкин)... Были богатыри духа, действительно старцы, умудрённые жизнью, опытом.

Сейчас монастырь поменялся?

– Всё меняется. Современный человек уже не такой. Тогда монахи были из крестьянства, трудолюбивые люди, хозяйство монастырское крепко вели. Почти половина братии – фронтовики, закалённые в боях, в гонениях. Крепкие духом люди.

Вы получили специальность фельдшера. Получается, что и тело врачевать можете, и душу?

– Теперь-то я никого не могу врачевать: медицина так шагнула вперёд, что те знания, которые я получил, – теперь на уровне медбрата. А поступал затем, что в семинарию невозможно было поступить в то время, из монастыря это было проще сделать. Надо было учиться. Вот и получил образование, так скажем, довольно близкое к духовному.

Навыки фельдшера вам пригодились?

– Первую помощь приходилось оказывать, уколы поделать, перевязки. Но и сейчас могу любые инъекции сделать, перевязать, как это положено.

Давление было ужасающим

Религиозные репрессии вы видели собственными глазами?

– Конечно. Моя мама пела на клиросе и с раннего детства меня в церковь водила. Я застал хрущёвские годы. Давление действительно было ужасающее – маму несколько раз вызывали, обещали отнять ребёнка, так как она меня «неправильно воспитывает».

В школе был прессинг постоянный. Там я один был такой.

Зачем же, вместо того, чтобы стать обычным пионером, комсомольцем, вы рвались в монастырь?

– Думаю, что с помощью Божьей всё можно было вытерпеть. Вот такой эпизод: в школе побили меня, обзывали попом, монахом, даже архиереем – видимо, пророчески. Пришёл домой с плачем. Мама расспросила, мы с ней сели, она нашла и стала читать переписанное от руки житие мученика Ореста, какие он претерпел мучения за Христа. И меня спрашивает: «Разве то, что тебя побили, сравнимо с тем, что перенёс этот мученик?» А за этих людей, говорит, нужно молиться. Они больные, заблудшие, обижаться не надо. Как Христос делал, так и мы должны.

Когда стал постарше, была учительница, которая всегда неприязненно относилась ко мне, старалась неожиданно спрашивать на уроках. Но я всегда был начеку, отвечал. И ей скрепя сердце приходилось ставить «4». И чем больше она на меня нападала, тем больше у меня появлялась какая-то радость. Она начинала ехидничать, ёрничать по поводу религии, а мне, наоборот, становилось веселее. Радовался, даже не скажу почему. Наверно, Господь помогал. Она ругалась: «Что такое? Ничем его не прошибёшь, всё улыбка какая-то на лице!»

Некоторые из них, наверняка, верующими были, крещёными?

– Они только приняли крещение, а веры у них не было. Ведь принять крещение и быть христианином – это разные вещи, всё должно развиваться, человек должен расти. Посадили зёрнышко, оно дало росток, но его же надо поливать, ухаживать за ним, от вредителей защищать. Так же и здесь: крещение – зерно. А если его не поливать, сколько оно проживёт? «Поливать» нужно Таинствами Церкви.

Необходимо жить жизнью Церкви. Человек – как на дереве прививка: черенок к дереву привили, он приживается и начинает расти, потому что питается соками этого дерева. А если не будет ими питаться, то засохнет и погибнет. Мы питаемся соками великого дерева Церкви.

Церковь – бедна

Вас несколько раз назначали настоятелем разрушенных храмов, которые нужно было восстановить, и обе епархии, которые вы возглавляли, – новосозданные. Почему вас часто назначают строителем?

– К сожалению, далеко не всё наше духовенство стремится этим заниматься. Это же сложное дело, особенно в наше время. Церковь, вопреки расхожему мнению, бедна. И мы не можем сами всё строить, вынуждены просить людей о помощи. Слава Богу, что они в России есть. С их помощью всё созидалось, потому что одному человеку это сделать невозможно.

Но в СМИ периодически появляются истории о священниках на спортивных авто, живущих совсем не бедно…

– Это очень сложный вопрос. Если мы видим некоторых священников, которые, скажем, не совсем правильно живут, это создаёт впечатление о том, что якобы вся Церковь такая богатая. Нет. Она бедна. Не сказать, что нищенствует, но совсем не в том состоянии, чтобы она могла строить храмы, особенно сейчас. Сложности кругом: и в государстве экономические сложности, и у нас, потому что люди все взаимосвязаны. Люди обеднели, уже не могут жертвовать. А мы ведь тоже должны всё оплачивать: коммунальные услуги и т.д. В таком положении что-то делать сложно. Но останавливаться нельзя.

Что в наших силах, мы должны созидать. И помнить, для чего строить. Храмов можно много построить, но само-то здание никого не спасет: храм для того делается, чтобы в нём была духовная жизнь, чтобы здоровая церковная община создавалась, люди воспитывались в духе Церкви, чтобы шла жизнь духовная.

Обязанность Церкви – помогать

В монастыре в Брянской области вы ещё в девяностых открыли Центр для наркозависимых...

– Реабилитационный центр. Это обязанность Церкви – помогать. Больным, страждущим, немощным... Сейчас есть все возможности для того, чтобы Церковь могла служить народу своему вот таким свойственным ей образом.

Как было построено в царской России? Вся благотворительная, социальная деятельность была в руках Церкви. Сейчас это не всегда возможно, в основном, по материальным соображениям. А вот посещать такие социальные учреждения с целью как-то подбодрить, утешить людей, укрепить их – можно. Многие нуждаются просто в добром слове. Мы приходим к ним, потому что нельзя иначе, это наш прямой долг. Смотрите, Христос же всех принимал. К нему больные, слепые приходили, блудницы, разбойники – всех принимал и обымал Своей любовью. Так же и Церковь должна делать, потому что она наша мать, а мать всегда своих чад любит и жалеет. Иначе что, мы здесь помолились – а где добро? Вспомним слова Евангелия: на Страшном суде Господь не спросит, сколько мы молились, постились, поклонов сделали. А спросит о делах добра. Сказано: посетил в темнице человека? Болящего посетил, поддержал? Накормил голодного? Это мы должны прежде всего делать.

Бог дал свободу всем

Ваш духовник отец Серафим (Тяпочкин) никогда не говорил людям: «Я тебя благословляю». Вместо этого он только советовал им что-либо делать. Как вы строите своё общение с паствой?

– Так ведь каждому человеку дана Богодарованная свобода. Вот поэтому существует зло, потому что Бог никого не подавляет: человек свободный. Вот перед тобой два пути: путь жизни и путь смерти – сам выбирай. Мы видим, что большинство людей всё-таки выбирает пространный путь, ведущий к погибели духовной, вечной.

Никакой духовник, какой бы он ни был духовной жизни старец, не должен подавлять волю человеческую. Вот батюшка Серафим говорил: «Я бы посоветовал сделать вот так». А когда человек говорил: «А может быть, вот так, батюшка?» – «Ваша святая воля». То есть, как хотите, так и поступайте. Я вам посоветовал. И человек, верящий в силу духовничества и благодати Божьей в этом старце, конечно, принимал его совет. И так любой духовник делать должен. Нельзя так: «Я тебя благословляю», –  а человек совершенно к этому не готов.

Если услышите, что духовник постоянно: «Я, я, я», – значит, там нет настоящего духовничества, это не Божий дух, это дух гордыни, желание властвовать над наследием Божиим. Бог свободу дал всем.

Брак складывается,
если стараются прощать

На сайте епархии есть раздел вопросов и ответов, многие из них связаны с семейной жизнью. В России процент разводов зашкаливает. С чем вы это связываете?

– С отсутствием христианского воспитания и гордыней. Ведь брак – тоже крест, испытание.

Двое встретятся – юные, горячие, красивые, молодые. И у них мысль, что они друг для друга созданы: прекрасные глаза, красивый голос, походка, внешние данные. Но одно дело – встречаться под луной, другое – жить вместе. У каждого человека есть свои недостатки, странности. Это надо терпеть, стараться понять другого человека, стать его частью. Брак складывается, когда стараются что-то друг другу прощать. Восторги любви быстро проходят, потом начинается неизбежная проза жизни, когда нужно трудиться, обеспечивать семью, заниматься домашним хозяйством. И, может, к середине жизни приходит глубокое, настоящее чувство единения.

Но терпения нет. Молодежи сейчас надо всё и сразу. Что-то не так – ножкой топнула: «Я с тобой развожусь». Так всё легко и просто. Не хотят терпеть, а надо. Надо что-то прощать, что-то исправлять любовью своей.

Некоторые в вечном поиске находятся, по четыре-пять раз женятся. В лучшем случае это всё превращается в долголетнее мирное сожительство разных людей: «доброе утро» друг другу говорят и расходятся по своим делам. Но это же не семья. Семья должна быть любовью спаяна. Одно целое – отец, мать и дитя по образу Троицы, один дух, одно тело. Это понятие утрачено. Сегодня пылкая любовь, а через пару месяцев – охлаждение. И ведь дети от этого страдают. Они появляются, а потом у них второй папа, третий. Это уже травма для ребёнка.

Любовь надо возрастить

Может, тогда современному нетерпеливому человеку вообще не жениться?

– Но как? Жизнь же должна продолжаться. Если люди думают в брак вступить, если они верующие хоть как-то, надо обратиться к священнику, побеседовать, чтобы он им рассказал, что такое брак, как к этому подходить. Чтобы они уже не делали поспешных шагов, а смотрели вперёд: получится ли что-нибудь с этим человеком в жизни.

Раньше как было? Сейчас это считают жестокостью, косным домостроем, но вот одна старушка мне рассказывала: «Отец утром говорит, мол, девка, пора тебя замуж выдавать. А я боюсь спросить: "Пап, а за кого ж?" – "Да вот, Яшка с той деревни". - "Ах, он же страшный! Косолапый, рыжий, я за такого не пойду". – "Отец скажет – и пойдёшь. Люди работящие, не пьяницы, самостоятельные, ничего плохого за ними нет». Не нравился, а потом привыкла. И всю жизнь с ним счастливо прожила». Потому что благословение родительское на ней было. Это же Божье благословение.

А теперь молодым нужна «любовь», но они даже не понимают, что такое истинная любовь. Страсти выдают за неё и даже кощунственно говорят: «Давай займёмся любовью». А любовь – это же духовное понятие, единение душ человеческих, прежде всего. И она не сразу возникает, её надо возгреть, возрастить. Она, прежде всего, духовная, платоническая. Физическая сторона жизни – приложение. А у нас наоборот: сначала страсти. А потом рушится семья.

Беседовал Павел ДМИТРИЕВ

В основе материала –
публикация газеты «Псковская провинция»