Гамбит Эрдогана: зачем Турция пытается закрепиться в Афганистане

Анкара не оставляет попыток остаться в Афганистане после вывода зарубежных войск из страны.

О причинах турецкого интереса к Афганистану и попытках Турции сохранить военно-политическое присутствие в этой стране рассказывает автор Telegram-канала Colonelcassad Борис Рожин.

Говоря о ситуации в Афганистане и попытках Турции зацепиться за эту страну путем сохранения военного присутствия, многие зачастую недооценивают те возможности, которые может получить Анкара, если ей удастся реализовать свою сложную игру и пролезть в афганский кейс. Он общепринято представляется отданным на откуп Китаю, Пакистану, Ирану и России.

Турция еще в период активного вывода войск США и НАТО из Афганистана всячески пыталась договориться с «Талибаном» (запрещен в РФ), чтобы сохранить свой военный контингент в Кабуле. Эти попытки успехом не увенчались. Руководство талибов несколько раз заявляло, что считает исламскую Турцию дружественной страной, но сохранить присутствие контингента в Афганистане без собственного разрешения не позволит, а его группировка пока выдавать не собирается. Поэтому на последнем этапе эвакуации турецкие военные также отбыли из Афганистана, поставив многоточие в афганской игре Реджепа Тайипа Эрдогана.

25 августа Министерство обороны Турции официально объявило о выводе войск:

«Турецкие военные, с успехом выполнив свой долг в Афганистане, с честью возвращаются на родину. После проведения переговоров и оценки текущей ситуации и создавшихся условий была начата эвакуация турецких военных. После того как США и НАТО объявили, что покинут Афганистан, Турция заявляла, что будет продолжать оставаться там до тех пор, пока этого хочет афганский народ, и при определенных обстоятельствах была готова сохранить ответственность за безопасное функционирование международного аэропорта имени Хамида Карзая в Кабуле, как это было в течение шести лет».

Победа талибов и создание «Исламского Эмирата Афганистан» привели к формированию новой военно-политической реальности, где прежняя роль правительства Ашрафа Гани и его американских покровителей оказалась фактически обнулена. Их инструментарий по влиянию на ситуацию в Афганистане ныне крайне ограничен. Соответственно, условия для переговоров о потенциальном турецком военном присутствии в стране изменились и в чем-то даже упростились.

На пути к диалогу

Чтобы добиться формального размещения небольшого военного контингента здесь, Турции фактически надо просто договориться с «Талибаном». Это включает вопросы официального признания власти группировки Анкарой, заключение межгосударственного соглашения о размещении военнослужащих (например, по образцу размещения турецких войск в Катаре или Сомали), определение потенциального места дислокации этого контингента (например, одного из бывших военных аэродромов ВВС Афганистана), правового режима его действий на территории страны и цены за аренду территории.

В новой геополитической реальности Турция может рассчитывать на определенную помощь со стороны Катара и Пакистана в этом вопросе. Доха уже напрямую взаимодействует с правительством талибов, осуществляет коммерческие рейсы в аэропорт Кабула и обеспечивает охрану и восстановление работы гавани. Руководство «Талибана» позитивно оценивает роль эмирата в этих вопросах.

С другой стороны, Пакистан через свою межведомственную разведку имеет давнее влияние на часть фракций талибов и постоянно обвиняется в том, что в Афганистане действовал именно их руками. И если официально пакистанские власти эти обвинения отрицают, то генерал Гюль прямо заявлял, что в афганской войне на самом деле победил Исламабад.

«Когда история будет написана и все события произойдут, все поймут, что это пакистанская разведка руками «Талибана» победила США», — отмечал он.

Хорошие отношения Турции с Пакистаном (которые ярко проявились еще во время Карабахской войны) также могут облегчить Анкаре договоренности с некоторыми фракциями «Талибана». Их поддержка будет необходима для продавливания решения о размещении иностранного военного контингента вскоре после того, как талибы вынудили все иностранные войска покинуть республику.

По внутриполитическим причинам группировке будет трудно обосновать, почему она отказалась от своей анти-интервенционистской риторики и фактически «переобулась», привлекая зарубежных военных в Афганистан. Поэтому с одной стороны процесс переговоров тут вряд ли будет быстрым. С другой — факторы Катара и Пакистана позволяют Турции надеяться, что диалог можно подтолкнуть и в среднесрочной перспективе (например, в 2022-2023 годах) добиться желаемого.

Цели Анкары

Итак, зачем же Турция пытается зацепиться за Афганистан? Для этого есть несколько причин:

• Турция в последние 2 года активизировала свою политику в Средней Азии, где она фактически пытается влезть в сферы влияния России и Китая.

Уже неоднократно отмечалось, что особенно активно Анкара работает с Киргизией и Туркменией, которые она рассматривает как часть большого пантюркистского проекта или пресловутого «Великого Турана». Одной из проблем такого проекта является то, что пока что влияние Турции в Средней Азии носит политический и экономический характер. Но республика не раз демонстрировала, что готова дополнить это сотрудничество военно-экономическими и военно-политическими мероприятиями, связанными с поставкой современных вооружений, организацией миссий по подготовке регулярных войск и специальных подразделений и наращиванием организованного сотрудничества по линии военных разведок и министерств обороны. Опорная точка в Афганистане облегчит для Турции реализацию этих устремлений и даст ей возможность более успешно конкурировать с Россией и Китаем;

• Через Афганистан должны проходить перспективные транспортные и энергетические коридоры, в том числе и связанные с китайской инициативой «Один пояс — один путь».

Усиление позиций Турции в странах, через которые реализуется китайский геоэкономический проект, в долгосрочной перспективе может обеспечить Анкаре роль привилегированного партнера КНР не только в сфере экономики, но и в сфере безопасности, так как за счет связей с различными региональными державами и иррегулярными структурами Турция может продавать себя Китаю как партнера в сфере обеспечения безопасности;

• При наличии полноценной военной базы на территории Афганистана Турция может рассчитывать на то, что ей удастся усилить свою разведывательную сеть не только здесь, но и в сопредельных государствах — за счет развития средств агентурно-технической разведки и наличия постоянного легального офиса MIT.

Полноценная база с аэродромом может позволить размещать там разведывательные БПЛА, при этом в качестве возможной оплаты Турция может предлагать талибам доступ к покупке своих комплексов «Байрактар»;

• Важным моментом является то, что с прекращением полномасштабной войны в Афганистане там осталось огромное количество обученных военному делу людей, неприспособленных к обычной мирной жизни.

В условиях перехода к мирному строительству, размеры силового аппарата Афганистана, очевидно, не позволят включить туда всех боевиков «Талибана». Кто-то не подойдет по своим параметрам, а кто-то просто не захочет заниматься рутинной службой.

Турция в этой связи может проводить на территории Афганистана компанию по рекрутингу личного состава для своих ЧВК (например, для SADAT) или отрядов исламистских боевиков, которые турецкая армия использует в своих локальных войнах на территории Сирии, Ливии или Карабаха. Наличие полноценной базы, может позволить развернуть под ее прикрытием лагерь подготовки и последующей вербовки наемников-афганцев, которые могут использоваться в турецких интересах, в том числе и для операций в Центральной Азии.

• Передел рынка наркотиков после победы «Талибана» привел к ситуации, когда большая часть маковых полей и лабораторий по производству героина находится под контролем различных фракций группировки.

Несмотря на то, что талибы официально заявили о планах бороться с производством наркотиков, все понимают, что сам по себе такой огромный рынок никуда не исчезнет. Поэтому встают вопросы мониторинга и контроля, связанные с отслеживанием маршрутов транспортировки, которые сейчас идут через территорию стран Средней Азии и Ирана в Россию, Европу и Турцию. Последняя с одной стороны также выступает крупным хабом по перевалке наркотиков, а с другой — является крупным потребителем наркотических средств. Закрепление в Афганистане даст Анкаре возможности влиять на этот теневой рынок и ключевые потоки наркотрафика.

Афганский гамбит

Разумеется, все эти поползновения не остаются без внимания Китая, России и Ирана, которые, конечно, не заинтересованы в том, чтобы Анкара закрепилась в Афганистане и тем более получила свою сферу влияния в Средней Азии. Уход США из Афганистана, что позитивно оценивается в Москве, Пекине и Тегеране, отнюдь не означает, что крупные игроки будут благодушно смотреть на попытки Эрдогана разыграть свой «афганский гамбит».

С учетом работы турок с исламскими террористическими группировками это может рассматриваться как потенциальная угроза для роста террористической активности, которая способна напрямую затронуть Китай и Иран, а также косвенно Россию. Само же военное присутствие приведет к очевидной интенсификации деятельности турецких спецслужб в регионе, что может вызвать не только рост протурецких настроений, но и поставить под угрозу позиции других ключевых игроков.

Поэтому можно предположить, что Китай, Россия и Иран вряд ли будут в восторге от планов Турции и наверняка предпримут различные шаги, чтобы Эрдоган не получил то, чего он хочет. С учетом важности для «Талибана» официального признания со стороны Пекина, Москвы и Тегерана у этих стран есть возможности в ходе переговоров поднимать вопрос о гипотетическом использовании третьими странами территории Афганистана в «деструктивных целях».

Так как Талибан официально заявлял, что не допустит использования республики в качестве источника угрозы для других стран, вопрос о турецком военном присутствии, очевидно, подпадает под это обещание и наверняка будет подниматься в ходе переговоров, если Турция сможет добиться практического прогресса в этой области.

Кроме того, Китай имеет существенное влияние на Пакистан, а с ним — возможности блокировать поползновения Анкары, связанные с привлечением Исламабада в качестве лоббиста турецкого военного присутствия. Аналогичным образом Иран, используя свои давние контакты с некоторыми фракциями «Талибана», может предпринимать попытки повлиять на принятие подобного решения. Россия также способна в переговорах с талибами поднимать вопрос потенциальных угроз для своих интересов в случае появления турецких военных в Афганистане.

Таким образом, текущую ситуацию вокруг возможного размещения турецкого контингента в Афганистане можно рассматривать как своеобразную расстановку фигур для предстоящей партии, где Анкара при поддержке Катара и Пакистана будет пытаться договориться с «Талибаном». В то же время другие крупные игроки будут предпринимать усилия, чтобы сорвать замыслы Эрдогана. Фракционность талибов и их заинтересованность в серьезной внешнеэкономической помощи создают различные возможности для того, чтобы затянуть или заблокировать принятие такого решения.