Сырьевой кризис наоборот

Василий Колташов - Руководитель Центра политэкономических исследований Института нового общества. Цена природного газа на спотовом рынке ЕС достигла в октябре исторического максимума. Наблюдатели констатировали: рынок энергоресурсов в Европе и остальном мире вошел в новый повышательный период, пусть даже готовность России увеличить поставки на время сбила европейские цены. Устанавливается новая реальность, которую одни именуют глобальной инфляцией, другие — снижением ценности ведущих валют, а третьи — сырьевым кризисом. Но Запад уже переживал в 1970-е годы сырьевой кризис… Что происходит теперь?

В 1973 году ОПЕК наказала «западных империалистов» за поддержку Израиля против арабов, повысив цены на нефть. Действие оказалось обоснованным с финансовой стороны: повышение цен назрело вне зависимости от политики на Ближнем Востоке. С начала 1960-х годов среди специалистов все активнее шли разговоры о недостаточной обеспеченности доллара золотом. Президент Франции генерал Шарль де Голь в 1965 году обменял $750 миллионов Франции на 825 тонн американского золота. Однако это событие трактовали тогда не только как сбрасывание «фантиков» — своевременный перевод долларов в драгоценный металл, но и как подтверждение возможности размена и обеспеченности доллара золотом. В 1964–1975 годах США вели войну во Вьетнаме. Расходы на нее принято считать одной из причин увеличения долларовой массы. Впрочем, эмиссия доллара была выгодна и без этого. Она позволяла США перераспределять в свою пользу большую часть мирового продукта. Но всему приходит конец. В 1971 году президент США Ричард Никсон вынужден был отвязать доллар от золота. Предпосылки продолжительной мировой инфляции становились более очевидными, пока в 1973 году официально не начался энергетический кризис, продолжавшийся до 1980-х годов. Ослабление доллара обернулось ответным снижением стоимости валют других государств; во многих странах инфляция была большей, чем в США. С приходом 1980-х годов ситуация на рынке сырья начала меняться в пользу покупателей. На это повлияло среди прочего удорожание кредита, вызванное повышением ставки ФРС. В 1981 году она достигла 16,38%. Окончательный поворот случился в 1985 году: Саудовская Аравия попыталась увеличить добычу нефти; это обвалило цены еще больше. Большую кризисную эпоху 1973–1982 годов в мировой экономике отягощал не только рост цен на энергоносители, но и общий рост цен. Тогда много писали о сырьевом кризисе, приправляя описание положения такими терминами, как «стагфляция» и «слампфляция» — застой при высокой инфляции и спад при ней. Но нынешняя ситуация в мире лишь внешне повторяет описанную. Несмотря на то, что США, Англия, ЕС и Япония бьют тревогу по поводу своих проблем, новые центры капитализма имеют все шансы на развитие. Глобальная инфляция 2021 года является не предтечей кризиса, а порождением его, его наследством. В книге «Капитализм кризисов и революций: как сменяются формационные эпохи, рождаются длинные волны, умирают реставрации и наступает неомеркантилизм» (2019) автор статьи писал, что современный кризис есть кризис 1973–1982 годов наоборот. От результатов потрясений того далекого кризиса, давших целую экономическую эпоху — эру финансовой глобализации и неолиберальной «свободы торговли» — мир должен прийти к реальности, сходной предшествующей ему. Мы находимся на пути к новому «золотому веку» капитализма, к периоду интенсивного роста и развития. Он будет продолжаться приблизительно 20–25 лет, не обещая стать всеобщим и снять социальное напряжение во многих частях планеты. Скорее наоборот, эпоха обещает быть напряженной в военно-политическом и социально-экономическом плане. Но именно это и является гарантией развития. Николай Кондратьев назвал такие эпохи повышательными волнами. Что должно повышаться, кроме темпов экономического роста? Цены — прежде всего цены на продовольствие, сырье и многое иное. Однако 2020 год породил лавину пророчеств нового кризиса, новых бед, кои именуются едва ли не бесконечными. В итоге кризис, явивший себя миру впервые в 2008 году, имевший много волн и скрытых проявлений, превращается как бы в перманентную катастрофу. Так большие экономические кризисы смены волн развития не работают. Они провоцируют изменения, после чего экономический рост вновь оказывается возможным. В этом плане современный «сырьевой кризис» никак не повторение сырьевого кризиса 1970-х годов. Глобальная экономика не тонет, но и не выходит с уверенностью и бодростью из кризиса. Она буквально выползает из кризиса-эпохи 2008–2020 годов. Здесь возможны непредсказуемые события, такие как падение рынков из-за грубых ошибок ФРС. Но мировая инфляция работает на восстановление роста и его выражает, усиливая при этом немало проблем, в том числе на Западе. Потому это вывернутый кризис 1973–1982 годов: его начало является финалом. Экономическая память необыкновенно коротка. Люди хорошо помнят события последних десятилетий. Абсолютизируют свой опыт. Но все остальное теряется в вечности. Исчезает, словно бы этого никогда не было. Даже специалистам сейчас трудно вспомнить и понять в сути рост мировых цен после большого кризиса 1847–1850 годов, тот самый их взлет на волне экономического роста 1850-х годов при росте добычи золота и, следовательно, предложения денег. А ведь все это казалось столь важным для современников. Повышение цен — не синоним кризиса. Не была с ним связана и революция цен XVI века, рост цен в Европе после открытия морских путей в Африку, Индию и Америки. Все это ныне кажется древностью не меньшей, чем строительство пирамид в Древнем Египте или падение Вавилонского царства. Однако это не столь далекие события. Рост цен 1850-х годов показывает и ныне, как после крупного, полного потрясений экономического кризиса начинается новая повышательная волна вместе с ростом цен. Мы не погружаемся в бездну нового кризиса, а выбираемся из нее, что не отменяет возможности социальных и политических потрясений. Но рост и новые возможности экономического развития выходят на первый план для многих стран, ранее скованных в своей политике. Мой прогноз по ВВП России на этот год составлял 4,5%. В тот период, когда он делался (начало весны), перспективу принято было оценивать менее смело: 4,2% еще не решались обещать, этот уровень появился лишь в проекте бюджета, оказавшегося недавно в распоряжении ТАСС. Однако очевидно, что российская экономика растет, и растет во многом на основе строительства. Президент РФ Владимир Путин на встрече с вице-премьером Маратом Хуснуллиным обратил внимание на хорошую динамику жилищного строительства в России. Сюда стоит добавить инфраструктурные проекты и улучшение ценовой конъюнктуры для экспорта, создаваемое той самой глобальной инфляцией, или «сырьевым кризисом». Все это даст на выходе экономический рост, который уже сейчас обещает быть выше 4% ВВП. После рыночного шока 2008–2009 годов лишь в 2010–2012 годах страна видела рост в этой зоне: в 2010 году ВВП вырос на 4,5%, а в 2011-м — на 4,3%, в 2012 году — на 4%. Все остальные годы ВВП был натянутым, вялым и отрицательным. Новая мировая ценовая конъюнктура обещает быть устойчивой, стабильно повышательной, что не означает обязательного роста цен без остановок. До кризиса экономика России знала рост выше 8% ВВП; этот уровень, несомненно, будет достигнут. Проблема инфляции при этом не обещает исчезнуть, хотя создание особого ценового климата в ЕАЭС может помочь. Ограничения на вывоз ради насыщения своего рынка — полезная система. Мировые цены на энергоносители еще только начинают свое восхождение. Все это — не родимые пятна катастрофы, а черты времени, наступающего после неё. Легким оно не будет, дешевым не будет тоже. Зато будет динамичным и острым.