Бывшая послушница из России смогла спастись в США

Москвичка Регина Шамс пять лет вместе с маленькой дочерью Дианой провела в православном монастыре под Малоярославцем. Там она стала Риммой, а дочь — Дарьей, как в крещении.

Добровольное заточение обернулось тяжелым испытанием для обеих. Непосильные послушания, гнетущая атмосфера. Первой не выдержала дочь, которая жила в приюте для девочек. Следом закрыла за собой дверь и мать.

Мы нашли Регину в США. В блондинке за рулем престижного автомобиля ничто больше не напоминает смиренную монастырскую послушницу.

Билет в один конец

Уйти из монастыря труднее, чем кажется. Когда закрываются тяжелые ворота, эта страница жизни еще не перевернута. Чтобы вернуться к себе прежней, должно пройти немало времени. Даже после ухода из монастыря она мысленно сверяла свои поступки с игуменьей: что сказала бы матушка?

— Еще два года я носила облачение послушницы — апостольник и подрясник, — вспоминает Регина. — Мне было страшно подумать снять с себя эту черную одежду и купить какие-то обычные вещи. Хотелось продолжить свой путь на подворьях монастырей. Это продолжалось до тех пор, пока духовник из Троице-Сергиевой лавры не дал мне благословение на работу. Это означало начать жить в миру. Но я еще долго подсознательно выбирала мрачные тона в одежде и длинные юбки. Даже в поездке по Италии не изменила этим пристрастиям, выискивая в магазинах темные цвета.

У старшей дочери уже была своя семья, а младшую Регина перевела в детский приют при другом женском монастыре. Дарья посещала обычную школу.

После продажи дома в Боровске Регина переселилась в Сергиев Посад, где устроилась экскурсоводом в Троице-Сергиеву лавру и стала водить экскурсии на итальянском языке.

— Денег катастрофически не хватало, и я решила заняться бизнесом. Купила франшизу известной сети по продаже фастфуда. Поставила новое оборудование, вложила немалые деньги и, естественно, прогорела. Все оказалось не так, как мне обещали: ни бизнес-плана, ни поддержки. Только ежемесячные платежи. Потом я узнала, что это распространенная форма мошенничества. Через год я разорилась. Пыталась рефинансировать долг, но банки отказывали один за другим, — она перечисляет свои мытарства.

На Новинском бульваре, напротив посольства США, она нашла организацию — некое ООО, которое предоставляло кредиты на кабальных условиях. У бедолаг, попавших в трудную ситуацию, под залог оформляли недвижимость, которую впоследствии удачно реализовывали через своих людей. Регина взяла кредит на 500 тысяч рублей, а вернуть должна была полтора миллиона. Потом потеряла и дом.

Уже начинали звонить коллекторы, а наладить бизнес не получалось. Все попытки Регины разбивались в пух и в прах. Деньги таяли, долги росли. Надо было что-то решать.

Она общалась в соцсетях со своей знакомой по лавре, которая уехала в США. Та поделилась, что работает беби-ситтером в семье наших бывших соотечественников и получает 100 долларов в день.

— Я была потрясена. Она предложила и мне прилететь в Нью-Йорк, — продолжает Регина. — Сказала: «За полгода сможешь рассчитаться с долгами, а найти работу здесь очень легко!» Звучало заманчиво, но мне было 53 года, я хорошо владела итальянским языком, а английским — на скромном уровне средней школы. Но знакомая уверяла, что этого вполне достаточно для работы в русской семье.

Регина — человек решительный. Она не раз круто меняла свою жизнь, вот и теперь долго не раздумывала. Получила туристическую визу на три года, рассчиталась с текущими долгами и купила авиабилет Москва–Нью-Йорк в один конец. Когда и там ее настиг звонок от коллекторов, она выбросила свой планшет вместе с сим-картой.

Вы уволены!

Во всех русскоязычных газетах длинные столбцы объявлений о найме. Агентства, которые занимаются трудоустройством иностранцев, за новичков чуть ли не дерутся, потому что по условиям договора зарплата за вторую неделю работы (500–600 долларов) достается им. Вот и Регине быстро подыскали место беби-ситтера. Надо было только перебиться несколько дней.

— Договорилась через свою знакомую, что за проживание посижу с восьмилетним мальчиком. Спала в комнате с ребенком на надувном матрасе, который сдувался к утру, и я оказывалась на полу. Мальчик играл в вышибалы и мячом бил по мне, — она смеется, но тогда ей было не до веселья. — Потом нашла работу в Нью-Джерси в семье, где было двое маленьких детей и ожидали рождения третьего ребенка.

Как правило, в семьях мигрантов из России большая текучка обслуживающего персонала. Условия работы тяжелые, обычно рабочий день длится от 12 до 16 часов. Везде установлены камеры, поэтому любой недочет няни замечается. Уволить могут молниеносно, даже поздним вечером, причем работодателей не волнует, где будет ночевать выставленная за порог прислуга.

В монастыре. Фото: Из личного архива

Конечно, у няни с проживанием есть возможность накопить деньги, потому что, пока ты живешь в семье, тратить их особо не на что. Но из-за хронического недосыпа в выходные дни хочется просто отлежаться и выспаться, поэтому выставки, экскурсии или ужин в кафе, скорее, исключение, чем правило.

— Обычно сравнивают тебя с няней-трудоголиком из Молдовы или Украины, которые и за ребенком следят, и стирают, и убирают, и готовят. Но больше 2–3 месяцев даже они не выдерживают. Я тоже редко где задерживалась на более долгий срок. Иногда уходила сама, иногда меня увольняли, — говорит Регина. — В Филадельфии у меня была такая тревожная девочка, что даже в туалет нельзя было отойти. Я выдержала недели три. В Пенсильвании я работала в очень богатой семье, у них был дом-дворец. Даже таксист, который привез меня туда, присвистнул: «Ничего себе!» По территории семья передвигалась на электромобиле, а кровать устроила бы особу королевской крови.

Новой няне сразу сказали, что она должна есть внизу, вместе с прислугой, но из этого, естественно, ничего не вышло — Регина не могла оставить ребенка без присмотра. Богатые родители на няне экономили — стоило ей только взять фрукт, как она ловила на себе недовольный взгляд хозяйки. Брать разрешалось только просроченные продукты, которые несколько дней стояли в холодильнике.

— В этом дворце я так выматывалась, что не понимала, какое сейчас время суток — утро или вечер, — припоминает она. — Постоянно хотелось спать. Однажды родители девочки поехали вечером в ресторан, а она устроила истерику. Я еле-еле успокоила ребенка, поставила холодную сковородку с жареной курицей в холодильник, потому что мыть не было сил, а утром за этот проступок меня уволили. Сковородку надо было вымыть, а еду переложить на тарелку.

Дать расчет могли за любую мелочь, а иногда и вовсе без видимой причины. К примеру, одна мама очень обиделась, когда Регина назвала ее не в меру упитанную и тяжелую дочку богатырем. А в Нью-Джерси она работала в семье, где насаждался культ чистоты. Ни пылинки, ни соринки — как в аптеке. Регине с порога заявили: «До вас у нас была грязнуля!» Она удивилась — все выглядело стерильно. Выставили ее неожиданно. В один прекрасный день после завтрака ей объявили: «Мы хотели вчера вас уволить, но решили подождать до утра!» Оказалось, она что-то задела пылесосом, но, скорее всего, это просто был повод.

— К ребенку привязываешься, начинаешь его любить, и он к тебе привыкает, а родителям что-то не понравилось — выставляют в любой момент, — сетует Регина. — Им абсолютно наплевать, есть у тебя жилье или нет. Даже кошку и собаку стараются пристроить, а не выкинуть на улицу. Мне повезло, что я нашла друзей в православной церкви, и они в таких ситуациях давали приют. Особенно часто такие увольнения практикуются в Нью-Йорке и в Нью-Джерси. Туда каждый день прилетают два самолета с мигрантами — можно выбирать.

Она вспоминает, как работодатели следили за каждым ее шагом и постоянно делали замечания. Почти везде были установлены камеры.

— В самой первой семье бабушки и дедушка ходили за мной по пятам, и папа специально брал выходные. Однажды я пошла погулять с их мальчиком, и, пока он играл у моих ног, просматривала счета в телефоне. Вдруг замечаю: незнакомая девушка меня фотографирует. Она сказала: «Вы должны ребенком заниматься, а сами сидите в телефоне!» Я ответила, что отвлеклась всего на несколько минут, она возразила: «Нет, уже полчаса!» Мой рабочий день начинался в 6.30 и заканчивался после 8 вечера. Пока ребенок спал, я прикорнула в проходной комнате на диване. Вечером мне сделали замечание: «Надеемся, вы поняли, что это плохая идея?»

Попадались и совсем странные персонажи, как, например, Илья, которого чернобыльская катастрофа продолжала преследовать и в американском Нью-Джерси.

— Он заставлял всех при входе снимать одежду и переодеваться. У них в доме все было расчерчено по зонам — «зараженная» и «чистая». Я иногда забывала об этом, могла с сумкой пройти. Тогда он кричал, как сумасшедший: «А-а-а!» Случайно качнулась нога, попала за черту, раздавался дикий крик Ильи, — с ужасом вспоминает Регина. — В такой атмосфере его ребенок рос нервным и истеричным. В семье царила жуткая экономия, меня заставляли готовить блюда из советской кухни типа перловки. Поскольку в выходные я не работала, Илья требовал, чтобы в эти дни меня не было дома. Уходило очень много денег на такси, потому что в Нью-Джерси без машины никуда не доберешься. Неудивительно, что в этой семье няни менялись как перчатки.

Запах подземелья

Нью-Джерси—Филадельфия—Пенсильвания—Нью-Йорк—Атлантик-Сити—Коннектикут. Менялись штаты, города, семьи. А по сути все оставалось по-прежнему. Чужие дома, чужие дети.

Регина успокаивала себя тем, что регулярно переводила деньги дочке, которая училась в выпускном классе и готовилась к поступлению. «Знаете, как в самолете объясняют, что в случае нештатной ситуации надо сначала надеть спасательный жилет на родителя, а потом — на ребенка. Вот так и я», — говорит она.

В беби-ситтерах Регина продержалась считаные месяцы. Уход за пожилыми людьми оказался намного легче. В основном это тоже были эмигранты из нашей страны.

— Когда я приехала в Бостон, моя знакомая по лавре устроила меня временно пожить в подвале, — вспоминает она. — Вероятно, я так неблагополучно выглядела и пахла каким-то подземельем, что меня никуда не брали. Приходила на интервью и получала отказ. Но я встретила в Бостоне людей, которых до сих пор вспоминаю с теплом. Это Катя, которая помогла мне найти работу в Род-Айленде. Но надо было пару недель подождать. На это время Катя отправила меня к ее родителям в Нью-Гемпшир. У них был огромный дом, весь из стекла. Мне надо было вымыть окна, покрасить двери, библиотеку пропылесосить. И предупредила: не говорить ее родителям, что Катя платит мне за работу: «Они люди советской закалки, не поймут». Пожилые супруги уговаривали меня не работать, звали за грибами. У них я полностью пришла в себя.

Через полгода жизни в США Регина получила все документы и разрешение на работу. Спасибо коллекторам, славшим ей письма с угрозами.

После аварии. Клиника выставила счет на 150 тысяч долларов.

Она еще поработала в Бостоне у очень строгой дамы, бывшей советской начальницы, которую называла Вассой Железновой:

— Девяносто один год, абсолютно прямая спина. Она придиралась ко всему, открывала ящики и холодильник, всегда искала, к чему бы придраться и отчитать меня. Когда я наконец сняла жилье в Бостоне, больше даже не помышляла о работе с проживанием. Вскоре я устроилась в Реабилитационный центр для пожилых людей, в отдел активного досуга пациентов. Платили там очень мало — всего 13 долларов в час. Мне даже говорили, что с моими двумя дипломами о высшем образовании это смешные деньги. Но в США надо иметь американское образование, чтобы работать по профессии.

Когда началась пандемия, на ее этаже вспыхнул ковид. Регина побоялась заразиться, у нее хронический бронхит, а это группа риска. Уволилась, подала на пособие по безработице, которое вместе с федеральными доплатами составляло 3600 долларов в месяц! Это было намного больше, чем ее зарплата.

Плечо собирали, как пазл

…Год назад Регина поместила на своей странице свою фотографию на больничной койке. Заплывший глаз, опухшее лицо, гипс до шеи. Оказалось, на пешеходном переходе ее сбила машина. За рулем сидела семнадцатилетняя девушка.

«Много переломов. Две операции. Перелом ноги и плеча. Трещины и мелкие переломы. Сотрясение мозга», — написала мне Регина из клиники.

— Плечо собирали, как пазл. Операция длилась 4,5 часа. Врач говорил: шансы 50/50, что смогу поднимать правую руку. Я впала в отчаяние. Не знала, смогу ли восстановиться и, главное, как оплатить дорогостоящее лечение? У этой девушки была самая дешевая страховка, всего на 20 тысяч долларов. Этой суммы мне не хватило бы ни на что. Повезло, что, пока я была безработной, оформила бесплатную медицинскую страховку, потому что счет за операцию составил 150 тысяч. Потом пять месяцев на реабилитации. Все лечение обошлось примерно в 300 тысяч долларов. Обычно люди судятся годами, чтобы оплатить медицинские счета, а еще 33% берет адвокат. В моем случае все расходы взяло на себя государство. Поэтому я не стала судиться.

Из холодного Бостона она переехала в Майами, получила водительское удостоверение, купила новенький, с иголочки, автомобиль Lexus в кредит и поступила в медицинский колледж при Mercy Hospital. Это известный католический госпиталь, расположенный на берегу океана, но лечатся в нем люди независимо от вероисповедания.

— Мне сейчас 58 лет, — Регина не скрывает свой возраст, — люди уже о пенсии думают, а я опять студентка! Здесь это никого не смущает. При устройстве на работу нет дискриминации по возрасту. Обучение в колледже платное — 11,5 тысячи долларов в год. Приходится корпеть днем и ночью. Многие студенты уже работают в этом госпитале, меня тоже на днях приняли на должность медсестры. Эта профессия требуется везде. Зарплата медсестры первой ступени достаточно высокая — порядка 6 тысяч долларов в месяц, а старшая медсестра получает 50–125 долларов в час. Но я выбрала эту профессию не только из-за этого. Мне хочется служить людям, делать добро. В монастыре теплые человеческие чувства не поощрялись. Любые дружеские привязанности расценивались как пристрастие.

…Она уже пять лет, с тех пор как села в самолет, взявший курс на Нью-Йорк, не видела своих дочерей и внуков. Сначала некуда было приглашать, сама жила в чужих стенах, затем началась пандемия. Спасает общение онлайн.

— После нашего ухода из монастыря Дарья была как звереныш: пряталась в шкафу, если что-то уронит, сразу кричала: «Я не виновата!» В храм не хотела идти, говорила: «Хватит, я намолилась!» Но в другом приюте, куда ее взяли по моей просьбе, все наладилось. Там совсем другая атмосфера. Дочь окончила школу с золотой медалью, поступила в университет, вышла замуж за военного, родила девочку. Дарья работает, она успешный продюсер сайтов в Инстаграме. В бизнесе ей очень помогают качества, которые привили в монастыре: трудолюбие, организованность, дисциплинированность.

Несмотря на все испытания, выпавшие на ее долю, Регина не утратила веру. В трудную минуту просит Божьей помощи и молится православным святым. Она благодарит Бога за все, что с ней происходит, и посещает службы в греческом храме.

А монастырское прошлое еще не отпустило. Оно является в ночных кошмарах.

— Недавно мне приснился сон, будто меня обманным путем попросили провести экскурсию в женском монастыре, а потом закрыли двери, и я поняла, что осталась там навсегда…