АрхитЕбург Уралинформбюро с реставраторами

Недавно власти Екатеринбурга выставили на продажу несколько знаковых памятников истории постройки XIX века. Среди них усадьбы легендарного городского головы Ильи Симанова (Попова, 4) и купчихи Бородиной (Добролюбова, 9). Цель приватизации понятна: найти для зданий заботливого хозяина, который смог бы их отреставрировать и приспособить под современные нужды.

Однако практика показывает, что задача эта, мягко говоря, не из легких. Как отметил на недавнем заседании Общественной палаты Екатеринбурга гендиректор компании "УГМК-Застройщик" Евгений Мордовин, из 851 "реестровых" ОКН, расположенных в границах уральской столицы, 193 находятся в руинированном состоянии, не эксплуатируются либо вообще давно утрачены.

Еще одним препятствием для приобретения ОКН многие бизнесмены считают слишком большой перечень так называемых предметов охраны — элементов конструктива или внутренней планировки, которые нельзя видоизменять при реконструкции объекта.

Что такое "предмет охраны" - инструмент спасения памятника или помеха для его "перерождения"? С этим вопросом "Уралинформбюро" обратилось к известным в Екатеринбурге реставраторам и градозащитникам.

Дом Звонарева (угол улиц Карла Маркса и Горького), восстановленный собственником в прямом смысле слова из руин

- Бытует мнение, что продажа объектов культурного наследия в частные руки буксует из-за излишне строгих требований, предъявляемых к предметам охраны. Согласны ли вы с этим утверждением?

Основатель общественной организации "Уральский хронотоп" Олег Букин:

- Нет такого понятия — "требование к предмету охраны". Предметы охраны — это особенности (конструктив, объемно-планировочное решение, композиция фасадов, декор и так далее), которые послужили основанием для включения памятника в реестр.

Ситуация в Екатеринбурге с утверждением предметов охраны не самая худшая, но когда речь заходит об интерьере ОКН, чаще всего в список предметов охраны включают только капитальные стены, а перегородки, перекрытия, "ненесущие" стены — почти никогда. Я с этим не согласен и считаю, что если перекрытия в здании подлинные, их обязательно нужно включать. Иначе демонтаж чердачного перекрытия неизбежно повлечет за собой необходимость демонтажа лепного декора, а часто и печей. Но когда звучат заявления, что, мол, предмет охраны мешает делать перепланировку для современного использования памятника — я не верю. Наш опыт и наша практика такие заявления опровергают.

И потом, а что такое "современное использование"? Поставить унитаз, провести проводку, сделать газовое отопление? Я не считаю, что предмет охраны может препятствовать всем эти удовольствиям. Речь идет, скорее всего, об "удобном" для собственника использовании. Им хочется демонтировать стены, печи убрать, расширить площадь, сделать большой зал — а предмет охраны мешает.

Дом градоначальника Ильи Симанова (Попова, 4). Фото: Яндекс.Панорамы

Официальный представитель Санкт-Петербургского реставрационного центра в Екатеринбурге, реставратор Виталий Селезнев:

- Да, иногда "обилие" предметов охраны во внутренней планировке и интерьерах, мешает новому хозяину "приспособить" его к современному использованию. Такая планировка устраивала хозяев дома на момент его постройки. А сейчас собственник, купив дом, максимально хочет переделать его "под себя". Перегородки, например, ему не нужны, зато нужно больше пространства. А как его организовать если перегородки и декоративные элементы на них— в списке "охраняемых" элементов? И как быть? При этом я согласен, что декоративные элементы должны строго охраняться, ведь они всегда привносили и привносят определенный "шик" в интерьер дома. С другой стороны – новый хозяин, купив такой объект, должен быть готов к тем сложностям, с которыми он может столкнуться.

Координатор общественного движения "Реальная история", градостроитель Марина Сахарова:

- Нет, не согласна. Всё буксует из-за странной системы управления наследием в нашем городе, отсутствия внятной стратегии сохранения и ревитализации, доступной для понимания бизнеса, участия профессионального сообщества и общественных организаций.

Бизнесменам сейчас можно рекомендовать обращаться в общественные организации. У "Реальной истории" есть позитивные примеры налаживания контактов заказчиков и профессиональных архитекторов-реставраторов. Бизнесмену, приобретающему ОКН, нужно в первую очередь осознавать его ценность. На самом деле бережное отношение к подлинным архитектурным элементам создает добавленную стоимость "объекта недвижимости". Если интереса к сохранению подлинности нет, лучше не приобретать объект, не мучить ни себя, ни культурное наследие.

Предметы охраны постоянно корректируются в сторону уменьшения – примеров масса (буквально недавно – стадион "Динамо", усадьба Злоказова). В этом случае заказчик, вероятно, оплачивает "труды" тех, для кого профессиональная честь не имеет значения.

Усадьба Злоказова (Пролетарская, 3). Фото: Яндекс.Панорамы

Архитектор-реставратор, сотрудник кафедры истории искусства и реставрации УрГАХУ Лариса Шашкина:

- С точки зрения сохранения объектов культурного наследия эта мера необходима, особенно в наших условиях дикого девелопмента. Более того, у нас требования к предметам охраны часто пишутся в усеченной форме, чтобы как раз дать будущим собственникам памятника приспособить его для современного использования, сохранив самое ценное.

Другое дело, что ОКН у нас очень разные. Есть ансамбли, где часть элементов уже утрачена, и их не восстановить. И здесь необходим пересмотр списка предметов охраны. Например, в усадьбе Казанцевых на улице Декабристов, где сейчас строится Ледовая арена, в списке предметов охраны значится сад, но в реальности он давно утрачен. И восстановить его невозможно в связи с планами по благоустройству на этом участке набережной Исети — кстати, очень хороший, интересный проект. Девелопер попросил этот сад убрать из перечня "особо охраняемых" элементов, областное Управление госохраны ОКН пошло навстречу. И это было разумное решение.

Но чаще всего девелоперы — в силу своего невежества или недостатка культуры, образования — не понимают своих же выгод от сохранения того или иного предмета охраны. Два примера приведу. В 2004 году началось строительство ТЦ "Европа" на проспекте Ленина, и строители снесли великолепный лепной декора на территории усадеб Коробкова и Захо (к которым ТЦ был "пристроен". - Прим. ред.). Им говорили: что вы делаете, оставьте декор! Он станет вашим же брендом! Нет, не услышали, снесли, поставили вместо него дешевую "обделку". В итоге она спустя некоторое время стала обваливаться.

Торговый центр "Европа", "встроенный" в исторический комплекс купеческих особняков Коробкова и Захо

А несколько лет назад мы работали на реставрации храма Александра Невского в Челябинске, где сохранились уникальные фрески в стиле школы Васнецова. Местный батюшка тоже хотел их убрать, мы настаивали на сохранении, в итоге пришлось "подключить свои ресурсы", организовать проверку действий настоятеля, он уступил. А потом по местным телеканалам прошел сюжет про эти фрески. И теперь пользователь объекта заявляет, что это он их открыл!

Еще раз подчеркну: даже самый "неудобный" для собственника предмет охраны может стать для него "прибылью дальнего действия", брендом, который окупится, пусть не сразу, зато с лихвой.

- Нередко случается, что в ансамбле ОКН значится несколько объектов, а в реальности до наших дней дожили два-три элемента, остальных либо уже нет либо они руинированы, и их восстановление потребует серьезных капиталовложений. Кроме того, под современное использование их часто невозможно приспособить. Какой выход из такой ситуации вам представляется наиболее оптимальным?

Виталий Селезнев:

- Можно привести конкретный пример: усадьба Беленкова на Розы Люксембург, 73. Это бывший тубдиспансер. Несколько лет назад у здания появился новый собственник, ЗАО "Предприятие "Чусовское озеро". У собственника есть желание этот объект сохранить. В середине августа он очистил территорию ОКН от "самосева". У собственника есть желание достроить на прилегающей площадке жилой комплекс, сохранив при этом ОКН, но есть проблема: официально усадьба Беленкова состоит из пяти объектов (дом, ограда и ворота, флигель, сад и амбар), а на деле там всего три, два элемента утрачены, один полностью (сад), а амбар частично - сгорел, утратив исторический облик примерно на 95%. С флигелем тоже не всё понятно.

Ладно, собственник решился и восстановил амбар — но для чего? Для современного использования его вряд ли можно приспособить. Оптимальный, на мой взгляд, вариант — сохранить только дом и ограду с воротами, остальное утратило историческую и культурную ценность и должно быть выведено из предметов охраны и тем самым уменьшена территория ОКН. Тогда и жилой комплекс достроится, и объект культурного наследия может быть приспособлен для современного использования. Уверен, что оптимальное решение можно найти.

Усадьба Беленкова (Розы Люксембург, 73). Фото: Яндекс.Панорамы

Олег Букин:

- Здесь лично я буду настаивать на исполнении буквы закона. Если человек купил ОКН, зная о том, что объект вот такой проблемный, возможно, он заранее планировал обойти закон. Так часто делают: покупают, а потом "вымораживают" объект так, что он начинает гнить, а потом разводят руками, мол, все разрушено, восстановить нельзя.

Но опыт восстановления руинированных памятников у нас на Урале есть, например, в Сысерти. Руинированные ОКН можно использовать во вспомогательных целях. И потом, а почему нельзя тот же склад купеческой усадьбы приспособить к современному использованию? Можно, например, под кафе, или для создания антуража, естественного исторического окружения для "головного" памятника.

Кромсать памятники, урезать предмет охраны только потому, что "непонятно как использовать" - неправильно. Здесь могло бы помочь государство, предоставляя собственнику ОКН нормальные преференции за реставрацию и сохранение культурного наследия. Максимально "разбюрократить" вопросы, связанные с противоаварийными или ремонтными работами. В ряде случаев подключать мировой опыт. В Германии, например, таким образом восстанавливают деревянные "фархверковые" дома (крестьянские дома каркасного типа, известные со времен Средневековья — прим.ред.): объект воссоздается с сохранением старых элементов и "наращиванием" новых, которые просто делаются более светлыми, чтобы не вводить в заблуждение туристов. Это модель, к которой и нам нужно идти.

Марина Сахарова:

- Это сильное утрирование вопроса. На наших глазах эти самые элементы разными махинациями уничтожали и продолжают уничтожать – они же не сами собой "не дожили" (усадьбы Блохина, Лангауз, Беленкова, Первушина и многие другие).

Если бизнесмен приобретает усадьбу или архитектурный ансамбль, то лучше поинтересоваться её историей, в том числе и современной. Мы ее с удовольствием расскажем! В "Реальной истории" уже большой архив современной истории наследия Екатеринбурга. Надо понимать, что приобретается не просто кусок земли для застройки, а Место, имеющее и нематериальную ценность. Культурное наследие именно про это. Как проектировщик добавлю, что выходы и пути решения есть почти всегда. Нужно просто правильно расставлять приоритеты. Приоритет в наследии – сохранение подлинности, для современного использования важно удобство, и это можно соединить.

Профессор кафедры теории архитектуры и профессиональных коммуникаций УрГАХУ, руководитель архитектурной мастерской "АМД" Леонид Десятов:

- Ответ на этот вопрос очевиден. Если речь идет о приобретении и реконструкции объекта, то проведение всех предварительных изысканий по ОКН снимает вопросы по утраченному. Это - ответственность предыдущего правообладателя. Я сомневаюсь, что в предмете охраны очень жестко прописывается сохранение руин, если это не уникальный памятник, что у нас Екатеринбурге большая редкость.

Это скорее относится к средовым музейным комплексам. Я сам принимал участие в восстановлении усадьбы Решетникова в Литературном квартале в 1988 году. Разбирали завалы каретного двора. Восстановили постройку - и сейчас это Музей быта той эпохи.

Литературный квартал, музей "Литературная жизнь Урала ХХ века"

Если объект восстанавливается частично, а иногда и полностью в исторических объемных параметрах, с совмещением традиционных и современных строительных технологий, то это только продлевает его жизнь. Пример дома Малахова в этом смысле очень показателен. Он в конце ХХ века был отстроен заново и отодвинут в глубину от улицы Луначарского.

Вывод из всего сказанного лично я делаю только один: регламентация процесса всегда мешает делать его "попроще и подешевле". Для работы с ОКН необходимо сотрудничество будущего владельца с архитекторами и реставраторами на самых ранних стадиях его замыслов. Да, это стоит денег, но сумма несопоставима с последующими затратами на реставрацию и приспособление, не говоря уже о варианте остаться с "чемоданом без ручки": когда купили памятник, не просчитав, зачем и во сколько это потом встанет.

Лариса Шашкина:

- К сожалению, есть в Екатеринбурге объекты культурного наследия, которые приспособить для современного использования вряд ли получится. Например, усадьба Беленкова и стоящая на соседнем участке старообрядческая церковь "австрийского" согласия (Розы Люксембург, 75. — Прим. ред.) в советские годы использовались как медучреждения, где лечили туберкулезных больных. Там были бактериологические лаборатории. Я слышала, что во время войны в этих лабораториях даже производилось биологическое оружие. И для современного использования в жилом комплексе - а эти два здания как раз находятся внутри современного жилкомплекса — они небезопасны. Есть заключение, что эти здания необходимо полностью снести. Тут уже не до лепного декора — опасные вещества там могли впитаться и в декор, и в деревянные конструкции. Но оба здания — объекты культурного наследия. Значит, необходимо сохранить коробки этих зданий, и снести полностью всю отделку.

Впрочем, на каждом объекте - своя история и свои решения. Где-то можно, как в случае с усадьбой Беленкова, внутреннюю отделку убрать, провести лабораторные исследования на наличие туберкулезной палочки, провести санацию объекта, а потом восстановить декор — или не восстанавливать. Но где можно сохранить предмет охраны, составляющий культурную идентичность объекта, его нужно сохранить, тесно работая с пользователем здания. Он, возможно, потом за это еще спасибо скажет.

Беседовал Евгений СУСОРОВ