В Чебоксарах прошли «Большие гастроли» двух театральных коллективов из Уфы

На подмостках возможно всё

Многие критики не раз указывали на то, что в отличие от взрослого репертуара театр для детей и юношества гораздо медленнее в плане реновации языка, «апгрейда» системы выразительных средств и переоценки ценностей. Якобы сценический продукт, адресованный подрастающему поколению, неизбежно хранит в себе отголоски устаревших понятий о том, как нужно вести диалог со зрителем, и будто сегодня нет достойных пьес для молодежи. «Большие гастроли» Уфимского театра юного зрителя и Башкирского театра кукол, прошедшие в Чебоксарах со 2 по 4 октября, заставили нас убедиться в обратном.

Прежде всего, перо драматургов не стоит на месте, вследствие чего в руки режиссеров периодически попадает интересный материал, и рядом с такими классическими образцами, как «Аленький цветочек» Сергея Аксакова, в афише появляется «свежак». К примеру, более половины спектаклей гастрольной программы — пьесы, созданные в XXI веке. Это и «Живи!» Романа Сванидзе (2020), и «Богатырь Степан Ромашкин» Дмитрия Войдака (2014), и «Всем, кого касается» Даны Сидерос (2017). От широты круга вопросов и тем, волнующих современных авторов, а заодно и режиссеров Викторию Щербакову, Анастасию Гайнанову и Полину Шабаеву, выбравших для постановки их произведения, просто разбегаются глаза. Тут и пронзительное посвящение детям войны, и русская сказка на новый лад, колоритная, искристая и юморная, и драма о школе, персонажи которой во многом напоминают героев наших любимых кинолент «Доживем до понедельника», «Розыгрыш» или «Ключ без права передачи».

Кстати, последний из названных спектаклей показывали в Чебоксарах далеко не впервые. Несколько лет назад гости из Уфы представляли эту работу на V Межрегиональном фестивале национальных ТЮЗов и молодежных театров «Волжская сказка», где она была отмечена сразу в шести номинациях. Также постановка получила три награды в Йошкар-Оле на фестивале «Современная пьеса для детей и юношества», прозвучав новым словом в российском репертуарном театре. А поскольку в драме поднимается проблема такого распространенного на сегодняшний день явления, как подростковый буллинг, нельзя не вспомнить и нашумевший в 2010 году сериал Валерии Гай Германики «Школа».

Если же говорить об актуальности идей и их сценического воплощения, то в год 80-летия Великой Победы, в первую очередь, обращает на себя внимание спектакль «Живи!». Сами кукольники характеризуют его как «трогательную поэтическую историю», однако это слишком мягкое определение для столь жесткого, тяжелого, затвердевшего в камне дотов полотна, опаленного прожорливыми языками пулеметного огня и алеющего пятнами засохшей крови. Прежде всего, потому что оно «слатано» из монологов реальных людей, чье детство, затравленное, запуганное, зверски распятое на безбожном фашистском кресте, отчаянно прорывалось сквозь колючую проволоку нацистских концлагерей и судорожно пыталось наесться.

Хотя бы тщетно, понарошку, в смутной неге теплого, спасительного забытья, где все происходившее вокруг начинало казаться каким-то зыбким ночным кошмаром. «А еще мы видели во сне довоенную еду, которую помнили. Настоящая еда была только во сне», — вздыхает мальчик Сережа, один из героев спектакля. «Мы не гуляли в парке, мы его ели. Особенно любили лиственницу, ее пушистые иголочки — это такая вкуснятина! У маленьких сосенок объедали молодые побеги, щипали травку. В городе люди съедали все зеленое», — тихо сглатывая слезы продолжает его друг Витя. «А мы ели воду, — стремясь поддержать товарищей, подхватывает Лева. — Придет время обеда, мама ставит на стол кастрюлю горячей воды. Белой горячей воды. Зимой и закрасить ее нечем…»

Эти и другие воспоминания, взятые драматургом из книги белорусской писательницы Светланы Алексиевич «Последние свидетели», буквально душат актеров и зрителей, сматываясь в клубок безнадеги, обездоленности и сиротства. И сколько бы постановщики ни старались романтизировать и «обезболить» шоковое содержание пьесы, оторвав его от земли и «вкроив» в безудержный поток сотен детских биографий лейтобраз ангельских крыльев как некий оберег или символ духовного очищения, искупления и надежды, легче от этого не становится. «В тот день стали исчезать папы, — дрожащим голосом произносит девочка Лика. — Я когда проснулась — увидела. Папа долго целовал маму, никогда раньше он так ее не целовал. Мама повисла у него на шее и не отпускала. Мы выскочили на крыльцо, закричали «Папа!» А отец увидел нас, закрыл голову руками и побежал. Он оглянуться боялся… Маму расстреляли на улице. Когда она упала, ее пальто стало красным». Зал наливается свинцовой тишиной. «А когда ее хоронили, по песку ползали какие-то большие жуки, — еле слышно договаривает за сестру Сережа. — Я не мог представить, как мама будет жить под землей с ними…» Такую рану не заткнуть красотой визуальных форм, и ни одна анестезия в мире, даже самая сильнодействующая, не поможет справиться с адской болью трудностей, потерь и бессилия.

Впрочем, военная тематика — вариант практически беспроигрышный, так или иначе оставляющий след в душе каждого зрителя, даже самого скептичного и неверующего в мощь театра. А вот с точки зрения механики сценического организма, качества материи и того, как это сделано, собрано, выстроено, наибольший интерес вызывает еще один кукольный спектакль «Приключения доктора Айболита и его друзей». И дело не столько в том, что с подачи режиссера Ольги Шарафутдиновой герои Корнея Чуковского вышли к публике в веселом клоунском «прикиде», сколько в особом градусе театрального высказывания, ни на секунду не сбавляющего темп. Декорации и костюмы Натальи Бирюковой, мобильные, многофункциональные и взаимозаменяемые, способствуют ощущению быстроты, динамичности, лаконизма и твердой уверенности в том, что на подмостках, запестревших целой радугой цвета, характеров, интонаций, возможно все. Кукольный и человеческий миры являются нашему взору в какой-то фантастической коллаборации, а обычная корзина для игрушек, которая есть в любой детской комнате, в два счета превращается в африканского слона. Мизансцены тасуются, как стекла в калейдоскопе, сюжет крутится, словно юла, а детям и взрослым только и остается ловить воздушные шары, летящие с балкона в финале сказки, и поспевать за всеми этими чародействами, выдумками и «рофлами».