Осиное гнездо без демократии: почему сбегают европейские премьеры
Франция наконец-то перегнала Англию. Помните, все очень удивлялись, когда английский премьер Лиз Трасс ушла в отставку через 44 дня после вступления в должность. А вот теперь французский премьер Лекорню сократил этот срок до 26 дней. Что происходит с этими двумя важными европейскими политическими системами? Чего это у них премьеры так быстро меняются? Подробнее – в программе "Добровэфире" на РЕН ТВ.
Лекорню провел в правительстве сутки
Себастьен Лекорню и еще 17 министров потрудились в новом правительстве всего сутки.
Газета Le Mond подсчитала, что каждый отставной министр получит по 28 тысяч евро только за то, что просто пришел в понедельник на работу. День, конечно, был тяжелым, чиновники успели выпить кофе, поболтать и разойтись. Налогоплательщикам это обойдется в общей сложности в полмиллиона евро. Но Лекорню утверждает, что он действовал бескорыстно.
"Сам факт моей отставки показывает, что я не цепляюсь за этот пост", – заявил Себастьен Лекорню.
Дыра в бюджете Франции и ошибки прошлого
Почему же Лекорню отказался от поста премьера? Ответ прост, отвечать за ошибки предшественников никому не хочется, а решить проблемы, похоже, уже невозможно. В бюджете Франции дыра в 100 миллиардов евро, которая будет и дальше расти. Причину неразрешимого финансового кризиса видят в составе парламента.
"Это лебедь, рак и щука. Там представлены три блока, которые не могут договориться друг с другом. Крайние правые, крайне левые и центр – это макронисты. Пока не ликвидирована вот эта ахиллесова пята французского парламента, нижней палаты, говорить о какой-то правительственной устойчивости не приходится", – считает ведущий научный сотрудник Института Европы РАН Сергей Федоров.
Квартиранты кота Ларри
В Великобритании система не трех, а двухпартийная, но от чехарды во власти, как оказалось, и она не спасает.
Шесть последних премьер-министров, начиная с Кэмерона и заканчивая Стармером, англичане презрительно называют квартирантами кота Ларри, главного мышелова резиденции на Даунинг-стрит.
Кот живет там уже 14 лет, а политики так, приезжают в гости и руководят, похоже, по принципу: после нас хоть потоп.
"Осталась дыра в бюджете от политики Лиз Трасс, называли разные цифры, в районе 20 миллиардов фунтов. И Кир Стармер, который пришел в прошлом году, уже лейбористы пришли к власти, как раз столкнулся с дырой в бюджете. То есть в принципе, все последующие правительства должны каким-то образом решать те проблемы, к которым привело предыдущее", – сообщила доктор исторических наук, профессор кафедры мировой политики Томского государственного университета Елена Хахалкина.
Должны, но не решают. Застарелые проблемы просто передают сменщикам по наследству, а сами создают для бюджета новые, ведь с каждым подавшим в отставку сумма выплат для сбегающих премьеров, так называемых золотых парашютов, становится всё больше. Соответственно, денег в карманах европейцев – меньше.
Почему Европа похожа на осиное гнездо?
Через четыре дня Макрон снова назначил Лекорню премьер-министром, но не это главное, главное в другом.
В четверг один из моих сыновей спросил: а почему в этих странах никогда не происходят революции? Ведь там низы не могут, верхи не хотят – типичная предреволюционная ситуация, как говорил Владимир Ленин.
А я как раз за день до этого тоже думал, почему там нет никаких революций. И вот к чему я пришел: представьте себе, что Европа это осиное гнездо. Да, злое, коварное, но тонко организованное. Там есть, например, мать-основательница, она победила других материнских ос в трудной борьбе, это политическая борьба. Однако, если мать погибает, ее вполне может заменить другая самка, мало того, плохую мать могут свергнуть другие осы, если она мало рожает яиц, это конкуренция во власти. Однако новая мать не может хоть как-то повлиять на устои и традиции, и, заняв место, продолжает делать то же, что и прежняя матка – рожает, рожает и рожает, в нашей реальности рожает она законы и указы.
Вот это и есть точное определение европейской и американской демократии. Вернее, там вообще нет никакой демократии, если честно. Ее основа – это парламентские государства, где реальной главой государства является премьер-министр, а это Великобритания, Швеция, Норвегия, Дания, Нидерланды, Бельгия, Испания, Германия, Италия, Финляндия, Эстония, Латвия, Литва, Словения, Хорватия, Чехия, Словакия, Венгрия, Греция. Но ни в одной этой стране люди не голосуют за премьера, он избирается внутри победившей партии.
В последнее время это партии, которые не набрали подавляющего большинства, а просто объединились с другими партиями, и именно поэтому их рейтинг, как премьер-министра или как канцлера, если речь о Германии, быстро сползает вниз, как у Фридриха Мерца, которому на этой неделе не доверяет уже 71% немцев. Но вернемся к вопросу, почему при этом в этих странах нет никакой революции?
Уже после 1917 года Ленин возвращался к этому вопросу. Оказалось, что кроме формулы "верхи не могут, низы не хотят", нужна еще одна вещь – люди, которые готовы совершить такую революцию. Но европейский капитализм создал такую систему, при которой можно протестовать, однако нельзя покушаться на государство: пар можно выпустить, но и только.
То, что происходит сейчас в Европе, не ведет к революции. Возможно, там, как в Чехии, сменят правительство, оно, например, будет намного лучше относиться к России, перестанет поддерживать Киев. Но изменится ли от этого само осиное гнездо? Да нет, конечно, как жужжали, так и будут жужжать.
РЕН ТВ в мессенджере МАХ – главный по происшествиям