В своем отечестве: каким получился «Пророк» про Пушкина с Юрой Борисовым

Широкий национальный прокат фильма «Пророк. История Александра Пушкина» начнется только 14 февраля, но избранные зрители получили возможность увидеть картину первыми в Михайловском театре Санкт-Петербурга уже 3 февраля. Премьера создавала ощущение иммерсивного спектакля: команда фильма приехала на каретах, у входа всех встречали швейцары в цилиндрах, горели настоящие факелы, освещая темноту февральского вечера. Но всех интересовало одно: напрасно или нет фильма о Пушкине так сильно ждали и ждут? По последним исследованиям кинотеатральной аудитории (Wanta Group, специально для «Известий»), индекс ожидания «Пророка» в шесть раз опережает ближайших конкурентов. «Известия» оценили фильм на премьере и делятся первыми впечатлениями.

Почему сложно снимать кино о Пушкине

Как сделать так, чтобы Пушкин стал ближе? Действительно, «наше все», если начать разбирать его жизнь, как будто отдаляется от нас на расстояние, которое невозможно преодолеть. Слишком во многом нам нельзя поставить себя на его место. Суперэлитное образование на лучшем курсе в истории не только царскосельского лицея, но и вообще, пожалуй, всей России. Принадлежность к древнему боярскому роду, которая становится для Пушкина идеей фикс, иногда комичной, когда он вновь и вновь напоминает окружающим, насколько у него древняя кровь. Дружба с членами императорской семьи, которая в итоге вылилась в пародию на дружбу в отношениях с Николаем Первым. Публицистика, драматургия, исторические труды, реформа русского языка, русской поэзии, русской прозы — и все это одновременно со светской жизнью, с интригами, с тем, как легко уживалось в поэте большое чувство к Гончаровой с мимолетным замечанием, что она у него сто тринадцатая.

Пушкина столько, что он множится в глазах, за ним невозможно успеть. И самая главная проблема — его интеллект, парадоксальный, универсальный, беспощадный. Интеллект в сочетании с гением рождает неземную мудрость, даже ошибки которой (вроде мысли о несочетаемости гения и злодейства) воспринимаются как откровение. Как снимать кино о Пушкине? Как писать о нем сценарий, ставить спектакль, сочинять музыку? Никак, все превращается в жалкое фиглярство, блаженны те, кто успел это осознать и удержаться от шага в пропасть.

Авторы фильма «Пророк», к счастью, выбрали другой путь. Не бесспорный, временами раздражающий, но при этом освобождающий их от решения нерешаемой проблемы безмерности личности Пушкина. Новый фильм — это фантазия. Если угодно, это сон старшеклассника о Пушкине, где поэт является ему с обрывками стихов, с отдельными эпизодами биографии, с зонгами в стиле рэп, потому что этот старшеклассник заснул как раз под какой-то хип-хоп хит, так что под ту же самую мелодию в дреме звучат знакомые строки. Говорят, Юре Борисову на съемках Пушкин тоже снился. Да и стихотворение «Пророк», которое вынесено в заглавие (может быть, не вполне справедливо), тоже можно считать своего рода сновидением. Допустим, что это и есть ключ к фильму.

Понятный Пушкин

Так все же — как сделать Пушкина ближе? Придется отказаться от того, что нужно слишком долго расшифровывать, потому что экранного времени на почти тридцать лет жизни поэта отведено всего два часа. Убираем африканскую кровь, дворянские предрассудки, Арину Родионовну, Кавказ, Крым, отношения с отцом, масонство, встречу с телом Грибоедовым, общение с Гоголем, войну против турок, Болдинскую осень — убираем по максимуму, потому что это все долго. Убираем интеллект. Оставляем то, что будет понятно широкому зрителю. То есть: свободолюбие, верность друзьям, влюбчивость, авантюризм (хотя Пушкин тут выписывается как юный Пьер Безухов, который с собутыльниками связывал медведя и квартального и пускал его поплавать в Мойке).

Так Пушкин становится вечным подростком, которому со школьной скамьи нравится дерзить начальству, затевать потасовки, ссориться, влюбляться и драться на дуэлях. А периодически его озаряет, и он начинает выдавать стихи, поэмы, драмы. Сразу набело — так и бывает во сне, только те, кто сами пытались хоть что-то написать, видят в кошмарах тонны черновиков, из которых никак не выкристаллизовывается что-то путное. Нет, здесь Пушкин, как и полагается пророку, только успевает записывать за диктующим ему вдохновением. И сразу после этого мир ложится к его ногам, сколько бы ни злились чиновники-цензоры или даже монаршие особы.

Эти приемы работают на зрителя. Этот Пушкин понятен, он — свой, и если брать мюзиклы, то он не слишком отличается по своей сути от Мэлса из «Стиляг» или, пусть в меньшей степени, Майка из «Лета». Зритель, конечно, сопротивляется с непривычки. Что это за вульгарные оргии в красных тонах вместо петербуржских салонов, думает он? И почему дворяне не обращаются друг другу по фамилии, а называют по имени, хотя именно по фамилии было признанием настоящей близости? Почему повествование вдруг начинает напоминать довлатовский «Заповедник» в большей степени, чем биографию реально жившего, и очень непросто жившего, между прочим, поэта? Что это за теннисный корт во дворце у Николая, если эту игру обожал, вроде бы, только следующий Николай — и много лет спустя? И почему Наталья Гончарова при знакомстве ведет себя как диснеевская принцесса?

Как Юра Борисов сыграл Пушкина

И вот тут начинает работать талант Юры Борисова, которому авторы фильма так доверились, что словно бы выстроили всю картину вокруг него как оклад для иконы. Борисов словно идет по знакомым нам эпизодам жизни Пушкина и проверяет, где у него вдруг резонирует эмоция, что ему совершенно точно знакомо. Вот, например, приходит Пушкин к Николаю знакомиться, а тот к нему с таким уважением, таким участием, такими обещаниями, наконец, что как тут не соблазниться, не забыть о самых злых антимонархистских строках в истории русской литературы? Как не поверить в то, что новый правитель уж точно исправит все плохое, потому что прислушается к замечаниям своих гениальных советников — Пушкина, Жуковского (прекрасный Илья Любимов)?

Один из самых сложных конфликтов в биографии Пушкина Борисов решает, перебрасывая мостик в наше настоящее, ловя (печально) известную эмоцию искушения быть ментором, воспитателем. Думать, что наивная власть только и хочет, чтобы ей наконец объяснили, как нужно править, и чтобы сделали это «властители дум», конечно же. Другая эмоция, разочарование, тоже понятна. И когда Пушкин говорит Бенкендорфу (убедительный Сергей Гилев), что с момента «нельзя молиться за царя Ирода» прошло двести с лишним лет, мы отматываем еще столько же — и попадаем к нам, где слова юродивого рождают ту же гамму эмоций.

Через Борисова эмоционально рифмуются «мороз и солнце» и «кнут и пряник». Через Борисова мы понимаем, как унизительно получить по морде титулом «камер-юнкера» вместо всего того, на что ты почему-то смел надеяться. С помощью Борисова мы пытаемся угадать, в каких ситуациях Пушкин мог почувствовать то же, что Онегин в последнем объяснении с Татьяной, и по какой причине вдруг оказывается на месте несчастного Германна с глумящейся над ним дамой пик.

Может показаться, что «Пророк» требует хорошего знания хотя бы программных пушкинских текстов, но это не совсем так. Пожалуй, можно, напротив, идти к этим текстам через эмоцию, которую угадал Борисов. Особенно это касается последней, предсмертной части биографии поэта. Здесь Борисов пытается зайти в совсем сакральные места — последняя улыбка, последнее слово, дуэль. Может, это местами шероховато и даже гротескно, но это — остается, работает, словно, как у Окуджавы, на фоне Пушкина вылетает птичка, освящая происходящее на наших глазах.

На постере «Пророка» теперь упомянуто, что Юра Борисов — номинант на «Оскар». И в самом фильме Борисов этот статус полностью оправдывает, превращая поэта-мыслителя и поэта-философа в витального, радостного поэта-хулигана, в дружеский шарж, которому бы сам Пушкин с удовольствием бы посмеялся. И похожий на одно из лучших шуточных стихотворений поэта: «Люби то-то, то-то, / Не делай того-то. / Кажись, это ясно. / Прощай, мой прекрасный». И фильм «Пророк» этому завету максимально старается следовать.