Репин – вещь: в Музее Академии художеств живописца показали предметно

В юбилейном проекте работы художника максимально приближены к посетителям: организаторы показывают их на фоне тех самых предметов, которые изобразил живописец на полотне.

«Вообще мне много пришлось поспорить с Репиным. Недостаток вкуса, поражающий у художника, отсутствие всякого инстинкта красоты приводили меня в полное недоумение. В его мастерской и в доме — ни вещицы изящной или старинной, все было холодно, плоско, дешево и грязновато». Эти слова принадлежат современнице Ильи Репина, которую с великим русским художником связывают приблизительно семь портретов и пусть не самое продолжительное, но плодотворное сотрудничество на ниве художественного образования талантливых молодых россиян. Известная меценатка и сама художница и прикладник-эмальер княгиня Мария Клавдиевна Тенишева, одна из самых ярких персоналий культурной общественности Серебряного века, оставила книгу интереснейших воспоминаний, в которой, конечно же, не смогла обойти молчанием столь значимую фигуру. Для нас, потомков, и для подавляющей части современников Репин – демиург, авторитет, величина неоспоримая и, что немаловажно, преуспевшая не только творчески, но и коммерчески. К чему же эти нелестные слова в тексте про мастера?

Дело в том, что спустя более ста лет после написания такая оценка удивительным образом входит в резонанс с концепцией проекта «Репин. Детали», приуроченного у 180-летию со дня рождения художника. Организаторы взяли на вооружение метод «расширенного смотрения», демонстрирующий взаимодействие предметов и пространства, в котором эти предметы пребывают. Если хотите, синергию деталей и общего содержания. Когда речь идет об изобразительном искусстве, очевидно, что бывает очень интересно и познавательно обратить внимание на предметное, вещественное наполнение конкретной работы. Такое изучение рассказывает о наследии мастера, о его принципах, миросозерцании и целях ничуть не меньше, чем техника, школа и сугубо профессиональные приемы, к которым он прибегал, создавая свои полотна. Вглядеться в личность Репина таким манером пытаются устроители экспозиции и призывают к этому публику. В помощь посетителям определен и обширный слой документальных материалов: письма, фотографии и т.д. Что касается воспоминаний Тенишевой, то они тоже очень пригодятся в этом рассказе о выставке, пусть они и написаны в сердцах – простительная слабость для эмоциональной, увлекающейся и талантливой женщины с большой душой и еще большим кошельком, который так выручал не только Репина, но и многих других творцов.

Начну с чистосердечного признания: выставки я, по сути, так и не увидел, хотя прилежно посетил пресс-показ, который был устроен сильно накануне собственно открытия. Виновато само искусство, которое в Санкт-Петербурге приблизилось к журналистам, как не снилось в самых смелых снах. Отношения культурных институций и пишущей братии вот-вот перейдут грань интимности: уже стало традицией устраивать просмотр больших проектов без церемоний и условностей. Не все экспонаты успевают занять свои места, проблемы с этикетажем, провода всякие кругом. Нечто подобное мы недавно видели на Брюллове. Так случилось и сейчас: парадные залы Музея Академии художеств, в которых разместился проект, порой смахивали на местный знаменитый блошиный рынок на Удельной. Картины у стен, бюсты вповалку, тысяча бессистемно лежащих мемориальных мелочей, полное отсутствие этикеток. Так что я просто не знаю, как в итоге будет выглядеть экспозиция. Коллеги тоже выказывали крайнее удивление: если так дальше пойдет, то нужно быть готовым, если на очередной встрече прессы с прекрасным вдруг поступит просьба ввернуть несколько дюбелей, а не то и освежить иное полотно парой-другой мазков.

Но все же эта невообразимая в чинные советские времена близость к гениям прекрасна. Вслед за некоторым культурным шоком приходит глубокое проникновение в контекст, погружение в творческую мастерскую художника и его «кухню». А потом появляются они – смыслы. Как водится теперь промеж умных людей, исключительно во множественном числе. Похоже, скоро в словарях рядом с этим понятием появится помета – pluralia tantum. И будут эти смыслы как плоскогубцы. Или грабли. Одна из коллег, огласив округу воплем «Мы работаем!», так и сообщила своему оператору, глядя на огромный эскиз к картине про письмо турецкому султану: «Смотри, сколько здесь смыслов». Лично я там ничего, расходящегося с каноничным представлением о сюжете, не увидел – кроме того, что эскизов к «Запорожцам» на выставке несколько и все вызывают любопытство. Как и предметы, которые изображены на картине, а теперь явлены физически: верхняя одежда запорожцев («кобеняк с видлогой», он же бурка), бандура восемнадцатого века из Екатеринославской губернии, сабли, ружья и многое другое. Любезная сердцу Ильи Ефимовича малороссийская тема продолжена национальными юбками-плахтами, безрукавками-кирсетками, жупанами, шароварами – все они послужили источником вдохновения для художника. Результатом стали этнические портреты и полотна, в том числе «Вечерницы», приехавшие из Третьяковской галереи, и огненный «Гопак», последняя работа Репина, при работе над которой он, скорей всего, использовал подлинное суннитское турецкое знамя, привезенное из Палестины. В экспозиции оно тоже есть – как и многое другое. Все этим доступным для обозрения в Петербурге богатством мы обязаны счастливому обстоятельству: музей-усадьба Репина «Пенаты» закрылся на реконструкцию и его собрание, в том числе и предметы, хранившиеся в фондах, было решено положить в основу нынешнего проекта. С большим чувством на посетителей глядит мятежная царевна Софья, а рядом – та самая телогрея, послужившая художнику для создания полотна: Репин сам выбирал парчу для этого убора. Не отвести взор от сапог, расписанных автором для картины «Иван Грозный и сын его Иван». Вот сюртук, сшитый на екатерининский манер – в него художник нарядил Пушкина, изображая поэта на набережной Невы, а после сам донашивал в 1920-е. Береты, шляпы, многочисленные стулья, кресла, столики и прочие предметы мебели, слепки, канцелярские предметы – здесь так много всего.

Кресла, кстати, позволяют перекинуть мостик к портретной части экспозиции. Вернемся к нашей старой знакомой Марии Тенишевой. На выставке представлен ее портрет 1896 года, на котором Мария Клавдиевна в изящном платье жемчужного цвета царственно опирается на спинку красного кресла. Разумеется, музейного уровня вещь. Но у модели было свое мнение: «До смерти надоело мне позировать Репину. Писал он и рисовал меня чуть ли не шесть или семь раз, мучил без конца, а портреты выходили один хуже другого… приходится платить тысячи и тысячи, а с «богини» написан не образ, а грубая карикатура. В особенности за один портрет я очень рассердилась. Репин всегда боялся красивых складок, мягких тканей в женских портретах. Ему, как истинному передвижнику, подавай рогожу: иметь дело с ней ему было покойнее… я опять и опять позировала по просьбе Репина, неутомимо споря с ним из-за позы и безбожной безвкусицы в выборе кресла, на которое я должна была опираться или сидеть».

Вот и рассуди после этого, что такое Репин. Но посмотрим на другие его работы в этом жанре. Портрет Ксении Болеславовой, знакомой художника, полон мягкости и покоя – искусное колористическое решение послужило тому залогом. Портрет пианистки Марии Бенуа-Эфрон остался незаконченным, но как перекликается с темным пятном рояля бархатный браслет на плече модели. Изображение одиннадцатилетней Софьи Мамонтовой, племянницы известного предпринимателя-мецената, писался в Абрамцеве – мы чувствуем физическое напряжение девочки, скрытую жесткость, которая тщетно стремится спрятаться за неожиданно изящным, если не сказать кутюрным, русским костюмом. Не уверен, что тот же, но очень похожий надет на рядом стоящий манекен – и красота становится осязаемой. Предоставленный Национальным музеем Республики Беларусь портрет актрисы-революционерки и спутницы Максима Горького Марии Андреевой – эталон элегантности. На пресс-показе эта утонченность, учитывая бушевавшие вокруг модели классовые страсти, была тематически оттенена небрежно повисшим на рабочих конструкциях невнятным пиджаком – абсолютно непреднамеренно, конечно. На выставке такого штриха не будет, и это очень жаль. Зато изящное полукруглое кресло с балясинами и красной бархатной обивкой – рядом, полотно шагнуло в нынешнюю реальность и Репин снова где-то здесь, среди нас.

Подведу итог увиденному снова с помощью мемуаров княгини Тенишевой: «… кому дано много, с того много и взыщется. Общество наложило на него [Репина] венец славы, и невольно хочется понять, каким образом он дошел до нее… Слава, приобретенная Репиным, – преувеличенная или нет, это покажет будущее – все же сделала то, что к нему валила молодежь учиться со всех концов России». Будущее показало, что слава художника ничуть не преувеличена, а наследие художника – вещь. Новая выставка рассказывает об этом с полным знанием предмета.

В проекте также участвуют Русский музей, Музей изобразительных искусств имени Пушкина, историко-художественный и литературный музей-заповедник «Абрамцево», Новгородский объединенный музей-заповедник и Нижегородский художественный музей. В рамках дополнительной программы предусмотрены кураторские экскурсии, мероприятия для детей и мастер-классы по творческому копированию.

 Выставка «Репин. Детали» открыта до 29 марта 2025 года.  

Фотография - Евгений Хакназаров. На анонсе на фотографии - фрагмент картины Вера и Надя" / предоставлена пресс-службой Музея Академии.