Как Воронеж рассказал миру осетинскую историю любви и мужества

Сила слабых

О Валентине Кесаевой на ее родине знали в первую очередь как о жене Героя Советского Союза, командира подводной лодки в годы Великой Отечественной войны Астана Кесаева. Этой осенью осетины отметили 110-летие советского и народного героя. Но большинство еще и впервые узнали во всех страшных подробностях историю его жены Валентины – бывшей узницы самого крупного нацистского лагеря для женщин Равенсбрюк. Как память об осетинской истории мужества и любви пролегла через Воронеж, корреспондентам редакции рассказали руководитель научно-образовательного центра устной истории, работающего на базе ВИВТ, Наталья Тимофеева, председатель Воронежской областной осетинской общины «Фарн» Урузмаг Бестаев и гостья нашего города из Владикавказа искусствовед Маргарита Плиева.

Маргарита Плиева о судьбе своей землячки Валентины Кесаевой узнала во всех подробностях только после знакомства с воронежским историком Натальей Тимофеевой – членом российского отделения Международного комитета Равенсбрюка. Несколько лет назад воронежский научно-образовательный центр собрал и издал воспоминания бывших российских узниц концлагеря Равенсбрюк в книге «Непобедимая сила слабых». 8 марта 2024 года в областном Доме композиторов эти воспоминания читали воронежские актеры, ученые, преподаватели, сотрудники библиотек. В том числе – и воспоминания Валентины Кесаевой:

«С мужем нас очень рано поженили. Мне было 16 лет, ему 21. Он был курсантом военно-морского училища. А родители друг друга знали, жили рядом… Потом он заканчивал свое училище во Фрунзе, а я в Ленинградский институт Герцена поступила на литфак. Два курса – и родился наш мальчик, и прервалась у меня учеба. А там и война началась… Дома я ушла в лес, в партизанский отряд… 10 декабря меня в лесу арестовала немецкая полиция. Я как раз на задании была.

Трое всадников гнали меня километров 18 до комендатуры. Они верхом, я пешая. Потом гестапо. Потом меня бросили в одиночную камеру... В Равенсбрюк нас привезли в феврале. Я в заключении находилась 792 дня. И каждый день мог стать последним. Там старались уничтожить все человеческое в заключенном, превратить в раба бессловесного. Но мы выдержали. Выдержали!»

Зигзаги памяти

Наталья Тимофеева:

– Когда я встречалась в Крыму с Валентиной Васильевной Кесаевой в последние годы ее жизни и занималась ее историей, то меня с самого начала волновал вопрос: а знают ли ее судьбу в Осетии? Меня поразили зигзаги памяти о ней, или того беспамятства, с которыми я столкнулась. Мне важно было понять саму специфичность памяти о всех бывших узниц Равенсбрюка. После войны до 60-х годов не поощрялось распространение информации о нахождении в концлагерях. Но наиболее открыто о бывших узниках в стране стали говорить только в 90-е годы, когда вышел указ Бориса Ельцина о социальных мерах их поддержки. Затем в 2005 году Владимир Путин своим указом еще раз четко расставил акценты о поддержке этой категории россиян, в результате сами люди открыто заговорили о себе. До этого всю свою жизнь после освобождения они жили с неизбывной травмой. Даже среди родных говорить об этом было не принято. К счастью, теперь такое замалчивание осталось в прошлом, и надеюсь, это уже не изменится. Средняя продолжительность жизни в Равенсбрюке составляла 8 месяцев, и этот срок нацистами был запланирован, чтобы обеспечивать регулярную поставку женщин на самые тяжелые производства.

«За Валю!»

Из воспоминаний Валентины Кесаевой:

«Последние дни газовые камеры нацистов уже не использовали, и прямо живых – больных и слабых узниц – жгли в крематориях. За жертвами приезжали каждые 20 минут. Увозили заранее отмеченных немецким врачом. И мои больничные нары уже попадали в очередь. Я сегодня живу благодаря одной чешке. Между этими рейсами она быстро меня подхватила и отнесла в дальний угол барака. А на мое место положила умершую немку, под моим номером. Под ним эта немка и ушла в крематорий. А я осталась на ее месте. А 30 апреля нас освободила Красная армия. Мы – больные, лежачие, не в состоянии были подползти, посмотреть на эти пуговицы красноармейские. А так хотелось!

И отправили нас в полевой госпиталь. Я весила 33 кг… написала тогда маме. Официальная же похоронка раньше была. И маме, и мужу. Муж. Он мне в первом письме написал: «Я поклялся, пока живой или мертвой тебя не найду, никто твоего места не займет в моей жизни. Я сдержал свое слово, глубоко уверен, что и ты нигде меня не подводила». В этом был весь Кесаев… Муж встречал с сынишкой… На войне он первую торпеду «За Родину» пускал, а вторую – «За Валю»… ему даже выговор дали: «Не имеете права, торпеды….» Но он говорил: «Почему «За Родину», «За Сталина» можно, а «За Валю» нельзя? Она что, хуже?». Был даже наказан. Но потом все равно стал Героем Советского Союза».

Все впереди

Маргарита Плиева:

– В этом году во время 110-летия со дня рождения Астана Кесаева на его родине в Дигоре впервые была открыто проговорена история его жены. Звуковая запись этой истории – то, как ее прочли в воронежском Доме композиторов, была послана во Владикавказ в Высший совет осетин. Потом через Урузмага Бестаева наш совет осетин пригласил к себе Наталью Тимофееву. Так были окончательно расставлены все драматичные акценты в истории семьи Героя Кесаева. Да, в Осетии в целом знали, что жена героя была узницей Равенсбрюка, но прежде его подвиги на войне в памяти осетин не омрачались ее мучениями в концлагере. А ведь это оказалась история большой любви.

Урузмаг Бестаев:

– Я, как и все осетины, безусловно, всегда знал о подвиге героя Кесаева. А вот о его жене Валентине узнал только теперь. Но ведь и про подвиг защитника Воронежа Лазаря Дзотова еще лет 15 назад в самом Воронеже мало кто знал! А теперь благодаря нашим совместным усилиям – общины, областной Национальной палаты, областной и городской власти – в городе появился его бюст. Так что под лежачий камень вода не течет – и это главный вывод всей работы по увековечиванию теперь памяти о семье Кесаевых во всей драматичной полноте. И теперь я понимаю, сколько исторических событий еще ждут своего открытия заново и глубокого исследования.

Наталья Тимофеева:

– Я даже убеждена, что еще больше событий, чем уже есть, ждут своего исследования впереди.