Эффективный менеджер образца 1938 года
Этого человека обычно принято вспоминать не лучшим образом. Если честно – он целиком и полностью заслужил такую оценку, как и вердикт Верховного суда: «не подлежит реабилитации». Но сейчас я вам расскажу об этом человеке немного с другой стороны.
1 февраля 1938 года радисты приняли радиограмму, посланную со льдины, дрейфовавшей в Гренландском море:
«… В результате шестидневного шторма в 8 утра 1 февраля в районе станции поле разорвало трещинами от полкилометра до пяти. Находимся на обломке поля длиной 300, шириной 200 метров. Отрезаны две базы, также технический склад… Наметилась трещина под жилой палаткой… Координаты сообщу дополнительно сегодня. В случае обрыва связи ПРОСИМ НЕ БЕСПОКОИТЬСЯ…»
Вот только забеспокоилась вся огромная страна, потому что стало понятно, что четверку папанинцев, которую собирались снимать со льдины месяца через два-три, надо спасать СРОЧНО, вот прямо сейчас. Поэтому задействовали всё, что только было можно: планировали попробовать посадить самолеты, послали пароход и два ледокола, ещё один готовился к выходу. Плюс ко всему отправили к папанинцам дирижабль.
По сути в СССР имелся всего один дирижабль, который был способен на такую операцию: СССР В-6 «Осоавиахим». Он собирался лететь в рекордный перелет до Новосибирска, но тут началась спасательная операция и, если честно, дирижаблисты вызвались сами, считая, что это – и подвиг, и отличный шанс показать, насколько они нужны Родине.
И им даже дали команду: «Собирайтесь, вылететь нужно не позднее 5 февраля»… Правда, сначала как-то никто особенно не помогал, дирижаблисты должны были всего добиться сами, а получалось не очень. Почему? Потому что они относились не к военным, а к «Аэрофлоту», а в этой структуре как раз началось то, что происходило в это время во многих организациях: 30 января руководитель «Аэрофлота» и начальник ГУ ГВФ при СНК Иван Ткачев был арестован. Вместо него назначили нового начальника, но он еще не разобрался примерно ни в чем, а исполняющий обязанности вместо арестованного Ткачева предпочел не сильно заморачиваться и подписал документ «Мероприятия по подготовке экспедиции на станцию «Северный полюс» дирижабля «В-6», которым свалил всю работу на человека, который оказался
«ни специалистом, ни воздухоплавателем, а рядовым административно-хозяйственным работником».
В ночь с 3 на 4 февраля командира дирижабля товарища Гудованцева пригласили в Кремль к Сталину. В 3 часа ночи Гудованцев доложил вождю:
– … Корабль к полёту подготовим в срок. Так точно, товарищ Сталин, долетим. Снимем. Любимую героическую четвёрку доставим на Родину. Нет, осечки быть не может, товарищ Сталин.
– Спасибо, товарищ Гудованцев. Вы поезжайте, готовьтесь, а мы тут ещё посоветуемся, - ответил товарищ Сталин.
Весь день 4 февраля товарищ Гудованцев и команда дирижабля готовились к полету. Мало того, что они собирались сами и готовили огромный корабль, имевший более чем 100 метров в длину, к полету, так ещё параллельно требовалось организовать площадку дозаправки в Мурманске и на Шпицбергене. При этом «Аэрофлот» предпочел полностью самоустраниться, как будто к полету готовилось не одно из его подразделений. После ареста Ткачева остальное начальство решило, что лучше не делать ничего, чем сделать что-то такое, за что потом накажут. Потом об этом будет сказано так:
«…вместо конкретного дела занимались ведомственной грызнёй и склокой самого худшего типа»
И это на самом деле так!
В результате за 4 февраля успели, конечно, кое-что сделать. Но это кое-что можно описать словами «примерно ничего». А на следующий день надо было вылетать.
Вечером, точнее, в ночь с 4 на 5 февраля, товарища Гудованцева опять вызвали в Кремль. Товарищ Сталин послушал о том, как готовится полет, после чего сказал двум наркомам, находившимся в его кабинете:
- Кажется, надо помочь товарищу Гудованцеву. Важное дело делает, а почему-то не все это понимают.
Из кабинета Сталина Гудованцев и два наркома вышли в 0:15 5 февраля 1938 года. Дальше было так:
✅В 2 часа ночи командующего Северным флотом Константина Душенова разбудили, потому что ему пришла радиограмма, назначавшая его лично ответственным за прием и заправку дирижабля водородом в Мурманске. От комфлота требовали: лично докладывать о ходе работ каждые два часа, организовать прием поезда с водородом, идущего из Ленинграда, срочно найти наиболее удобную площадку для посадки дирижабля в районе Мурманска и обеспечить на ней наличие посадочной команды. Насчет специалистов по заправке и инженеров по дирижаблям комфлота может не беспокоиться – люди к нему уже едут.
✅Из разговора наркома и командира дирижабля выяснилось, что на дирижабле в принципе нет аварийной рации, а радиополукомпас хорошо подходит для того, чтобы сориентироваться по радиостанции имени Коминтерна, а не для того, чтобы запеленговать передатчик Кренкеля в Гренландском море. Уже в 6 утра на Долгопрудную привезли несколько разных радиостанций, чтобы радисты дирижабля выбрали лучшую. С радиополукомпасом получилось хуже – хороший прибор нашли, но его монтаж потребовал полдня, из-за чего вылет дирижабля задержался на несколько часов.
✅Как только начало рассветать, к эллингу на Долгопрудной привезли комплект теплого снаряжения на весь экипаж: шубы, сапоги, рукавицы и так далее, вплоть до шелкового белья. Доставили 40 литровых термосов, 20 охотничьих ножей три ружья и три винтовки, новые карты, фонари и аккумуляторы, осветительные ракеты и прочее дефицитное, но такое нужное в Арктике снаряжение.
✅Инженеры, посланные командиром дирижабля организовать площадку в Мурманске, поехали поездом и совершенно очевидно не успевали к нужному времени. Тем более, что они были не в курсе, что все завертелось настолько жестко и быстро. Их встретили на вокзале в Ленинграде, усадили в машины, привезли на аэродром, загрузили в самолет и дальше они полетели. Причем по дороге сделали посадку в Петрозаводске. И там, как назло разыгралась непогода – взлетать стало невозможно. Из Москвы пришла срочная радиограмма: утром вылететь во чтобы то ни стало. И как по мановению волшебной палочки, погода улучшилась. Даже погода была подвластна этому наркому. Почти…
✅И это не считая дополнительных самолетов, посланных вдогонку, срочно присланных сначала 100, а потом еще пары сотен человек на взлетное поле на Долгопрудной, когда там оказалось, что своих людей для стартовой команды на вывод дирижабля не хватает…
Организация всего этого стала возможной во многом благодаря одному человеку.
Он же все свои труды и испортил. Получилось это так. К вечеру 5 февраля погода серьезно испортилась. Синоптик с удивительно подходящей его профессии фамилией Градус категорически заявил, что лететь – нельзя. Тоже самое говорили и опытные дирижаблисты. Но нарком, приехавший на стартовую площадку, задал принципиальный вопрос:
- Так можно лететь или нельзя?
После чего все споры мигом прекратились, воцарилась тишина. Возражений больше не возникло, но зато послышались голоса, что лететь НАДО. Дирижабль вывели из эллинга, несмотря на сильнейший боковой ветер, и стартовали. Ни до каких папанинцев "СССР В-6" в итоге не долетел, так как вечером 6 февраля врезался в неотмеченную на карте гору под Кандалакшей. Впрочем, тут уже вины наркома не было – он на самом деле сделал все, что мог. Разве что финал подготовки все испортил – потому что нарком поступил так, как поступал всегда. Останавливаться и даже просто чуть притормозить на полпути и подумать, а стоит ли переть напролом, он не умел в принципе.
Кто же был этот эффективный менеджер, организовавший за полдня все, что требовалось для полета огромного воздушного корабля?
Я думаю, вы уже догадались. Это нарком внутренних дел СССР Ежов. Сейчас модно вспоминать послевоенного «эффективного менеджера» Берию. Так вот Ежов был не менее эффективен, как мы можем увидеть из этой истории.
Но вот вспоминая все это, так и хочется сказать: вот всегда бы вы, Николай Иванович, свои организаторские способности и умения использовали вот для таких – благих целей: в спасательных экспедициях или в создании народного хозяйства. Вот только в реальности все эти таланты пошли на выбивание признаний из тех, кого назначили во враги народа. Сколько этот человек мог бы полезного сделать. А вместо этого дал название «ежовщине» - символу беззакония и репрессий.