Павел Савабэ — самурай, ученик святого

Как-то вечером в дом, где размещалось русское представительство в Японии, вошел необычный человек. Точнее, не­обычным он показался бы нам, в России, а в Японии его внешность, одежда ни у кого вопросов не вызвала. Большая соломенная шляпа, длинное темное шелковое кимоно, сверху — юбка-брюки хакама, широкий пояс и заткнутый за него длинный острый меч катана: так выглядели ронины, бродячие воины-самураи.

«Сегодня я его убью!»

Никто пришедшего не остановил. Его знали в консульстве: учитель фехтования, традиционного японского воинского искусства кен-до, ронин давал уроки Владимиру, пасынку русского консула Иосифа Гошкевича.

Войдя в дом, самурай вёл себя скромно и достойно: всем встречным низко кланялся, обменивался традиционными приветствиями, тихо ждал чего-то в приемной, в фехтовальный зал не торопился. И никто не догадывался, что в голове самурая в тот момент пульсировала одна лишь мысль, одна страшная цель: «Убью. Сегодня я его убью. Сейчас он выйдет, и я его убью...»

Наконец в приемную спустился тот, кого, видимо, поджидал учитель фехтования: священник русской консульской церкви отец Николай. Очень высокий, с длинной бородой он напоминал великана среди лилипутов — так сильно своим видом батюшка выделялся не только среди низкорослых японцев, но даже и среди русских сотрудников консульства. Священник подошел к самураю. Фигура его возвышалась над японцем как пожарная каланча.

Учитель фехтования вскинул на батюшку глаза и тут же опустил взгляд. Поклонился, как положено, с почтением, но священник успел заметить, как сильно рука самурая сжала рукоять меча и какая ненависть сверкнула в глазах японца. Подобные вспышки ярости он замечал за учителем и раньше. Пришла пора прояснить ситуацию.

Они стояли друг напротив друга и некоторое время молчали. Японец смотрел в пол, русский священник спокойно, с добротой в сердце и с интересом наблюдал за самураем.

Наконец отец Николай прервал молчание:

— За что ты меня ненавидишь?

Учитель фехтования побагровел. Желваки заходили у него на скулах.

— За твою веру! Вы пришли сюда, чтобы погубить нашу страну!

Русский священник покачал головой:

— Да знаешь ли ты христианское учение?

— Не знаю… — прошипел японец. Отец Николай словно услышал слова, которые он не договорил: «…и знать не хочу!»

Батюшка не отступил:

— Так справедливо ли осуждать то, чего ты не знаешь? Позволь мне рассказать тебе о нашей вере.

Такума Савабэ — так звали самурая — удивленно вскинул голову. Этот огромный чужестранец не зовет охрану и не убегает. Он не боится ни его самого, ни его острого меча. Русский говорит с вооруженным воином словно отец с маленьким ребенком. Что ж, это достойно уважения…

Но — нет! Японец сам себя остановил: этому иноверцу не удастся поколебать его веру, веру его предков! Он, Такума Савабэ, прошел слишком большой путь, чтобы сейчас отступить! Представитель древнего самурайского рода, потомственный жрец синтоистского храма (синтоизм — одна из главных религий Японии), образованный, состоятельный, уважаемый человек! Он — воин, в совершенстве владеет мечом, знает древнюю философию. У него маленький сын и молодая красавица-жена — дочь жреца, ставшего ему приемным отцом. Он чтит веру предков, высоко почитает императора Японии и очень любит свою страну. И самое главное: Такума возглавляет группу японцев, которые хотят вы­гнать из страны всех иностранцев!

Группа Савабэ разработала план: убивать всех, кто работает в русском консульстве в Хакодате. Первым нужно было избавиться от этого православного священника. Его проповеди больше всего вредят всему, чему так предан Такума! Ради исполнения этого приговора ронин под видом учителя фехтования и устроился в дом русского консула.

Всё это промелькнуло в голове японца, когда с ним заговорил отец Николай. Но теперь самурай был в растерянности! Всё оказалось совсем не так, как он предполагал. Похоже, этот православный священник — смелый и умный человек. А Савабэ соблюдал кодекс самурая, в котором очень важным было понятие о чести. И, встретив достойного противника, справедливый японец не мог не высказать русскому своего уважения. Поэтому на предложение «Позволь мне рассказать тебе о нашей вере» ронин неожиданно для себя кивнул:

— Ну, говори…

Обращение ронина

Отец Николай отвел самурая в сторону и начал рассказывать. Ронин отложил самурайский меч, достал из-за пояса коробочку. В ней были кисть и инструменты для приготовления туши: чернильный камень, тушечница для растирания чернил с водой, маленькая ступка… Вслед за этим из рукава, как фокусник, Савабэ извлёк лист бумаги. И вот уже он быстро рисует кистью на листе в столбик черные красивые иероглифы — ещё одно древнее искусство, которым самурай должен владеть не хуже, чем боями на мечах. Взмах, другой, третий — и иероглифы встают один под другим: конспекты, которые японец потом будет разбирать, над которыми будет размышлять.

Первая беседа священника и ронина продолжалась полтора часа. К концу разговора рядом с батюшкой сидел уже другой человек.

В этот день японец не убил отца Николая. Не убил и на следующий. Он пришел к священнику снова, но уже не за тем, чтобы сразить его мечом, а потому что рассказ русского великана в рясе тронул сердце японца и очень его заинтересовал. И через день Савабэ снова был в консульстве. А потом пришел ещё, и ещё, и ещё…

Позже отец Николай вспоминал о тех встречах и беседах:

«Самурай Савабе пришел меня убить. Только помощь Божия спасла меня от неминуемой смерти тем, что в душе Савабе произошел неожиданный переворот… Речь на каждом слове прерывалась возражениями и объяснениями, но со дня на день возражений становилось меньше, и он тем усерднее продолжал ловить на бумагу каждую мысль и имя».

И ещё:

«Какова была моя радость, когда я стал замечать, что слушатель с напряжённым вниманием стал прислушиваться к изложению нового, неведомого ему учения и его дотоле горделивая мысль стала смиренно склоняться перед поражающей истиной. Видимо, сам Бог направил его мысли на истинный путь... Перед моими глазами совершился процесс рождения нового человека к новой жизни благодатию Божиею... Жрец с нетерпением ждет от меня крещения. Он хорошо образован, умен, красноречив и всей душой предан христианству. Единственная цель его жизни теперь — послужить отечеству в распространении христианства, и мне приходится постоянно останавливать его пробы из опасения, чтобы он не потерял голову прежде, чем успеет сделать что-либо для этой цели».

Николай Японский

Вот так — всё в душе ронина перевернулось после встречи с удивительным человеком из чуждой и непонятной России. Но откуда же взялся этот великан в Японии? Как привела судьба русского священника сюда, на далеко не самые гостеприимные острова?

При рождении у будущего отца Николая было другое имя — Иван. Иван Дмитриевич Касаткин. Родился он в Смоленской губернии в 1836 году и с молодых лет готовился к священническому служению: окончил семинарию и духовную академию в тогдашней столице Санкт-Петербурге, принял монашество и получил при постриге имя Николай. А когда узнал, что в далекой Японии открылось русское представительство и там нужен настоятель церкви, попросился туда.

А что же в то время, во второй половине девятнадцатого века, представляла собой Япония?

Эта страна на островах долго-долго, многие столетия была отрезана от всего мира. Они сами так решили: «Не хотим у себя никаких иностранцев и иноверцев! Ни с кем общаться не желаем! Нам достаточно своей истории, своей культуры и своей веры, и никто со стороны нам не нужен! Вы все, кто приплывает к нашим берегам, — враги! Сунетесь, станете присылать нам своих проповедников — пожалеете!»

И в самом деле, когда в Японию пытались приехать из Европы, из Америки, из других частей света миссионеры разных религий, прежде всего христианские, японцы не просто изгоняли их — они иноверцев убивали! Очень строго было с этим в Японии. Христианство по закону находилось под запретом под страхом смертной казни.

Но вот во второй половине девятнадцатого века власти в Стране восходящего солнца поменялись, и порядки здесь стали чуть-чуть мягче. На острове Хоккайдо открылось то самое первое русское консульство. При нем выстроили первую в Японии православную церковь — разумеется, только для русских сотрудников консульства, ведь для самих японцев принятие христианской веры все еще грозило страшным наказанием. В эту церковь и приехал служить из России отец Николай.

Вот он сидит за столом при тусклом свете лампы и разбирает иероглифы на свитке. Только что закончилось одно занятие и вот-вот уже должен прийти другой учитель, чтобы начать следующее. В день сменялось по три учителя. Священник изучал сложнейший японский язык по четырнадцать часов в сутки! Некоторые преподаватели не выдерживали такого напряжения и уходили от неутомимого русского ученика. А отец Николай зубрил и зубрил, погружаясь всё глубже в незнакомую культуру. На освоение языка у него ушло… восемь лет!

Параллельно с обучением батюшка знакомился с традициями удивительной страны, узнавал привычки людей, обычаи и для этого ходил в школы и те самые японские языческие храмы — кумирни, в одной из которых служил ронин Такума Савабэ.

Если представить себе, какой путь прошел батюшка, то будет понятно, что к моменту, когда он впервые заговорил с человеком, который воспринимал его как врага и даже желал ему смерти, священник уже прекрасно знал, с кем имеет дело. Знал и о кодексе чести самураев, и о том, что должность жреца синтоистского храма передается по наследству и считается очень почетной. И не было ещё случая, чтобы такой японец отказался от своих взглядов, своего занятия и тем более от своей веры.

Тайное становится явным

Служба в синтоистском храме шла своим чередом. Прихожане сидели перед жрецом, а тот, восседая перед жертвенником, монотонно читал молитвы и в нужный момент бил в барабан. Как были бы удивлены прихожане, много лет знавшие жреца Такуму Савабэ, если бы сейчас заглянули ему через плечо! Дело в том, что на жертвеннике перед ним лежало… Евангелие! Да, тайный ученик отца Николая, который каждый день теперь ходил к нему на беседы, продолжал исполнять свои обязанности в кумирне, совершал обряды и внешне выглядел как обычно. Только во время службы вместо языческих молитв тайком читал Священное Писание! И никто не догадывался о подмене!

Никому вокруг Савабэ — ни членам его семьи, ни близким, ни знакомым — и в голову не могло прийти, что на их глазах день за днем, месяц за месяцем шло становление нового православного христианина.

Правда, через некоторое время у Савабэ появился товарищ — доктор Сакаи Токурэй. Этот японец тоже заинтересовался православной верой и стал тайным слушателем и учеником отца Николая. Потом к ним присоединились ещё двое друзей, Урано и Судзуки.

За тайным обучением незаметно прошло три года. И вот в апреле 1868-го русский священник наконец крестил Такуму Савабэ, а с ним Сакаи и Урано. Каждый ученик получил в крещении новое имя по именам апостолов: Павел, Иоанн и Иаков. Это были первые православные коренные жители в Японии.

Теперь уже бывший самурай не хотел скрывать своего обращения. Крещением он гордился и оставаться языческим жрецом не считал для себя возможным. Савабэ отказался от жреческой должности и ушел из кумирни.

Когда об этом стало известно, от Савабэ отвернулись все. Бывшие прихожане плевали ему вслед. Когда шел по улице, вдогонку ему неслись оскорбления.

Новым жрецом в старой кумирне после ухода отца стал сын Савабэ. Неважно, что ему на тот момент было всего восемь лет, — должность жреца перешла к сыну по наследству. Теперь мальчику пришлось принять роль кормильца и для себя, и для своей матери, которая страдала от душевной болезни.

С ослабленной недугом женой, маленьким сыном и близкими Павел Савабэ ютился в крошечной темной кладовой недалеко от кумирни — туда пришлось переехать после пожара, уничтожившего их прежний дом и все имущество. Но и там новый христианин умудрялся принимать единоверцев: у них подолгу жили до десяти человек. Это тоже были прежде состоятельные и родовитые японцы, занимавшие высокие чины. Приняв православие, все они лишались земных благ и становились отверженными нищими.

В тюрьме и на свободе

Камера в подземной тюрьме. В камере худой бородатый человек. На лице, руках и теле его ссадины и кровоподтёки: его только что привели с очередного допроса. Спрашивали, правда ли, что он проповедовал христианскую веру не только взрослым, но и детям. Савабэ отвечал, что он рассказывал о Христе всем, кто его слушал. А дети слушали тоже…

Несмотря на измученный вид, лицо у узника светлое. Он почти улыбается! Хотя приговор свой уже знает — смертная казнь. Как он здесь оказался и почему так себя ведёт?

А дело было так. Отец Николай видя, что угроза ареста нависла над самим Павлом Савабэ и его друзьями, заботясь об их безопасности, отправил своих учеников в путешествие по Японии для проповеди христианской веры. Савабэ поехал в области, куда въезд русскому священнику, как иностранцу, был закрыт. Несколько месяцев отец Николай не получал от Павла вестей. Но вот наконец узнал об успехах его проповеди на севере, особенно среди местных самураев. При этом Павел сам порой едва находил себе средства на пропитание.

Отец Николай в это время вынужден был оставить Японию. Благодаря его усилиям православных в стране становилось больше, и священник понимал, что одному ему в крошечной церковке при консульстве со всей паствой и всеми делами общины не справиться. Он отправился в столицу Российской империи Санкт-Петербург, чтобы просить церковное начальство открыть в Японии Русскую духовную миссию. Отправился с просьбой дать средства на ее работу и прислать в помощь русских миссионеров.

Посмотрим на карту: где находится остров Хоккайдо и где — Санкт-Петербург. Между ними больше семи тысяч километров! А теперь вспомним, что дело происходило в девятнадцатом веке. Самолеты тогда не летали. Поезда через Сибирь ещё не ходили. На путешествие из Японии в столицу России у отца Николая ушло несколько месяцев. Без поддержки духовного отца Павлу Савабэ особенно тяжело было продолжать христианское служение и проповедь в стране, где все вокруг относились к нему как к предателю.

Вернувшись из России, святитель Николай задумал перенести центр своей проповеднической деятельности в новую столицу Японии — Токио. Священник послал Савабэ туда, чтобы японец оценил, можно ли там проповедовать. Савабэ подтвердил: опасаться нечего, можно ехать в Токио. Сам же остался в городе Сэндай.

Но через какое-то время, несмотря на всё желание отца Николая защитить Павла, японца арестовали в Сэндае как проповедника христианства. Власти были поражены его успехами: многие из тех, кто ещё не успел принять таинство Крещения, не только не изменили своих взглядов под угрозой наказания, но ещё больше укрепились в вере.

Савабэ посадили в подземную тюрьму. Там допрашивали и пытали. Отступника ждала смертная казнь. Изменить решение властей отец Николай был не в силах. Православному священнику оставалось лишь молить Господа об облегчении страданий его духовного сына и о чуде.

И чудо произошло! Древний бесчеловечный закон, предусматривающий смерт­ную казнь за христианскую веру, отменили. Савабэ выпустили из тюрьмы.

Но кем Павел вышел из застенков? Бывший храбрый воин, служитель храма, состоятельный и уважаемый господин, отец благополучного семейства — теперь это был нищий, больной, гонимый всеми отступник.

Маленькая постройка у кумирни тоже сгорела, и семья Савабэ жила теперь в пустом полуразрушенном доме, открытом всем ветрам. Отец Николай делал все, чтобы облегчить их участь.

Позже русский батюшка решил, что Стране восходящего солнца нужен свой, японский священнослужитель. Самым подходящим для этой должности был, конечно, Павел Савабэ. Ему отец Николай предложил стать первым японским священником, а Иоанну Сакаи — диаконом. В 1875 году из России в Хакодате приехал епископ и совершил таинство, в котором возвел в сан священников Павла и Иоанна. А в 1880-м и сам отец Николай стал епископом.

Батюшка-самурай

Возле дома, где жил отец Павел, опять толпился народ. Там были не только крещеные, не только прихожане храма, но и обычные японцы. Кто-то на костылях, кто-то не держался на ногах, а сидел прямо на пороге, кого-то едва ли не на носилках принесли близкие… Вот очередной посетитель, согнувшись в три погибели, проковылял в комнату батюшки.

— Знаешь ли ты Иисусову молитву? — обратился к нему отец Павел.

— Нет.

— Повторяй за мной: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного!» Я тоже буду произносить эту молитву про себя.

— Господи, Иисусе Христе… — по-японски забормотал посетитель.

Тем временем священник, сосредоточенный и серьезный, положил пришедшего на коврик, склонился над ним, там провел ладонью, тут нажал одним пальцем, в другом месте — другим, ещё здесь слегка ударил. Что-то хрустнуло, человек на коврике ойкнул, тихо застонал, часто задышал и вдруг — выдохнул с таким облегчением, словно скинул с себя какой-то тяжелый невыносимый груз!

— Ну, вот и всё. Вставай!

Человек осторожно повернулся на коврике и медленно стал вставать.

— Смелее, смелее!.. Спину-то выпрямляй!

Несмело улыбаясь, тот, кто ещё несколько минут назад не мог разогнуться даже в поясе, встал во весь рост и расправил плечи.

— Ты — великий целитель! — из глаз посетителя полились слёзы. Он стал кланяться, а потом хотел вообще упасть в ноги к батюшке, но отец Павел остановил его:

— Не я! Господь исцелил тебя. Но не торопись! Твое тело ещё не окрепло, оно должно привыкнуть к новому состоянию. Продолжай читать молитву, которой я тебя научил, и относись к себе бережно! Я тоже буду за тебя молиться. И приходи ко мне через несколько дней! Мы посмотрим на твое состояние…

Что за необычные методы применял отец Павел, чтобы помочь страждущим? А все дело в том, что бывший самурай в совершенстве владел не только боевыми искусствами, но и древними методами точечного воздействия на человеческое тело: нажимаешь пальцами на определенное место на теле человека — и враг повержен! Японские воины использовали эти приемы, когда хотели ранить, обезвредить или убить неприятеля. Но теперь всё перевернулось: отец Павел Савабэ стал с помощью самурайских навыков… исцелять людей! К нему стекались сотни японцев. Батюшка учил их молитве. Сам повторял её, нажимая на известные ему места на теле. Скоро исцелившиеся прихожане приходили к отцу Павлу с благодарностью! «Сам Бог водит руками моими и врачует недуги. Нет в том моей заслуги», — признавался батюшка.

Очень многие люди были благодарны отцу Павлу за его утешение и за помощь в болезнях и в бедах. Батюшка помогал пострадавшим от землетрясения, цунами, войны и жизненных невзгод. А однажды к нему присоединился... отец Алексий Савабэ! Да, его сын, сын самурая Такума Савабэ, бывший когда-то, как и отец, жрецом языческого храма, спустя годы тоже принял православие и стал священником!

И поныне в Японии добрым словом вспоминают и почитают учеников святителя Николая Японского: отца Павла Савабэ, отца Алексия Савабэ, других первых японских священников, которые так глубоко уверовали во Христа, что не побоялись нести соотечественникам свет христианской веры, когда им за это грозила суровая кара. А сам отец Павел помнил и повторял слова своего духовного учителя, святителя Николая. Слова эти относились к нему самому в полной мере: «Сначала полюби тех, кому хочешь рассказать о Христе, затем сделай так, чтобы они тебя полюбили, а потом говори им о Христе».

Рисунки Галины Воронецкой