Жил один с десятью доярками: за что выгоняли из партии в Сибири

Однако общественная эротическая волна докатилась до наших окраин, население стало жаловаться на раскрепощенных членов ВКП(б), которые вели распущенную интимную жизнь, притесняли женщин, а пожаловаться было некуда. «Джин похоти» вырвался из бутылки, и одними партийными постановлениями его обратно было не загнать. Поэтому чистку партийных рядов в Сибири помимо борьбы с затаившимися троцкистами совместили с удалением из партийных рядов разного рода моральных «разложенцев». 90 лет назад начавшаяся чистка под названием «проверка и обмен партбилетов» продолжилась «большим террором» 1937-1938 годов. Официально о ее прекращении заявили в 1939 году. Из чистки в чистку Собственно, чистки партийных рядов первых советских десятилетий не прекращались никогда. Понятно было желание людей попасть в партийные ряды: членство в ВКП(б) защищало их от разного рода притеснений на работе и в быту, кое-то «шалил» с финансами, с женщинами, кто-то прятался от репрессий. Первая чистка состоялась еще при Ленине, который избавил партию от меньшевиков, которых предполагалось оставить в партии одного из ста, да и того, оставленного, сто раз надо было проверить. Удаляли из партии также за «разложение в быту». В 1929 году очередная чистка выявляла лояльность коммунистов к Сталину, нелояльных выводили. В 1933 году выход из партии стал сопровождаться расстрелом – «гайки» туго затягивались, в частности в отношении «морально разложившихся, роняющих своим неблаговидным поведением достоинство партии, пачкающих знамя партии». Эта третья чистка плавно перетекла в «обмен партбилетов» и очередной жесткий отбор, поскольку Киров был убит, и коммунисты усилили бдительность. В 1934 году в Убинском районе НСО проводилась чистка партийных рядов силами контрольных комиссий как раз из-за бдительности на местах, что было вызвано многочисленными жалобами местных жителей на сексуальные домогательства ряда коммунистов, которым одно членство в ВКП(б) давало право сельскому мужлану, по его разумению, прижать проходящую мимо поселянку к плетню и потребовать удовлетворения. И попробуй отказать коммунисту! Контрольная комиссия ВКП(б) формировалась так. В райпарторганизацию приезжал председатель из центра, который подбирал для работы двух местных членов. Вот одна такая комиссия: председатель – Лоншаков, члены - Никитин и Козин. Плюс секретарь Афанасьев. (Комиссия в «три голоса» – прообраз будущих расстрельных «троек»). «Тройка» образца 1934 года была еще демократичной, так как разъезжала по весям и устраивала сельские сходы, на которых члены ВКП(б) и кандидаты в члены ВКП(б) подвергались перекрестному допросу. И со стороны сельчан, оглашавших всякий компромат, и со стороны самой «тройки», пытавшей испытуемого по сделанным на него заявлениям. В тот год Убинская райКК ВКП(б) рассмотрела несколько сексуально-партийных историй. «Мученики могут в суд подавать» В убинском селе Балман не сложились семейные отношения у секретаря партячейки Архипа Заноздрина с женой. Дело осложнилось тем, что оба супруга были коммунистами и вели себя подобающе своему положению образом, т.е. вседозволенно. «Тройка» выяснила, что Заноздрина, заведуя детскими яслями, имела половую связь с председателем колхоза Яковлевым и другими лицами. «Эти факты, - записал в протоколе секретарь Афанасьев, – творились в период хлебоуборочной кампании, в результате чего Яковлев и муж, на почве вышеуказанного, завели склоку. Секретарь ходил по селу и опрашивал колхозников, сколько времени его жена занималась «этим делом» с предколхоза». Что и привело к разладу в сельхозработах. «Ячейка занималась разбирательством этих грязных дел, а хлеб стоял неубранным. Ввиду чего 12 га пшеницы ушло под снег». Обсудили – постановили: непутевую женщину, «как балласт, из рядов партии исключить», а вопрос о председателе, нужном для села управленце, отложили в долгий ящик. Другого члена ВКП(б) Ивана Рябкова разбирали за многоженство и половую распущенность. У Рябкова с членами комиссии состоялся такой диалог: - Сколько вы имеете жен? - Каких? Официальных? Официальных имею одну. - А неофициальных? - Да было, жил с некоторыми женщинами. Дело пошло к исключению. Тогда Рябков допустил антипартийный выпад, заявив: «Мученики могут в суд подавать», за что был изгнан автоматически. «Инструмент» осмотру подлежит! А в селе Кульча «чистильщики» столкнулись с самым настоящим сексуальным скандалом, когда вопрос об исключении коснулся кандидата в члены ВКП(б) с 1931 года крестьянина Петра Щербакова. В 1930 году будущий кандидат был осужден на 4 года за… убийство отца. Отбыв год наказания, отцеубица, как социально близкий элемент, был не просто освобожден, а принят кандидатом в партийные ряды. На вопрос комиссии о причине убийства испытуемый усмехнулся: «А так, взял колун и стукнул. Он тут же свернулся калачиком». Однако суровых проверяющих привлекли события, творимые Щербаковым в последнее время. В колхозе имени Ленина Щербаков «являлся самым отъявленным хулиганом среди молодежи». Будучи бригадиром молочно-товарной фермы, он, вместо того, чтобы «прочитать газетку и рассказать неграмотным колхозникам о чем-либо новом из решений партии и правительства, зайдет в помещение, где собираются доярки, вытащит свой орган и кричит женщинам: «Смотрите, бабоньки, какой он у меня!» - разоблачила негодяя доярка Юрченко. Сидевший рядом дед Пахомов подтвердил поведение сельского эксгибициониста: «И мне он тоже показывал. Посмотри, дед, что у меня за инструмент!» Необходимо сказать, что собрание сельчан было массовым. Кульчинский сход насчитывал 3 члена ВКП(б), 7 кандидатов в члены ВКП(б), 3 комсомольца, 167 колхозников (из них 72 женщины), 15 единоличников. В протоколе собрания зафиксирована ответная реакция безобразника на замечания из зала. При всем честном народе, Петр Щербаков, во время выступления по своей кандидатуре, встает и бросает реплику: «А что! Если надо, и щас покажу!» В коммунистах его, конечно, не оставили. Председатель и 10 доярок В тот же год потребовалась проверка силами райКК ВКП(б) в соседнем – Барабинском районе. Как указывал в своих материалах новосибирский историк Владимир Познанский, секретарь райкома ставил перед краевым секретарем Эйхе вопрос о замене товарища Слюсарева, назначенного начальником политотдела крупнейшего в районе совхоза. А чтобы не показаться необъективным, первое лицо района сопроводило свою просьбу докладной запиской следующего содержания. «В райком поступили сведения о полном разложении руководства Майского совхоза № 281. Начальник политотдела этого совхоза Слюсарев окончательно дискредитировал себя и политотдел своей половой распущенностью. На протяжении года он сменил более пяти секретарей политотдела. Все секретари были женщины, со всеми Слюсарев находился в половой связи, так как подбирались они специально для этой цели. Больше того, как выяснилось, Слюсарев, пользуясь положением начальника политотдела, раздаривая все, что присылали для снабжения работников политотдела, пользуясь председательской машиной, склонил к половой связи около 10 доярок. Имея в своем распоряжении служебную машину, заводил подобные связи в окружных селах. Тов. Ворожнин (заместитель по ГПУ), близко наблюдавший события, рассказал мне о диких сценах, устраиваемых начальником политотдела: Слюсарев заставлял работниц совхоза раздеваться донага у зеркала; устраивал отвратительную канитель, отбирая джемперы, чулки и прочее у одних и передавая новым любовницам. Особенно омерзительная история произошла с женщиной врачом Коган. Напившись допьяна в квартире Слюсарева, эта почтенная пара, очевидно, передралась, так как хозяин, пытаясь не то вытолкнуть, не то задержать женщину, придавил ей ногу дверью, из-за чего Коган визжала на весь совхоз, окатывая любовника целым потоком отборного мата, а Слюсарев гонялся за голой любовницей по совхозу с наганом. После этой истории Коган была немедленно уволена». После того как о «подвигах» начальника политотдела стало известно краевому начальству, с любвеобильным Слюсаревым поступили аналогично. Его немедленно уволили. Всего лишь. Уже на заре советской власти многие партийные назначенцы показали свою нравственную несостоятельность, оголтелую интимную раскрепощенность. Люди менялись в худшую сторону, христианские духовные ценности были растоптаны, а партия и правительство поначалу делали вид, что «аморалка» их не касается. Правда, когда скандалы заретушировать не удавалось, и мог пострадать престиж режима, происходили чистки партийных рядов, шли процессы и выносились приговоры. Но и таким путем – ни шатко, ни валко – партия могла пострадать, лишаясь в провинциях ценных кадров и руководителей среднего звена. А потому половые преступления стали тихо спускать на тормозах или засекречивать. Правда о повышенной сексуальности коммунистов шлейфом тянулась за мифом о всеобщем равенстве всех и каждого перед законом.