Лучше, чем было при бабушке

Почему это важно для всех нас, а не только для музейных сотрудников? Все дело в том, что все эти перестановки отражают отношение к музею как к культурному институту. Для Марины Девовны во многом Пушкинский был престижной площадкой, который должен не просто хранить прошлое, а быть нацелен на развитие современных подходов и актуальных авторов, чьи выставки проходили периодически. Да и главными в работе стали временные экспозиции, которые бы показывали искусство оригинально и необычно — для этого на втором этаже освободили несколько больших залов.

Новые залы в 2021 году сделал французский дизайнер Патрик Уркад, и его решения сразу же вызвали шквал критики — выглядело все, безусловно, современнее и оригинальнее, только вот в фонды перекочевали многие произведения, с которыми раньше могли познакомиться посетители музея. Для них после оригинальных пространственных решений больше не осталось места. Не подумали и о безопасности — некоторые экспонаты расположили на специальных стендах под углом, и, увы, некоторые из них оказались повреждены. Например, рембрандтовский «Портрет старушки» поцарапали сумкой, когда группа экскурсантов пыталась разместиться в тесных проходах. В целом проблем и вопросов накопилось столько, что о возвращении к старым принципам работы музея, сформированным еще при легендарном директоре Ирине Антоновой, Елизавета Лихачева заявила практически сразу после того, как вступила в должность, обозначив свое кредо меткой цитатой Александра I: «Все будет как при бабушке».

Уже сейчас задумки реализуются, и от слов новое руководство перешло к действиям. Весной возвращены залы на втором этаже, посвященные позднему итальянскому и французскому искусству, а осенью примут посетителей залы Итальянского искусства VIII–XVI веков, а также Голландской школы, Рембрандта и его учеников. Число экспонатов в открытом доступе увеличилось в два раза.

Все это к чему... Для легенды музея, Ирины Антоновой, предметом гордости всегда была коллекция, позволяющая поэтапно показать развитие мирового искусства от древних цивилизаций до постимпрессионистов. Да, имя музея играло важную роль, ведь многие произведения зарубежные коллеги давали ей на выставки только из уважения к ней самой и Пушкинскому музею. Только никогда священное для нее собрание не становилось брендом, который можно использовать для продвижения идей. То есть главная задача была все же просветительская — приходя в величественное здание, посетители могли изучить мировую культуру, а не подивиться необычным концепциям. Решение, что такой подход устарел, оказался излишне смелым, и новая концепция провалилась с треском — ее не приняли не из-за косности, а из-за того, что Пушкинский для Москвы остался незыблемой святыней, где в тишине залов можно рассматривать сокровища прошлого. Сторонником реформаторского подхода обижаться не стоит — в столице достаточно концептуальных музеев, но Пушкинский на культурном ландшафте лучше оставить эталоном классического подхода.