От «переселенца» до «нелегала». Как в странах Запада стигматизируют нелегальных мигрантов и приписывают им рост преступности

В сентябре 2017 года жительница Гондураса Мейбл Гонзалес сбежала в США, спасаясь от угроз местной криминальной группировки. С собой она взяла двух сыновей 13-ти и 15-ти лет. Гонзалес пересекла границу США в пустыне штата Нью-Мексико и сразу сдалась погранслужбе, чтобы официально запросить убежище в соответствии с американским законодательством. Беженке и ее детям пообещали предоставить места в одном из центров содержания мигрантов, но этого не случилось: на следующий вечер Гонсалес отправили под арест, разлучив ее с сыновьями. 

На тот момент власти приграничных штатов уже начали тестировать политику «нетерпимости» — за девять месяцев до ее официального объявления Дональдом Трампом. Согласно этой политике, против пересекших границу сначала возбуждали дела о незаконном въезде и лишь после его рассмотрения давали им возможность просить об убежище. В мае 2018 года суд отклонил прошение Гонсалес, и летом ее депортировали из США — без детей, которых отправили жить к американским родственникам. 

В 2025 году попытка получить убежище в США закончилась для 34-летнего российского активиста Леонида Мелехина тюрьмой на родине. В июле его депортировали в Россию, где по прилете отправили в СИЗО в Перми. Мелехин провел почти 10 месяцев в американском центре содержания мигрантов, ожидая рассмотрения прошения об убежище, но получил отказ. В России его обвинили в «оправдании терроризма» из-за поста в Telegram-канале. 

Подобных историй становится все больше не только в США, но и во всем мире. По данным ООН, число перемещенных лиц достигло 123 млн человек — вдвое больше, чем во время Второй мировой. Тем временем правые политики в США и Европе называют мигрантов «преступниками» или «нелегалами», а их прибытие — «вторжением». 

Изобретение нелегальности

Само понятие «нелегальной иммиграции» появилось чуть более ста лет назад. Историк Мэй Нгай в книге «Нелегальные иммигранты и становление современной Америки» отмечает, что его начали массово использовать в США в 1920-е годы на фоне введения миграционных квот. До этого ограничения миграции были минимальны и касались в основном политических прав — участия в общественной жизни и голосованиях. Одновременно с квотами возникли «категории исключения» — факторы, которые могут послужить поводом для отказа в пересечении границы. Так, уроженцам Азии въезд в США был полностью запрещен, а для восточноевропейцев, особенно католиков и евреев, — значительно ограничен. 

С введения квот начался самый долгий тренд на уменьшение доли иностранцев в населении США. Если в 1920 году они составляли 13,2% жителей страны, то к 1970-м эта доля сократилась до 4,7%. 

Нелегальные мигранты не приводят к росту преступности

Термины «нелегал» и «чужак» дегуманизируют мигрантов, представляя их угрозой, а не субъектами прав, отмечает лингвист Тун ван Дейк. Социологи Рене Флорес и Ариэла Шахтер пришли к выводу, что термин «нелегал» несет в себе и расовые предубеждения: люди чаще ассоциируют его с небелыми и бедными мигрантами, вне зависимости от их фактического правового статуса. В то же время белых иностранцев медиа и общество склонны называть позитивно окрашенным словом «экспат». 

Термины «нелегал» и «чужак» дегуманизируют мигрантов, представляя их угрозой, а не субъектами прав

Популярность антимигрантских настроений, как правило, увеличивается в периоды вспышек инфляции и сопутствующего снижения уровня жизни — уровень агрессии в обществе возрастает и политики-популисты, используя эти настроения, ищут удобного «виновного». Так, например, Трамп, не стесняясь риторики времен Третьего рейха, говорит о том, что иностранцы — «паразиты», которые «отравляют кровь нации» и пожирают домашних животных. В Италии премьер-министр Джорджа Мелони сравнивает африканских и арабских иммигрантов с ордами орков из «Властелина колец», вторгающимися в Европу. Ее правительство заявляет о «чрезвычайных мерах по прекращению массовой нелегальной иммиграции», обещая, что это якобы поможет в «войне с работорговцами». В Великобритании обсуждают массовые депортации просителей убежища.

Ультраправые обвиняют миграцию в росте преступности, хотя реальная статистика этого не подтверждает (в России, к примеру, иммигранты совершают преступления вдвое реже, чем местные жители).

Это относится и к «нелегальным» иммигрантам в том числе. Так, согласно исследованию Национального института юстиции при Минюсте США, средний недокументированный иммигрант в США совершает преступления реже, чем средний гражданин. Более того, они даже законопослушнее «легальных иммигрантов»: на 100 тысяч недокументированных приходится 400 арестов, в то время как на других иммигрантов — 800, а на граждан — свыше 1000. Эти же наблюдения неоднократно подтверждались другими исследованиями; нет корреляции и между общим уровнем преступности и темпами «нелегальной» иммиграции.

По статистике, нелегальные мигранты в США вдвое законопослушнее легальных

Однако электорат правых партий доверяет своим эмоциям больше, чем статистике. По данным Pew Research, 87% сторонников Трампа считают нелегальную иммиграцию «серьезной угрозой», тогда как среди демократов так думают лишь 27%. В Европе дела обстоят не намного лучше: 67% опрошенных значительно преувеличивают количество иммигрантов в собственной стране, а около 24% считают миграцию ключевой проблемой ЕС. 

Если праворадикалы, не приемлющие мигрантов в любом их виде, составляют явное меньшинство, то вот «нелегальная» миграция вызывает уже всеобщее возмущение — ведь нелегальное значит противозаконное, как же можно поддерживать нарушителей закона? Но что на самом деле подразумевает термин «нелегальный мигрант»?

Образ уголовников

«Нелегальная миграция» — весьма расплывчатое понятие. Далеко не каждое несанкционированное пересечение границы является преступлением: в случаях беженцев оно и вовсе законно, а в ряде других случаев является административным, но не уголовным правонарушением. Правозащитники упрекают государственные органы не в том, что те ведут борьбу с нарушителями миграционного законодательтсва (ведь нельзя же не контролировать соблюдение закона), а в том, как именно они это делают.

Однако правительства стирают эту грань, разыгрывая «пограничный спектакль», элементами которого становятся досмотры, задержания, депортации и другие действия миграционных служб, указывает социолог и антрополог Николас Де Дженова. «Спектакль» фактически превращает нарушения миграционного законодательства (которые в большинстве случаев можно отнести к административным проступкам, наказываемым разве что штрафом, но не лишением свободы) в квазиуголовные дела, что приводит к гораздо более жестокому обращению с «обвиняемыми». Мигрантов задерживают, избивают, устанавливают за ними наблюдение, как за опасными преступниками.

В правоведении для описания этих процессов в 2006 году возник новый термин и соответствующая область исследований — «криммиграция» (то есть сочетание слов «криминал» и «миграция»). Законы, которые рассматривают нелегальных мигрантов как преступников или угрозу безопасности страны, в конечном итоге формируют общественное мнение — этот процесс называют «секьюритизацией». 

Что декларирует международное право

Хотя современная политика уходит все дальше от принципов, о которых договорились страны по окончании Второй мировой войны, международное право по-прежнему предельно ясно декларирует: каждый человек имеет право искать защиты от преследования. 

Юристы подчеркивают, что сам факт пересечения границы не должен быть основанием для наказания. Современная система предоставления убежища, созданная на основе Конвенции о статусе беженцев 1951 года и Протокола к ней 1967 года, описывает понятные правовые пути для людей, спасающихся от преследования. Как многократно уточняла ООН, люди имеют право просить защиты вне зависимости от того, как они прибыли на границу страны — с визой, документами, разрешениями или без. Ключевые принципы, указанные в статье 31 Конвенции, запрещают возвращать людей на территории, где их жизни или свободе угрожает опасность. 

Конвенция о статусе беженцев возникла не просто так. Она обеспечивает соблюдение статьи 14 Всеобщей декларации прав человека: 

«Каждый человек имеет право искать убежища от преследования в других странах и пользоваться этим убежищем». 

Одной из главных предпосылок закрепления как статьи 14, так и самой Конвенции стала полная неспособность мирового сообщества защитить от преследования евреев и других жертв холокоста. Права иммигрантов и беженцев должны соблюдаться, чтобы избежать повторения событий, подобных насильственному возвращению евреев в нацистскую Германию — и, таким образом, в лагеря смерти. 

Стигматизация и ее последствия

Борьба с мигрантами регулярно оборачивается нарушением базовых прав человека. В 2018 году, когда администрация Трампа ввела политику «нулевой терпимости», более 5 тысяч детей были разлучены с родителями. 

Сама грань между «легальным» и «нелегальным» часто определяется произвольно, от случая к случаю. Так, веками живущие в Мьянме мусульмане-рохинья не имеют гражданства и на практике лишены даже права на самоопределение, вплоть до запрета употреблять слово «рохинья» — вместо этого их называют бенгальцами или, конечно же, «нелегальными иммигрантами».

Обладатели временной защиты в США, например беженцы из Венесуэлы или Афганистана, стали «нелегалами», когда Трамп аннулировал их статус, несмотря на годы законного проживания в стране. А 42% «нелегальных мигрантов» в Соединенных Штатах въехали на законных основаниях, но превысили срок пребывания — вовсе не обязательно по своей вине.

Беженцы в системе «криммиграции» оказываются зажаты между формальным соблюдением международного права и фактическим применением уголовного. В США ICE побила рекорды по задержаниям «нелегалов» — на практике это зачастую именно просители убежища. Рейды миграционной полиции и разлучение семей оправдываются заявлениями Вашингтона о том, что все «нелегалы» — это якобы опасные преступники. 

В Европейском союзе эксперты тоже бьют тревогу. Ксенофобная риторика ультраправых политиков лишь способствует раздуванию часто необоснованных страхов вокруг иммигрантов. В результате люди, ищущие безопасности, подвергаются наказанию, которое обычно применяется к преступникам.

Как отмечается в одном из докладов Совета Европы, применение уголовного права в миграционной политике ведет к нарушению прав человека и стандартов Евросоюза, включая запрет на дискриминацию по признаку гражданства. Однако европейские политики игнорируют эти предупреждения, приравнивая «нелегалов» к преступникам. 

Людей, ищущих защиты, наказывают, как опасных преступников

Последствия стигматизации «чужаков» выходят далеко за рамки юридической практики. Так, сегодня естественной, почти неотъемлемой эмоцией в мигрантских сообществах становится страх, отмечает проживший в США 13 лет на нелегальном положении исследователь Гарвардской педагогической школы Карлос Агилар.

Психологические исследования это подтверждают: около трети опрошенных иммигрантов в Европе испытывают постоянный стресс. Страх существует независимо от личного правового статуса человека и затрагивает целые группы населения, включая «полноправных» граждан.

На глобальном уровне нынешние антимиграционные практики угрожают разрушить существующую систему защиты беженцев. Ужесточаются действия пограничных служб, от патрулей ВМС США до ливийской береговой охраны, а искатели убежища на этом фоне вынуждены выбирать все более опасные для жизни пути перемещения. 

Дегуманизация подпитывает предрассудки и насилие в обществе. Британская правозащитная организация Hope not Hate выяснила, что любое острое заявление представителей властей об иммигрантах приводило к всплеску ксенофобной риторики в соцсетях. Другое исследование показывает, что в сложившемся дискурсе мигранты стали «врагами». Все это дорого обходится обществу, поскольку подрывает социальные связи и формирует атмосферу страха. Из опасений быть задержанными мигранты реже обращаются в полицию, что делает их более удобными жертвами для преступников. 

Что делать?

Исследователи миграции рекомендуют отказаться от использования стигматизирующих выражений в языке. «Мигрант» — это просто человек; ничего «нелегального» в нем просто по факту его перемещения быть не может. Отмечается, что многие исторические мигранты (например, европейские беженцы во время Второй мировой войны) по сегодняшним строгим стандартам были бы названы «нелегалами». В то же время более человечный язык формирует более человечные отношения. Исследования показывают, что люди более склонны помочь человеку, которого называют «беженцем», чем «нелегальному мигранту».

Многие исторические мигранты (например, европейские беженцы во Второй мировой войне) по нынешним стандартам оказались бы «нелегалами»

Некоторые медиа уже прислушиваются к этим рекомендациям. Несколько новостных агентств (в том числе AP и Guardian) в обновленных стилистических руководствах советуют отказаться от использования слова «нелегальный» по отношению к беженцам.

Одного изменения дискурса недостаточно, хотя это уже важная мера. Привести современную миграционную политику в соответствие с международным правом могли бы отмена уголовного наказания за пересечение границы (как это было сделано в Канаде), прекращение практики бессрочного содержания беженцев под стражей и своевременное и беспристрастное рассмотрение ходатайств о предоставлении убежища.