Александр Тырлов: артист, педагог, настоящий мужчина

Кем, на ваш взгляд, должен быть театральный актер? Творцом, художником, мечтателем, пленяющим тонкостью натуры и вдохновенным полетом мысли? А вот заслуженный артист Чувашии Александр Тырлов считает, что прежде всего — настоящим мужчиной, поступающим по чести и совести. Он родился на Крайнем Севере, где долгими полярными ночами закалялся его характер, всю жизнь берег боевые награды деда, теперь переданные внучке, и никогда не пытался «откосить» от армии. Более того, пошел служить после первого курса театрального училища, тогда как остальные ребята просто продолжили учебу. «Искусство искусством, а долг перед родиной превыше всего», — говорит любимец чебоксарской публики, встреча с которым вылилась в увлекательную беседу.

— Александр Борисович, по сравнению с другими актерами старшего поколения, пришедшими в Русский драматический театр в период с 1960-х по 1990-е, вы приехали в Чебоксары относительно недавно, в 2009 году. Каково это — «внедряться» в уже сложившуюся труппу со своими «звездами» и сформировавшимся репертуаром, и как вообще вас «занесло» в Чувашию?

— По воле случая. После похорон мамы я решил остаться в Мурманской области. Все-таки там — моя малая родина, да и рабочее место нашлось. И тут позвонил мой однокурсник Юрий Ильин, на тот момент главный режиссер Академического русского театра драмы имени Георгия Константинова, и позвал в Йошкар-Олу. Я согласился. Спустя некоторое время друг отправился в Брянск, тоже на должность главрежа, и снова предложил поехать с ним. Правда, нужно было где-то «перекантоваться», пока он осваивается в новом коллективе, и Юра, не мешкая, обратился к своему приятелю Ашоту Восканяну, уже работавшему в Чебоксарах, с просьбой взять в труппу «очень хорошего парня». Планировалось, что я задержусь здесь не более чем на полгода, а дальше — в Брянский областной театр драмы имени Алексея Толстого. Однако вскоре мой товарищ умер от онкологии, и Чувашия навсегда стала для меня творческим пристанищем.

— Одна из ваших первых работ в Чебоксарах — Каренин в инсценировке романа Льва Толстого «Анна Каренина». Образ получился многоплановым, неоднозначным и вместе с тем целостным и психологически выверенным. По сюжету герой был взбешен, но вы мастерски выстроили внутренний баланс и показали персонажа человеком уравновешенным, волевым. Особенно ярко сила его характера проявлялась в диалогах с Анной, когда вместо того, чтобы в ярости стукнуть кулаком по столу, ваш Алексей Александрович вел себя сдержанно, негромко, будто вновь и вновь давая неверной супруге шанс одуматься и все исправить. В таком внешнем спокойствии заключалась его главная мудрость…

— Спокойствие мне только снилось! (Смеется). Вводы, в особенности срочные, отнимают тонну энергии и нервов. Так было с ролью Антона Чехова в пьесе для двух актеров «О любви», рассказывающей о романе писателя и актрисы МХАТа Ольги Книппер. Сложнейший спектакль, игравшийся в театральном фойе и напрочь лишенный сценических эффектов, то есть полностью построенный на чистоте актерского ансамбля и берущий психологизмом, глубиной, интимностью высказывания, так что всякий раз приходилось выворачивать себя наизнанку. До меня постановку репетировали в течение трех месяцев, я же вник в материал в кратчайшие сроки, фактически с корабля на бал. К счастью, все получилось.

— Наверное, успеху во многом способствовали и ваши личные взаимоотношения с исполнительницей роли Ольги Леонардовны, заслуженной артисткой России, народной артисткой Чувашии Ларисой Родик, которая из возлюбленной на сцене очень быстро превратилась в возлюбленную в жизни…

— Бесспорно, каким бы опытным актером ты ни был и как бы хорошо ни владел своими эмоциями, субъективная, человеческая симпатия или, наоборот, антипатия к партнеру по спектаклю неизбежно накладывает определенный отпечаток и на трактовку образа, и на эмоциональный посыл, и на твое самоощущение на подмостках. Если между людьми искрит, от этого никуда не деться. С моей девушкой (так я в шутку называю Ларису) мы познакомились на чеховской «Чайке». Она играла Раневскую, мне как новичку доверили роль управляющего Шамраева, одну из самых незначительных в пьесе, но именно с этого маленького эпизода началась большая история нашей любви. Теперь мы рядом и в театре, и дома, и в Чувашском институте культуры и искусств, где преподаем смежные дисциплины (она — сценическую речь, я — основы классической режиссуры и мастерства актера) и запросто заменяем друг друга, если у кого-то из нас репетиция или надо поберечь силы перед премьерой.

— Кстати, о премьерах. Над чем вы сейчас работаете?

— Буквально сегодня мы с коллегами ездили на примерку брюк к мольеровскому «Тартюфу», где мне досталась роль судебного пристава Лояля. Спектакль в постановке Андрея Белозерова, приглашенного из Казани, увидит свет во второй половине августа. Также с нетерпением жду, когда из Москвы приедет Алексей Доронин и начнет работу над инсценировкой повести Федора Достоевского «Дядюшкин сон», в ней мне предстоит сыграть Князя. Алексей Викторович запал в душу еще с пушкинской «Пиковой дамы» (там я играю графа Томского), уж очень близки его методы. Можно сказать, что мы с ним на одной волне.

— Думается, сейчас в вас говорит не только актер. Комедия Ричарда Баэра «Два старых краба с нежным панцирем», где ваш с Ларисой Владимировной дуэт раскрылся с еще большей полнотой и выразительностью, прозвучала во многом благодаря тому, что вы сами ее поставили.

— Режиссерский опыт действительно был — и в Березняках, и в Горно-Алтайске, и позднее в Чебоксарах, где я также выпустил «Афинские вечера» Петра Гладилина и «Бабочка… Бабочка…» Альдо Николаи. Обе работы — к юбилеям народной артистки Чувашии Татьяны Яфановой, в результате чего меня по-доброму прозвали бенефисным режиссером. Наряду с актерами старшего поколения там была задействована молодежь, к которой я всегда тянулся. В период работы в Гомельском городском экспериментальном театре-студии (значительная часть моей жизни прошла в Беларуси, оттуда родня по маминой линии) преподавал в школе с театральным уклоном. Вел все, что только можно — мастерство актера, сценическую речь, фехтование, сценическое движение, был режиссером школьного театра «Ветразь», что в переводе с белорусского означает «Парус». Но больше всего детям нравились театральные игры. Был такой педагог-новатор Сергей Гиппиус, разработавший комплекс тренингов и упражнений для развития концентрации внимания, чувства партнерского плеча, состояния публичного одиночества и многого другого, что необходимо будущему актеру. Причем все это в игровой форме. Я знаком с методикой Сергея Васильевича только по пособиям, а вот Ларе посчастливилось у него учиться.

— Говорят, что в Казанском театральном училище, которое вы окончили в 1981 году, тоже педагоги с большой буквы.

— Не то слово! Вообще изначально я пробовался в Саратове, однако слетел со второго тура. Уже собирался брать билет домой, но на вокзале меня нашел парень, который тоже не поступил, и предложил показаться в Казани. Как выяснилось, не зря. Актерское мастерство у нас вели Вадим Валентинович Кешнер и Юнона Ильинична Карева (первая жена Станислава Говорухина), сценическую речь — Нина Вячеславовна Алексеева. Удивительная женщина! Несмотря на то, что у нее на руках был больной сын, она всю себя отдавала студентам и ласково звала меня Шуриком. Помню, как приходил к ней домой поздними вечерами и жадно записывал в тетрадь профессиональные советы. До сих пор берегу эти записи! Несказанно повезло и с первым местом работы — Омским областным театром юного зрителя, где я пересмотрел весь репертуар и за полгода сыграл двенадцать ролей. Коллектив возглавлял талантливейший режиссер Михаил Кольцов, который принял меня как родного и был всегда за молодость, непосредственность и живое творчество. «Хочешь поиграть?» — спрашивал Михаил Яковлевич. «Хочу!» — с ходу выпаливал я. «Тогда читай!» — звучало в ответ, и буквально за час до спектакля мне давали текст. Туда приезжали многие именитые мастера. В частности, спектакль «Стрелы Робин Гуда» ставил Ножери Чонишвили — отец известного киноактера Сергея Чонишвили. Особая благодарность Людмиле Петровне Силантьевой, которая руководила театральной студией в Оленегорске, куда я пришел в шестом классе. Именно она научила меня азам актерской профессии.

— Как именно?

— Мы ставили спектакль «Смехотрон на елке». Долго готовились, репетировали, и вот наступил долгожданный день премьеры. Я воображал, как сражу публику своим драматизмом и вихрем эмоций, но когда «вывалился» на сцену с огромным рюкзаком за спиной, зрители громко расхохотались — настолько нелепо и неуклюже это выглядело со стороны. К горлу подступил ком, и я разочарованно ушел за кулисы, жутко покраснев и едва не провалившись сквозь землю. Как это так? Пацан, и вдруг обсмеяли… Стыдно, обидно, досадно! Уже потом до меня дошло, что образ-то был комедийным, да и сам спектакль — комедия, и если хочешь стать настоящим артистом, то должен уметь все, а не только говорить красивые фразы и ходить как по подиуму.

— Больше не боитесь быть смешным?

— Напротив, очень люблю комедийный жанр, да и к жизни стараюсь относиться философски, с юмором, что бы ни стряслось. Бывало, примемся с Ларой о чем-нибудь спорить, страсти накаляются, кипят, и вот уже из искры разгорается пламя. А я вдруг улыбнусь и спрошу у нее с тихой нежностью: «Ну что, родная, осердилась на меня?»

Фото из архива Русского драматического театра

Пять фактов об Александре Тырлове:

Актер вырос в Оленегорске в обычной рабочей семье. Мама трудилась в отделе технического контроля на железорудном горно-обогатительном комбинате, папа — водителем строительно-монтажного управления. А вот дедушка, ветеран Великой Отечественной войны, еще в 20-е годы прошлого века создал в своей деревне театральный кружок, в котором был и актером, и режиссером одновременно.

Однажды после дождя Саша бил лозиной по лужам. В брызгах воды, веером разлетавшихся в стороны, отражалась радуга. «Наверное, пастушком будешь», — вздохнула мама. «А кем бы ты хотела, чтобы я стал?» — спросил сын. «Артистом!» — воскликнула она. «Хорошо, буду!» — ответил мальчик и сдержал обещание.

В детстве Саша пел под гармошку, на которой играл родной брат, и очень хорошо читал стихи. Когда сдавал экзамен по литературе, послушать его сбежались учителя со всей школы. Парня долго не отпускали, упрашивая прочесть еще и еще.

В свободное время Александр Борисович любит путешествовать на машине и рыбачить, причем не просто, а нахлыстом (это когда рыба ловится не на живую, а на искусственную приманку). Такую рыбалку еще называют королевской.

С Ларисой Родик они расписались 19 июля, прямо в день рождения Александра Борисовича. Поэтому встречу с ней он считает настоящим подарком судьбы.