Белла Арфуди: «Я на сто процентов езидка, но из-за того, что во мне намешано очень много культур, я как будто везде своя и немного чужая одновременно»

Белла Арфуди оставила успешную управленческую карьеру ради писательства. Ее дебютный роман стал первой художественной книгой о езидах на русском языке. Белла рассказала «Снобу», как решилась на такой крутой поворот, о кастах и обычаях своего народа, и о мечте остановить ненависть, передаваемую через поколения.

Выпускница РАНХиГС, вице-президент благотворительного фонда. Такая успешная карьера, и вдруг вы бросаете всё и начинаете писать роман.

Помимо юридического образования, у меня за спиной магистратура, я специалист по национальной безопасности. Я работала юристом, была управленцем, никогда не вела дневников, не писала в стол. Все началось абсолютно случайно. Моя коллега поделилась, что хочет работать не в фонде, а в издательстве, и чтобы поддержать ее, мы решили, что обе напишем по рассказу, а потом дадим друг другу отзыв. Я уехала в Турцию, там стала смотреть, какие замечания она мне оставила, и неожиданно начала писать. Прошло четыре дня, и у меня на руках была история, которую захотелось рассказать до конца.Но я не тот человек, который делает что-то просто потому, что хочется. У меня была подушка безопасности, поэтому я ушла с работы и начала заниматься только этим. Чтобы добиться профессионального результата, мне нужно сосредоточиться. Путь от первой страницы до публикации я прошла всего за два года. Уверена, что эта скорость связана с системным подходом и возможностью полностью сосредоточиться на романе.

Почему для публикации «Десяти поколений» вы выбрали именно «Дом историй», главным редактором которого является Анастасия Завозова?

У меня вообще не было понимания, как люди публикуются. Я была убеждена, что это до сих пор работает так, как в Советском Союзе. У тебя должен быть напечатан рассказ в толстом серьезном журнале. И только после этого тебя, возможно, возьмут в издательство. Я писала еще и рассказы и параллельно искала информацию, в частности, в интервью с успешными авторами, но почему-то никто открыто не делился историей своего профессионального пути. В одном телеграмм-канале я узнала про книжный питчинг литературного агентства, прошла в финал и за пять месяцев закончила роман. Потом отправила агенту, через полтора месяца у меня были предложения, и я выбрала «Дом историй». Издательство как раз начало собирать портфель молодой российской прозы, здесь все совпало, работать было очень комфортно.

«Десять поколений» — это и семейная история, и роман-путешествие, и история эмиграции, и первый в России роман об езидах. Насколько история романа перекликается с вашей личной биографией?

Мне не совсем близка тема автофикшн. Во-первых, мне очень нравится мыслить сюжетами. Я хочу видеть начало, кульминацию и развязку. Во-вторых, я не могу настолько многое о себе рассказывать. Хотя я сама дважды иммигрант, роман на 80% выдуман, хотя и основан на истории моей семьи. Я родилась в Армении в конце 1991 года, у нас не было ни света, ни горячей воды, в комнате стояла буржуйка, на ней грели воду и жарили самую вкусную на свете картошку. Когда мне было шесть, родители уехали в Россию, а не так давно я переехала в Германию. Я дочь мигрантов, правнучка мигрантов, праправнучка мигрантов и прапраправнучка мигрантов. И даже сейчас, живя в Германии, не считаю, что это последняя остановка. Конечно, иногда хочется соотнести себя с каким-то местом, почувствовать себя дома. Хотя в России живут мои родители, я понимаю культурный код, но всё же не чувствую до конца, что здесь я дома.

Но книга все же опирается на реальную историю вашей семьи?

Одна из ветвей моих предков действительно проделала путь из Ирака в Иран, оттуда в Турцию, а затем в Армению. Каждый автор всё равно добавляет какие-то личные вещи, иногда незначительные. Например, когда главный герой Ари прилетает в Ереван, он приезжает в район с народным названием «Бангладеш» и поднимается на этаж моих бабушки и дедушки.

Езидов в мире очень мало, как вам удается сохранять культурную идентичность?

Сейчас, наверное, около 1 млн человек. Старшее поколение селилось очень компактно. Моя бабушка в советское время жила в Тбилиси, там была целая улица езидов. После геноцида, который был в Ираке в 2014 году, точных данных нет. Большая часть живёт в Германии, местная диаспора — 300 тысяч человек. А ещё в Армении, в Грузии, в России, во Франции, в Швеции, в США. У нас есть главный храм, наша главная святыня, в которой, считается, должен побывать каждый езид. Он находится в Лалыше, это регион на севере Ирака. Сейчас это Курдистан. Там есть группа духовных лидеров, которые направляют народ и устанавливают правила. Во время геноцида 2014 года многие девушки, жившие в Ираке, подверглись насилию, и сообщество старейшин приняло беспрецедентное решение по их возвращению в наше общество. Мы считаем, что роль духовенства в этом и состоит.

А как вообще устроено езидское общество?

У нас три касты: шейхи, пиры и мриды. Шейхи и пиры занимаются религиозной деятельностью. Наши храмы связаны между собой. Конечно, есть социальные сети, группы и новостные порталы. Мы мриды, это мирское население. С рождения мриды прикреплены к определенному роду шейхов и определенному роду пиров. Те шейхи и пиры, которые нас отпевают и совершают какие-то обряды, совершали их и для моих предков 250 и 300 лет назад. Поэтому мы и переезжали все вместе, ты просто не можешь выбрать любого другого шейха. Если ты не принадлежишь к этой среде, трудно даже представить, что одна и та же семья поддерживает связи на протяжении многих столетий. Хотя с мужем у нас нестандартная история, мы познакомились, когда я ещё работала юристом и консультировала его — он жил в Германии и помогал тёте купить квартиру в Петербурге. Спустя какое-то время я приехала в Берлин, и мы встретились, и только тогда я поняла, что он тоже езид. Да и он тоже был очень удивлён, особенно узнав, что я отношусь к роду Бали, который считается самым архаичным, хотя я выгляжу не как самый религиозный на свете человек. А он из княжеского рода Агалари. Несколько сотен лет назад именно его прапрапрадед принял решение переселиться из Турции в Армению, и среди тех людей были мои предки.

В романе вы очень точно описали поиск главного героя, поколенческую разницу в отношения к корням, попытке понять, куда идти и как искать себя. Но кажется, что главный вывод, что без осознания происхождения и принятия корней, невозможно двигаться дальше. И ваша личная история отлично иллюстрирует это.

Поиском идентичности занимается любой человек, какой бы национальности, пола, и вероисповедания он не был. В подростковые годы мы все себя ищем. Кто-то просто пытается понять, кто он, чем хочет заниматься, где будет жить. А для меня, помимо этих базовых вопросов, добавлялся еще один: кто я с точки зрения национальной принадлежности? Я на сто процентов езидка, я это знаю. Но из-за того, что во мне намешано очень много культур, я как будто везде своя и немного чужая одновременно. Так же и мой герой. Хотя он задумался об этом значительно позже меня.

Людям надо интересоваться прошлым, чтобы понять, почему они вообще живут именно здесь, как они здесь оказались. Для меня важно, чтобы мои книги вызывали в людях какие-то размышления и оставляли в них что-то важное. Сейчас много всего, что занимает их время бесцельно: соцсети, новости. Не хочу, чтобы моя книга продолжала этот ряд.

Над чем работаете сейчас?

Готовы две рукописи. Одна из них, на английском, снова вернула меня к дедам. История не связана с Ари, но я поняла, что мне еще есть, что сказать. Второй роман «Жизнь не Ивана» — на русском, он сфокусирован на Северном Кавказе и это тоже часть моей идентичности. Это сложно, но я хотела в том числе и для себя поставить точку в истории многовековой ненависти, ведь езиды привыкли всю жизнь бояться мусульман. Я же хочу стать нулевой точкой и не транслировать потомкам ни эту ненависть, ни этот страх.