«100 ужасов Станислава Зельвенского»: самые страшные японские хорроры

31 октября "Подписные издания", "Яндекс Книги" и "Кинопоиск" выпустят книгу "100 ужасов Станислава Зельвенского", в которой кинокритик рассказывает о сотне самых изобретательных и пугающих хоррорах за всю историю кино. RTVI делится эксклюзивными отрывками из книги, посвященными самым страшным японским хоррорам - «Маребито», «Кинопроба», «Близнецы»

31 октября "Подписные издания", "Яндекс Книги" и "Кинопоиск" выпустят книгу "100 ужасов Станислава Зельвенского", в которой кинокритик рассказывает о сотне самых изобретательных и пугающих хоррорах за всю историю кино. RTVI делится эксклюзивными отрывками из книги, посвященными трем самым страшным японским хоррорам.

«Близнецы» (Soseiji / 双生児)

Реж. Синъя Цукамото, 1999

Ужас: колодцы

Вскоре после Русско-японской войны потомственный армейский хирург Юкио (Масахиро Мотоки) открывает практику и женится на красавице Рин (Рё), потерявшей память при пожаре. Вместе с Рин в семейный дом как будто проникает что-то еще. Все жалуются на неприятный запах. Родители Юкио умирают при странных обстоятельствах. Наконец доктор встречается с виновником происходящего — своим двойником, который тут же сталкивает его в колодец.

Отойдя от урбанистического технокошмара, Цукамото обратился к костюмному кино, взяв за основу этого фильма ранний рассказ Эдогавы Рампо. Но почтенный жанр и источник не должны вводить в заблуждение — за изысканными декорациями поздней эры Мэйдзи скрывается все тот же бешеный трансгрессивный хоррор, которым знаменит автор «Тэцуо». На это, впрочем, намекают уже первые кадры, вспыхивающие из черноты титров: крысы и черви, обгладывающие какой-то каркас. Отчаянная цветокоррекция, то статичная, то сверхподвижная камера, хореографические этюды, инфернальный саундтрек — народный хор в гостях у индастриал-группы.

«Близнецы» — что-то вроде «Джекилла и Хайда», но в случае этого доктора метафора Стивенсона наложена на японские представления о мире, помещена в новый культурный контекст. Что, если пресловутая цивилизованность Джекилла — снобизм и слепота? Важнейший элемент сюжета — эпидемия, которая бушует в близлежащих трущобах; в ключевой, переломный момент Юкио приходится буквально сделать выбор (легко угадать какой) между зараженным ребенком нищенки и покалечившимся спьяну градоначальником.

Другой вероятный родственник фильма — «Связанные насмерть» Кроненберга, кумира Цукамото: близнецы становятся участниками все более озадачивающего, в том числе для Рин, эротического пасьянса. Многочисленные флешбэки в прошлое персонажей одновременно объясняют и запутывают их настоящее. Чем проще выглядит история, тем извилистее режиссерская мысль (а не наоборот, как обычно). Классовая и сексуальная борьба не рифмуются, но отзываются, накладываются друг на друга отражениями в этом страшном и красивом хайку.

«Кинопроба» (Odishon / オーディション)

Реж. Такаси Миике, 1999

Ужас: дейтинг-приложения

Бизнесмен Аойама (Рё Исибаси), вдовец, воспитывающий сына-тинейджера, решает, что пришла пора снова жениться. Чтобы найти ему пару, друг-кинопродюсер устраивает фиктивные пробы на главную женскую роль в несуществующем проекте. Там Аойама увлекается Асами (Эии Сиина), загадочной и печальной двадцатичетырехлетней красавицей. Друг предупреждает, что слишком уж удачно все складывается, но сердцу не прикажешь.

В обойме этапных фильмов, вышедших в «лучший год в истории кино», «Кинопроба» остается в тени «Матрицы» или «Бойцовского клуба», но значит она не меньше и состарилась не хуже. Точнее, не состарилась, как это бывает с японцами, вовсе, став за четверть века только яснее и точнее: это самое интересное высказывание про Tinder и #MeToo задолго до появления обоих. Такаси Миике, использовавший повесть Рю Мураками, комментирует современный дейтинг с его моральными серыми зонами и имплицитной жестокостью, находит там мелодраму пополам с хоррором и соединяет их в незабываемый фарс (фарш?), меланхоличный и злой.

«В Японии все одиноки», — замечает в начале эпизодический персонаж, определяя тему фильма, и час с лишним мы смотрим лирическую осеннюю историю про влюбившегося вдовца, из которой выбивается разве что подозрительный мешок в квартире Асами. Но кинопробы оказываются фальшивыми вдвойне, и завязка из ромкома приводит к развязке из самого чудовищного наваждения. Предназначен финальный акт не только лопуху Аойаме, но и зрителю, который тоже не услышал тревожные звоночки, не почуял неладное, порадовался за хорошую затею изобретательных друзей. Миике одни сочли светочем феминизма — герой, мол, расплачивается за объективацию и обман. Другие записали в мизогины — вот он, воплощенный страх перед женщиной. Но сила «Кинопробы», кажется, в том, что она остается над гендерной схваткой, предлагая уроки для всех, несмотря даже на местную специфику. Если подходить к отношениям как к фильму, будь готов играть не хуже, чем твой партнер. А идея, что окружающие люди — это витрина, мимо которой ты вальяжно прогуливаешься, может однажды, приговаривая «кири-кири-кири», сделать очень больно.

«Маребито» (Marebito / 稀人)

Реж. Такаси Симидзу, 2004

Ужас: хребты безумия

Оператор Масуока (Синъя Цукамото) одержим поисками настоящего страха. На станции метро он случайно снимает, как мужчина втыкает себе нож в лицо, и, увидев в глазах самоубийцы непритворный ужас, решает разыскать его источник. Со станции он спускается в подземные тоннели, а оттуда — в бескрайний потайной мир. Там Масуока натыкается на голую бессловесную девушку, прикованную цепью к скале, и забирает ее с собой наверх.

Зубастая цифровая диковина, которую Такаси Симидзу, ученик Киёси Куросавы, известный прежде всего по франшизе «Проклятие», снял в паузе между очередным сиквелом и голливудским авторемейком — за три копейки и едва ли не за неделю. Главную роль отлично исполняет прославленный режиссер Цукамото, автор «Тецуо, железного человека» и «Близнецов» (и довольно опытный актер). Если «Проклятия» — фильмы в рамках j-horror достаточно стандартные, хотя и очень страшные, то «Маребито» не спутать ни с чем: прямой эфир из подземелий человеческой души, проведенный с понятными огрехами, но ошеломительной творческой свободой.

Под землю и обратно нас ведет монолог главного героя, очевидно ненадежного рассказчика, который вдобавок сразу признается, что по такому случаю слез с антидепрессантов. Поскольку Масуока, подобно Марку из «Подглядывающего» (от которого он унаследовал и увлечение страхом), воспринимает мир исключительно через призму своей видеокамеры, фильм — некоторым образом видеодневник. Однако, если мы не доверяем словам, можем ли мы верить картинкам? Герой с удовольствием обсуждает со встреченными призраками Елену Блаватскую и Ричарда Шейвера и не раз подмигивает Лавкрафту, чья тень тяжело нависает над «Маребито». В «полой Земле» раздается эхо криков с поверхности, а бегающие на четвереньках подземные демоны мелькают в токийских переулках. Что если настоящая поверхность, как и настоящий страх, — там, внизу, а подземелье — это мы? Масуока все вглядывается в свои мониторы, надеясь найти ответы на истязающие его вопросы. Зритель, присев рядом с ним, рискует то ли остаться в неведении, то ли узнать слишком много.