Почему российская экономика замедляется, и есть ли шанс ее разогнать снова

Охлаждение после перегрева, мягкая посадка, даже стагнация – такими терминами наши чиновники описывают состояние отечественной экономики. В первом квартале 2025-го темпы роста ВВП в годовом исчислении замедлились примерно в четыре раза, а Росстат зафиксировал спад производства почти в половине ключевых отраслей. Эксперты уверяют: драйверы роста, толкавшие нашу экономику вверх в 2023–2024 годах, исчерпаны, а новые только предстоит запустить. «Профиль» выяснил, чем опасно замедление экономики и можно ли разогнать ее вновь.

Немягкая посадка

Дискуссия о текущем состоянии отечественной экономики стала одной из главных тем прошедшего в июне Петербургского международного экономического форума (ПМЭФ-2025). Министр экономического развития Максим Решетников заявил, что «по ощущениям бизнеса» и по «индикаторам» российская экономика находится на грани рецессии или уже перешла в нее. Министр финансов Антон Силуанов предложил называть нынешнее положение дел не рецессией, а похолоданием; наконец, по версии главы Центробанка Эльвиры Набиуллиной, наша экономика всего лишь выходит из состояния перегрева, вызванного повышенным спросом.

Так или иначе, но торможение, причем довольно резкое, налицо. По данным Росстата, в первом квартале этого года рост ВВП составил 1,4%, рост промышленного производства – 1,1%. Для сравнения: в первом квартале 2024-го прирост ВВП достигал 5,4%, а рост промпроизводства – 5,6%. Наконец, не стоит возлагать большие надежды и на традиционный источник доходов (а следовательно, и роста ВВП) – экспорт углеводородов и иного сырья. На днях российский Минфин сообщил, что федеральный бюджет в июле может недополучить 25,82 млрд руб. нефтегазовых доходов. Согласно отчету Международного энергетического агентства (МЭА), суммарные доходы российских экспортеров от продажи нефти и нефтепродуктов в мае 2025-го сократились на $480 млн и достигли минимального значения с 2021 года.

Главная причина такого положения дел – снижение мировых цен. И, если верить прогнозам Института ВЭБ, сырьевая конъюнктура в ближайшие три года не сулит ничего хорошего. Так, средняя стоимость нефти марки Brent в этом году составит $72 за баррель, в 2026-м опустится до $68, а в 2027-м подрастет до $70. Не будем забывать, что российская нефть Urals имеет дисконт по отношению к Brent в $10–15. Цены на медь, алюминий, железную руду, стальной прокат, уголь в 2025–2027 годах ожидаются заметно ниже, чем в 2024-м.

Чем прирастать будем?

Итак, перед экономическими властями страны стоит задача воссоздавать механизмы роста. По версии Дмитрия Белоусова, для успешного развития нам необходим годовой прирост ВВП на уровне 2,7–3,2%. Ибо, с одной стороны, у государства имеется «социальный долг»: 30–40% населения живут в состоянии «предбедности», т. е. получаемых доходов им хватает только на еду и одежду. С другой стороны, весьма остро стоит проблема обновления основного капитала, речь идет прежде всего о машинах и оборудовании, а не о «бетоне» (иными словами, возведении новых объектов) и программном обеспечении. Наконец, так и не решена проблема импортозамещения. «Мы не смогли зацепиться за уход западных производителей, например, в сегменте легковых автомобилей, – сетует Дмитрий Белоусов. – Уход иностранных компаний освободил до двух третей рынка, но они уже заполнены китайцами. Было огромное окно возможностей, но мы его потеряли».

Сегодня главным и единственным драйвером экономического роста многие эксперты называют стимулирование инвестиций. Однако высокая процентная ставка ЦБ не только ограничивает доступ компаний к финансовым ресурсам, но и делает бессмысленными сами инвестиции. Зачем вкладывать деньги в производство, рисковать, когда можно без лишних тревог получать 20% годовых и больше, просто держа средства на депозитах?

По мнению директора Института народнохозяйственного прогнозирования (ИНП) РАН Александра Широва, «исключительно жесткая» денежно-кредитная политика (ДКП) является одним из ключевых факторов замедления экономики и серьезным тормозом для инвестиций. Впрочем, он полагает, что мы входим в фазу, когда ДКП начинает смягчаться, а доступность кредитных средств и их роль для инвестирования будут расти.

Сейчас реальная процентная ставка (т. е. ставка за вычетом значения инфляции) составляет порядка 12–13%. Целью, по словам Широва, должна стать реальная ставка 3–5% – это значит, что при уровне инфляции 7–8% мы получим ключевую ставку не более 13%. Такое смягчение ДКП должно привести к повышению потребительской и инвестиционной активности, ведь и у населения, и у бизнеса накопился отложенный спрос, который «рано или поздно будет предъявлен на рынке».

Еще одним методом стимулирования, по версии Дмитрия Белоусова, мог бы стать инвестиционный маневр, т. е. сочетание госинвестиций и налоговых льгот для компаний, осуществляющих вложения в основные средства. Плюс стимулирование инвестиций в регионах: последние могли бы как минимум не увеличивать для предприятий арендные платежи, а то и снижать их в обмен на капиталовложения.

Сочетание перечисленных мер могло бы уже к концу 2025-го разогнать рост ВВП до 1,5% и выше, а в следующем году позволить выйти на показатели свыше 2,5%.

Впрочем, пока зампред ЦБ Алексей Заботкин от имени регулятора пообещал в июле снизить ставку лишь на 1 процентный пункт. Дальнейшее снижение возможно, если инфляция «продемонстрирует движение» к значению 4%, которое является целевым. Остается следить, что выберут экономические власти – борьбу с инфляцией или рост ВВП.