Медленная рука – друг блюзменов: 80 лет Эрику Клэптону

В 1960-х у британского гитариста Эрика Клэптона было прозвище «Бог», и это дает некоторое представление о его статусе среди первопроходцев рок-музыки. Именно Клэптон в те годы показал всем, как играть настоящее хард-роковое соло – «соляк» или «запил», – изобразить которое мечтает с тех пор каждый юноша, берущий в руки электрогитару. Он дружил и записывался с The Beatles, играл в супергруппе Cream, пропагандировал регги среди белой аудитории и прошел через все рок-звездные страсти, включая алкоголь и наркотики*. А когда беды, казалось, остались позади, музыкант потерял маленького сына и написал об этом пронзительную песню, может быть, лучшую в своей жизни. Наблюдая за нелегкой историей Клэптона, трудно было предположить, что он доживет до 80 лет, но ровно столько ему исполняется 30 марта.

Раз солдат, два солдат

Принято думать, что все виртуозы стали таковыми, потому что изнуряли себя упражнениями с раннего детства: с пяти лет, как Никколо Паганини, а то и с двух, как Евгений Кисин. Но не таков наш герой. По-настоящему он начал осваивать гитару лишь в 15, что не помешало уже к 20 годам получить свое божественное прозвище.

Эрик Клэптон с матерью, 1964 UBL/Vostock Photo

Клэптон родился в деревне Рипли графства Суррей, что на юге Англии. Шла Вторая мировая война, и появление Эрика стало итогом романа 16-летней англичанки Патрисии Клэптон и 24-летнего канадского солдата Эдварда Уолтера Фрайера. Еще до появления сына на свет Фрайер отбыл в родную Канаду и больше со своей британской семьей не контактировал. В его жизни потом было еще несколько жен и детей, тюремный срок и много долгов. По крайней мере, он передал своему отпрыску хорошие гены – говорят, канадец имел музыкальный талант.

Ребенка воспитывали бабушка с дедушкой, и в раннем детстве Эрику казалось, что они и есть его родители, а юная Патрисия – его старшая сестра. Путаницы добавляло то, что у деда, отчима Патрисии, была похожая фамилия – Клэпп. Правду о своем настоящем отце Клэптон узнал, когда ему было девять, и эта новость повергла его в такое душевное смятение, что он надолго закрылся в себе и практически забросил учебу в школе. Единственное, на что откликалась его душа, было рисование. Спустя много лет Клэптон выразил свою детскую фрустрацию от безотцовщины в получившей «Грэмми» песне My Father’s Eyes (1992).

У Патрисии же была явная склонность к канадским солдатам: познакомившись с еще одним, она уехала с ним в Германию, оставив сына на попечении своих родителей.

Струны толстые и тонкие

В 13 лет Клэптон открыл для себя американский рок-н-ролл: Литтл Ричарда, Чака Берри, Джерри Ли Льюиса. Волна новой дикой музыки как раз докатилась к 1958 году до тихого и патриархального Суррея. Эрик упросил бабушку купить ему гитару. Бабушка была большим меломаном – слушала джазовые биг-бенды и неплохо играла на пианино, – но вот в гитарах разбиралась плохо, да и денег лишних не было, поэтому внуку достался недорогой немецкий инструмент с толстыми стальными струнами. Субтильному отроку играть на таком оказалось не по силам, и он вскоре забросил его. Это был уже новый Клэптон – не блюзовый пурист и не кислотный экспериментатор, а артист, делающий комфортную, душевную, расслабленную теплую музыку – конечно же, все-таки на блюзовой основе. Его слабоватый голос, которого он прежде стеснялся, очень подходил к «санаторной» атмосфере этого нового творческого периода. На альбоме среди прочего была и кавер-версия I Shot the Sheriff, песни тогда еще малоизвестного ямайского музыканта Боба Марли. Выгода была обоюдной: версия Клэптона возглавила американские чарты и сделала хорошую рекламу Марли, чья карьера с той поры резко пошла вверх.

Нервическая, взвинченная манера игры, свойственная Клэптону конца 1960-х, сменилась на неспешную и раздумчивую: гитарист как бы начал соответствовать своему давнему прозвищу Медленная Рука, в котором прежде слышалось противоречие, ведь Эрик считался мастером скоростной игры.

Один из самых успешных его альбомов того периода так и назывался – Slowhand (1977). Там был еще один шедевр, посвященный Патти Бойд, – песня Wonderful Tonight. Душераздирающее напряжение Layla сменилось тихим удовольствием от жизни с любимой женщиной.

Однако на самом деле эта жизнь была далека от идиллии. Бросив героин*, Клэптон пытался заменить прежний «кайф» алкоголем – и победить этого демона оказалось намного сложнее. Весь покрытый пятнами из-за уже отказывавшейся работать печени, чудом вытащенный с того света врачами, прооперировавшими его многочисленные желудочные язвы, Клэптон все равно не мог оторваться от бутылки, превратившись в алкоголика, которому, как он пишет в мемуарах, ровно каждые пять часов требовалась дозаправка объемной дозой спиртного.

В комплекте с этим шли расстройство психики, истерики, агрессия и многочисленные романы «на стороне», так что Патти Бойд начала жалеть, что ушла от Харрисона – тот хотя бы не пил и не буянил. И все же в 1979 году Патти и Эрик официально поженились – и на бумаге этот брак держался еще 10 лет, хотя отношения оставляли желать лучшего.

Жилец вершин

Каким-то чудом Клэптону удалось дотянуть до 42 лет, и только в 1987-м он смог окончательно завязать с алкоголем. Трезвость сразу принесла плоды – после серии невнятных пластинок 1980-х альбом Joureyman (1989) выглядел многообещающим возвращением блюзового романтика. А за Bad Love, песню с этого диска, Эрик получил «Грэмми», причем не за игру на гитаре, а за вокальную партию, что, конечно, его изрядно позабавило.

Би Би Кинг и Эрик Клэптон, 1990-е Everett Collection Inc/Vostock Photo

Но еще более успешным стал концертный альбом Unplugged (1992) – в те годы было модно записывать такие пластинки с акустическими версиями привычных композиций. Этим увлеклись как ветераны рока вроде нашего героя или Нила Янга, так и молодые группы, например Nirvana и Alice In Chains.

Для Клэптона этот альбом стал особенным; на нем были две композиции, сделавшие его еще более популярным, чем прежде, в 1990-х их крутили по радио бесконечно, крутят и сейчас. Это обновленная, мягкая версия Layla и песня Tears In Heaven, написанная в память о Коноре, сыне Эрика от фотомодели Лори дель Санто. В 1991 году четырехлетний ребенок выпал из окна клэптоновской нью-йоркской квартиры, находившейся на 53-м этаже небоскреба. После такой потери музыкант едва не запил вновь, но выдержал – и в итоге сублимированная в музыку тоска спасла его.

С того времени и до сегодняшнего дня он в статусе рок-небожителя, который уже не нужно подкреплять какими-то впечатляющими достижениями и открытиями; достаточно просто изредка подкидывать публике, как дрова в костер, ровные и добротные альбомы – удобную музыку немного усталого, но хорошо обеспеченного человека, чьи жизненные потрясения, как и творческие эксперименты, остались в прошлом.

________________________

* Редакция журнала «Профиль» не одобряет употребление наркотических и психотропных веществ, они опасны и вредны для здоровья