Год вместе с американцем в офисе: три странных и забавных вопроса о русских, которые он мне задал

24.08.2025 15:30

Работа за границей — это не только зарплата в иностранной валюте и новые визы в паспорте. Это прежде всего столкновение культур, взглядов, стереотипов. Иногда — с юмором, иногда — с неловкостью, но почти всегда — с откровением. Особенно когда твой коллега — американец из Калифорнии с корейскими корнями, а ты — русская, которая впервые оказалась за пределами родины, работая в детском саду в Китае.

История началась с университета. Два выпускника, почти не общавшихся за годы учёбы, внезапно оказываются в одной команде — в Пекине, в новом международном детском саду. Всё должно было быть просто: преподавать английский, готовить материалы, адаптироваться. Но когда к ним присоединился третий — Деин, парень с длинными волнистыми волосами, улыбкой до ушей и акцентом, в котором смешались калифорнийское «dude» и корейское «ajumma», — работа превратилась в бесконечный культурный обмен.

Деин вырос в Санта-Барбаре. Его отец — американец, мать — кореянка. Через несколько лет после развода отец женился снова — и снова на кореянке. «Азиатский ген взял верх», — шутил Деин, глядя на своё отражение. Он был больше похож на мать: узкие глаза, светлая кожа, плавные черты лица. Говорил на английском с лёгкой интонацией, на корейском — с акцентом, но с душой.

Первые два месяца детского сада были пустыми. Ни детей, ни родительских волнений. Только трое учителей, кабинет с принтером и куча свободного времени. Именно в эти тихие дни и начался настоящий диалог — не о методиках преподавания, а о том, как живут «другие».

«Вы всегда говорите „на здоровье“, когда пьёте?»

Первый вопрос прозвучал за чашкой чая в перерыве. Деин, уже тогда пытавшийся влиться в русскую культуру, с серьёзным видом спросил:

— А вы правда каждый раз говорите «на здоровье», когда пьёте?

Она засмеялась. А потом поняла — он не шутит.

Оказалось, в его представлении русские перед каждым глотком водки, пива или даже минералки обязательно произносят эту фразу, как магическое заклинание. Он даже пытался повторять это на наших маленьких офисных «дегустациях» — с пафосом, с поднятой бутылкой, с серьёзным лицом. «На здоровье!» — и глоток.

Через месяц он сам заметил, что никто из нас так не делает. Настоящая традиция — в тостах. Длинных, душевных, иногда с историей, иногда с философией. Выпить без слова — почти преступление. Но «на здоровье» — это не ритуал, а скорее вежливость, которую используют в совсем других ситуациях.

— А вы что, часами можете говорить, прежде чем выпить? — удивлялся он. — В Америке поднимают бокал, говорят cheers, и пьют. А у вас — сначала лекция, потом глоток.

Он не понимал, что за этим стоит — не просто алкоголь, а момент связи, внимание, уважение к людям за столом.

«Как ты можешь мерзнуть? Ты же русская!»

Второй вопрос прозвучал в ноябре, когда в Пекине резко похолодало. Она стояла у окна в свитере, шарфе и с чашкой горячего чая, а Деин, в футболке и шортах, смеялся:

— Ты же русская! Ты должна быть как медведь в снегу. Как ты можешь мерзнуть?

Он был искренне уверен, что все русские рождены с внутренним обогревателем. Что где-то в генах заложено: «Температура ниже -30 — это уют». Что в России везде снег, метели и люди ходят в тулупах даже летом.

Когда она показала ему на карте, откуда она — не с севера, не с Урала, а из тёплого региона, близкого к Крыму, — он был ошеломлён.

— То есть ты не из Сибири? Ты не ездишь на оленях?

— Нет, Деин. Я езжу на метро. И да, я чувствую холод. Особенно в сыром китайском ноябре, где влажность делает 5 градусов ощущением минус десяти.

Он долго не мог понять, почему русские жалуются на холод. Ведь «вы же к нему привыкли!» — как будто мороз — это не погода, а часть национального характера.

«Русские боятся иностранцев?»

Третий вопрос прозвучал позже, после просмотра видео на YouTube. Кто-то снял скрытую камеру: иностранец подходит к прохожим в Москве, говорит по-английски — кто-то улыбается, кто-то машет руками и убегает, кто-то пытается помочь, но с трудом.

— Это правда, что русские боятся иностранцев? — спросил Деин, глядя на экран. — Почему они убегают?

Она задумалась. Не страх. Совсем нет. Скорее — стыд. Неуверенность. Многие русские учат английский в школе, но редко используют его в реальной жизни. Годы уроков, десятки часов за партой — и в итоге: «My name is...» и тишина.

— Это не потому что мы вас боимся, — объяснила она. — Это потому что боимся самих себя. Своего акцента, ошибок, реакции. Мы хотим помочь, но боимся выглядеть глупо.

Деин кивнул. Потом спросил:

— А если я приеду в Россию, смогу ли я выжить без русского языка?

— В Москве и Санкт-Петербурге — да. В маленьких городах — будет сложнее. Но люди попробуют. Даже если их английский — три слова и жесты. У нас, может, и не идеальные языки, но мы умеем помогать.

А что бы спросили вы?

Эта история — не про экзотику. Это про то, как легко мы принимаем стереотипы за правду. Как один видеоролик может сформировать образ целой нации. Как человек, выросший в Калифорнии, может думать, что все русские — это космонавты, медведи и любители водки, живущие в сугробах.

Но это и про диалог. Про то, что каждый вопрос — шанс объяснить. Каждое «почему» — мост между мирами.

Если бы вы сидели напротив Деина, что бы вы у него спросили? О Калифорнии? О корейской семье? О том, почему американцы так любят говорить «Have a nice day», даже когда не имеют к этому ни малейшего желания?

Ведь культура — это не только то, что мы видим. Это то, что мы готовы спросить. И то, что готовы услышать.

Источник: dzen.ru