«Слишком сложно»: Книги, которые невозможно экранизировать
Сегодня технологии открыли большие возможности для кинопроизводства, однако некоторые книги до сих пор остаются «крепким орешком»: режиссеры то и дело испытывают трудности с переносом идей на экран. Рассказываем, какие книги получили репутацию «неэкранизируемых».
«Улисс», Джеймс Джойс
Постмодернистский роман «Улисс» написан Джеймсом Джойсом в технике потока сознания, что затрудняет восприятие. Например, есть глава без знаков препинания. Несмотря на внушительный объем, сюжет рассказывает об одном дне трех главных героев. В романе много реминисценций, в том числе к античным мифам и политике Ирландии. Экранизация «Улисс» имеет право на существование, но все же сильно упрощена и не дает представление о величии книги. Причина кроется в самом языке. К слову, Сергей Эйзенштейн советовал книгу смотреть как фильм, а не читать, поскольку слова складываются в образы из клипов. Вот только сам режиссер так и не снял фильм по книге.
«В поисках утраченного времени», Марсель Пруст
«В поисках утраченного времени» Марселя Пруста имеет сложную структуру: поток сознания и полифонию. Читатель как бы погружается во внутренние переживания персонажей, их рефлексию и восприятие времени, что нереально передать на экране.
«Улитка на склоне», Аркадий и Борис Стругацкие
Братья Стругацкие в принципе имеют репутацию «неэкранизируемых» писателей. Достаточно вспомнить, насколько далеки от замысла оказались «Чародеи», в которых не осталось почти ничего от повести «Понедельник начинается в субботу». Антиутопия «Улитка на склоне» имеет структуру «роман в романе» и наполнена экзистенциальными идеями. Философия вообще трудна для восприятия в кино, поэтому за адаптацию даже никто не брался.
«Жук в муравейнике», Аркадий и Борис Стругацкие
«Жук в муравейнике» написан не просто в эпистолярном жанре (то есть в виде писем), а в форме отчета. Стругацкие очень любят глаголы, но почти не используют прилагательные для описания характеров и чувств героев, поэтому они остаются лишь функциями.
«Эдем», Станислав Лем
Если экранизации «Соляриса» худо-бедно приняли, несмотря на разгромный отзыв писателя, то его «Эдем» даже не пытались перенести на экран. Книга относится к так называемой твердой научной фантастике, которая содержит трудно доступные описания науки. Все герои здесь не более чем функции: у них даже нет имен – только должности «химик», «физик» и так далее. Научная экспедиция сталкивается с внеземной формой жизни, которых назвали двутелами (переливающаяся разными цветами разумная растекающаяся жижа с ядрами). Описать ее поведение и язык – задача не из легких. При этом в кино очень сложно передать мысли, с учетом того, что действия практически нет.
«Бесконечная шутка», Дэвид Фостер Уоллес
На протяжении почти тысячи страниц нам встречается неисчислимое количество героев, а сюжет настолько бессвязный, что спотыкаешься на каждом шагу. Не упрощает восприятие и большое количество сносок. Перевести это в стройное повествование – задача не из легких.
«Над пропастью во ржи», Джером Сэлинджер
Парадоксально, но чуть ли не самая популярная книга в США, которая регулярно упоминается в фильмах и сериалах, так и не получила достойной экранизации. Повесть Сэлинджера отличается обманчивой простотой: переживания Холдена Колфилда трудно перевести на киноязык. Стоит также сказать, что при всех достоинствах русского перевода эта книга лучше всего звучит именно на английском, но вся красота речевых оборотов на экране невозможна.
«Атлант расправил плечи», Айн Рэнд
Роман Айн Рэнд «Атлант расправил плечи» представляет собой философский трактат об объективизме в беллетризованной форме. Особенно затруднительно передать 70 страниц масштабной идеи. К слову, книгу однажды пытались экранизировать, но фильм бесславно провалился в прокате.
«Дом листьев», Марк Данилевский
Особенность «Дома листьев» листьев заключается в типографиеских экспериментах, которые разрывают шаблоны классического романа. Текст постоянно меняет расположение на странице, а шрифты и цвета содержат загадки и подсказки. Эта книга-лабиринт также отличается множеством ненадежных рассказчиков, а перевод на киноязык станет настоящим лингвистическим вызовом.
«Радуга тяготения», Томас Пинчон
Томас Пинчон стоит в одном ряду с Марселем Прустом и Джеймсом Джойсом, как автор самых трудно доступных для понимания книг. Чтобы их прочитать, важно иметь познания в разных областях от истории и науки до поп-культуры. Кроме того, Томас Пинчон любит мистификации и теории заговоров, поэтому в его «Радуге тяготения» события поддаются со стороны ненадежного рассказчика. В связи с этим перевести книгу во внятные визуальные образы и передать идеи, почти невозможно.
«Когда я умирала», Уильям Фолкнер
Уникальность романа «Когда я умирала» Уильяма Фолкнера заключается в композиционной структуре – повествование ведется от лица множества героев, включая мертвую мать, в форме коротких монологов. Полифония создает эффект «говорящего хора», который обнажает эгоцентризм персонажей и заглушает авторский голос. Если показать это на экране, то книга утратит свою особенность.
«На маяк», Вирджиния Вулф
Роман «Орландо» Вирджинии Вулф до выхода одноименного фильма с Тильдой Суинтон относился к неэкранизируемым, сейчас таковым считают книгу «На маяк». В произведении почти нет действия, при том, что оно написано в технике потока сознания.
«Дорога», Кормак Маккарти
В этом романе почти нет диалогов, а у самих героев нет даже имен, но даже если придумать их самим, то остается главная загвоздка: что стало причиной конца света. Именно неопределенность делает сюжет сложным для передачи на экране.
«Хребты безумия», Говард Лавкрафт
Роман Лавкрафта повлиял на такие фильмы, как «Чужой» Ридли Скотта и «Нечто» Джона Карпентера, но в первоначальном виде очень сложно передать поведение и облик найденных в Антарктиде существ, да и мистическая концовка оказывается слишком сложной для интерпретации.
Запись «Слишком сложно»: Книги, которые невозможно экранизировать впервые появилась PEOPLETALK.