Эксклюзив ОК! Николь Кидман: «Я много снималась в кино, но такого проекта у меня еще не было»

Это не первый психологический триллер, изучающий женскую чувственность, в вашей карьере. Чем вас привлекла «Плохая девочка»?

Начну с того, что я очень давно хотела поработать с Халиной Рейн (режиссер фильма «Плохая девочка». — Прим. ОK!). И сам жанр был мне любопытен, ведь это триллер, какие снимали в 1990-е, а у меня еще не было подобного опыта. Героиня, которая пытается исследовать собственную чувственность и тайные желания, показалась мне очень интересной. Моя Роми открывает для себя неизвестные ей самой секреты, причем интенсивность, с которой происходит этот процесс самоидентификации, можно сравнить с поездкой на самых крутых американских горках. Как только я увидела название сценария «Плохая девочка», у меня не было шансов не дочитать его до конца. (Смеется.) Разумеется, как только я дошла до последней страницы, я сразу же набрала номер Халины, и мы почти час обсуждали эту историю. Этот разговор можно назвать отправной точкой. Чем больше мы с Халиной говорили о фильме, тем больше понимали друг друга, и это позволило ей вносить в проект определенные изменения даже на этапе репетиций. Это чудесно, когда есть возможность работать с настолько открытым режиссером.

В чём это выражалось?

В нашем фильме очень много диалогов, и нам с Харрисом пришлось потрудиться, чтобы передать на экране как физическое напряжение, так и драматизм реплик, которые мы произносили. Надеюсь, что зритель сможет почувствовать весь трагизм моей героини и то, каким сложным был для нее весь этот процесс. У нас было достаточно много времени для репетиций, но, как только мы начинали снимать, всё происходило очень энергично. И это было очень кстати, потому что ни у кого из нас не было времени слишком задуматься о том, что мы делаем, и тем более передумать. (Смеется.) «Плохая девочка» — очень чувственный фильм, я бы сказала, инстинктивный и интуитивный, основанный на адреналине. Это всех нас очень истощало энергетически. И если бы вы только знали, с какой невероятной скоростью Халина смонтировала финальную версию фильма.

Между вами и вашей героиней много общего? Проще говоря, вы хорошо ее понимаете или она совсем не похожа на вас?

По сути, наш фильм — об экзистенциальном кризисе и о том, как моя героиня с ним борется. Я могу легко ее понять. На данный момент я достигла почти всего, о чём мечтала в своей карьере. Я идеально играю свои роли. У меня есть дети, есть муж, есть прекрасная квартира в Нью-Йорке. У меня есть всё, что мне нужно, но меня не отпускает постоянное чувство обеспокоенности или тревожности, которое знакомо многим людям. И вдруг в моей жизни появляется человек вроде Самуэля (герой Харриса Дикинсона. — Прим. ОK!), и я не понимаю, он ангел или дьявол. И в нём начинают проявляться черты, которые меня постоянно беспокоят, но это происходит потому, что я позволяю им меня беспокоить. И вот тут начинается бесконечная борьба, которая приводит меня к поискам того, кто же я на самом деле. И я начинаю саботировать саму себя. Хочу ли я этого? Чего я хочу? Что меня заводит? И эта психологическая игра в конце концов приводит мою героиню к психологическому саморазрушению. И через потерю всего, что ей дорого, она вновь обретает и себя, и свою семью. Но для этого ей нужно опереться на чью-то руку, и этим человеком оказывается этот молодой парень. Это мне показалось очень интересным! Я еще не видела подобных историй на экране.

А почему вы так стремительно снимали? Вы сказали, что съемки были энергичными.

Мы снимали в Нью-Йорке, а снимать там очень дорого. Но нам очень хотелось, чтобы у фильма было ощущение размаха, чтобы он был максимально аутентичным. В итоге мы снимали быстро, благодаря чему всё, что происходило на съемках, было очень органичным. В целом атмосфера на съемках была настолько естественной и гармоничной, что мы даже в самых интимных сценах забывали о том, что нас снимает камера. Я, к слову, ни разу не посмотрела материал, который мы снимали за день. Я всегда стараюсь максимально погрузиться в свою героиню и жить с ней, пока не завершится проект. И когда я наконец-то посмотрела фильм, только тогда я поняла, что половину сцен не осознавала, что нас снимают! Я была искренне поражена! 

А когда вы впервые посмотрели фильм на большом экране?

В Венеции на премьере, и у меня были очень противоречивые ощущения. Это было пугающе и радостно одновременно. Были опасения, что этот фильм может не сработать. Но реакция зрителей на том показе в Венеции всё изменила. Могу сказать, что просмотр «Плохой девочки» в Венеции стал одним из самых незабываемых моментов в моей карьере.

Актеры говорят, что интимные сцены — самые непростые в съемках. Проще прыгнуть с парашютом, если боишься высоты, или с аквалангом нырнуть, если до этого никогда не уходил под воду. Вы как-то устанавливали некие границы на съемках, чтобы каждому из вас было комфортно?

Да, мне кажется, что невероятно важно обсудить всё со своим будущим партнером. Важно, чтобы вы оба понимали, что это очень безопасное для обоих партнеров пространство, в котором каждому из вас обязательно должно быть комфортно. И мы с Харрисом именно так и поступили, открылись друг другу. Но вы знаете, с самой первой минуты нашего знакомства между нами возникло абсолютное взаимопонимание. Мне было комфортно, потому что Харрис — джентльмен, и он умеет заботиться о своем партнере. К тому же у нас с Антонио Бандерасом достаточно профессионального опыта, который мы смогли привнести в этот проект. Я снималась в фильмах, которые изучали тему человеческой сексуальности, но я впервые снималась в таком проекте у женщины-режиссера, которая сама была когда-то актрисой и к тому же сама написала этот сценарий. Поэтому в «Плохой девочке» сниматься было максимально комфортно и безопасно, ведь Халина отлично понимала и своих героев, и чего она от них хочет.

В одном из интервью Харрис Дикинсон сказал, что согласился на этот проект только ради сцены с вами на рейве. Какие у вас остались впечатления об этом?

По сути, Харрис меня научил, как нужно танцевать на рейв-вечеринке. (Смеется.) Мы танцевали всё время, и это было очень интересно, чудесно. Я не хотела останавливаться. 

Может быть, этот фильм научил вас еще чему-то?

«Плохая девочка» — фильм об отношениях в первую очередь, и не только об отношениях внутри любовного треугольника. На первый план скорее выходят отношения между разными поколениями. Халина как-то сказала, что наш фильм — о том, как два поколения учат друг друга, и это очень отозвалось во мне. Особенно то, чему учит младшее поколение людей моего возраста. Халина очень забавно рассказывала, что на своих предыдущих проектах она работала с молодыми актерами и часто чувствовала себя динозавром на площадке. Если задуматься, ведь и в обычной жизни каждое поколение потихоньку исчезает, уступая дорогу молодым, а у них свои представления и о сексуальности, и о любви к себе. 

Чего ждать искушенному зрителю, который еще не успел посмотреть «Плохую девочку»?

Смотреть этот фильм не всегда комфортно; признаюсь, мне самой в определенные моменты было неуютно смотреть наш фильм на большом экране. Но этот дискомфорт так и задумывался изначально. Есть фильмы, которые снимают, чтобы рассмешить зрителя, в то время как другие фильмы снимают, чтобы спровоцировать глубокую психологическую реакцию, в том числе и выход из зоны комфорта. И это, пожалуй, новый тренд в фильмах о сексуальности. Они заставляют зрителя задуматься о том, что же это такое и как наша сексуальность определяет нас. 

Автор интервью: Юлия Лоло