Убыточные шахты — закрыть, горняков — разогнать. Углепром вернулся в кризис 90-х

Экономика нефте-газо-угольной державы продолжает расплачиваться за сырьевую зависимость. В российском углепроме грянул самый масштабный за 30 лет кризис. Это уже зафиксированный цифрами факт. Под ударом не только регионы и их бюджеты, но и сотни тысяч семей. Екатерина Максимова Президент Америки Трамп, который на весь мир заявил, что «экономика России находится в ужасном состоянии», наверняка знаком с основными индикаторами производительности экономики РФ. Российские экономисты эти данные тоже видят. И не зря еще в прошлом году они начали бить тревогу: краткосрочный импульс структурных изменений, вызванный навесом оборонных расходов, исчерпался. К третьему кварталу 2025 года промышленность нашей страны вплотную подошла к рецессии. На бок завалилось несколько ключевых отраслей. Но самая пострадавшая из них — угольная. Если бы состояние углепрома оценивал врач, то ему пришлось бы констатировать, что «пациент» впал в кому. Углепром: убытки, сокращение добычи, безработные горняки Заместитель генерального директора Института проблем естественных монополий (ИПЕМ) Александр Григорьев текущую ситуацию в углепроме называет идеальным штормом. «Это лучшее определение того, где оказалась угольная промышленность сегодня. Санкции, сильный рубль, низкие цены на внешних рынках, ставка ЦБ лишь часть того, что давит на наших угольщиков. Уберите хотя бы один из этих факторов — и им станет значительно легче», — говорит Александр Григорьев. Новости о состоянии угольной промышленности действительно звучат как сводки с фронта: — мировые цены на уголь рухнули до уровня кризисных 2019–2020 годов; — выручка угольной промышленности РФ по итогам года сократится на 12%, до 1,55 трлн рублей (-41% к уровню 2022 года); — убытки угольной отрасли по итогам 2024-го превысили 112 млрд рублей; — убытки за первое полугодие 2025 -го уже перекрыли прошлогодний результат: 172 млрд; — десятки угольных предприятий приостановили свою работу, шахтеров распустили по домам; — за первое полугодие текущего года число убыточных компаний выросло с 48% до 71%. Основатель аналитического агентства «Альфастат», партнер консалтинговой компании NEFT Research Данил Токмин добавляет, что по итогам минувшего года треть (27%) добытого в России угля стала проблемой для экспортеров. Этот объем оказался ниже рентабельности. С учетом дальнейшего падения мировых цен доля потенциально рентабельного экспорта сократится с 73% до 30-40%. Причины «идеального шторма» в углепроме По данным NEFT Research, по итогам года обнадеживающих результатов ждать не стоит. Добыча сократится до 436 млн тонн, экспорт за первое полугодие уже просел до 189 млн тонн. И это почти минус 15% с момента объявления санкций на российский уголь после начала СВО. «В кому» российский углепром впал не только из-за санкций Евросоюза (для наших экспортеров потеря рынка ЕС — это минус 50 млн тонн в год), резкого падения экспортных цен, но и, конечно, требования дисконтов от предприимчивых партнеров из Азии. Никуда за годы, если не десятилетия, не делись и «хронические болезни» отрасли — сложная и очень дорогая логистика, тарифы и пропускная мощность РЖД. И, конечно, недостаточные инвестиции в основной капитал. Много ли за последние годы мы слышали о реализации прорывных проектов? Например, о развитии нефтехимии за счет переработки угля… И многое ли изменилось с момента написания научного доклада профессора Владимира Бурчакова в 2011 году, в котором говорилось, что большинство российских шахт работает в опасных условиях. Углепром и социальная нестабильность Неудивительно, что губернаторы угольных житниц начали признавать критические для регионов потери. Глава Кемеровской области Илья Середюк уже отчитался, что по итогам восьми месяцев из-за снижения объемов угледобычи Кузбасс недополучил 12 млрд рублей, к концу года потери местной казны почти утроятся — до 32 млрд. Что такое потерянные 30 млрд для региона, в котором проживает 2,5 млн человек? Это почти половина от суммы бюджетных расходов, предусмотренных в 2025 году на социальную политику Кузбасса (социальные расходы — 70 млрд, или 28% всех бюджетных расходов). И это без малого годовой фонд оплаты труда учителям школ и воспитателям детских садов. Эксперт Данил Токмин подчеркивает, что отрасль имеет критические значение не только для горняков (а это более 150 тыс. человек и 500 работников в смежных отраслях), но и для 31 моногорода, экономика которых заточена на углепром. Это значит, что доход почти каждой семьи в этих населенных пунктах зависит от того, дадут ли горняки стране угля. Совокупно в них проживают почти полтора миллиона россиян. В особой зоне риска, помимо Кемеровской области, находятся республики Хакасия, Бурятия, Коми, Саха, а также Забайкальский край и Иркутская область. Добавим сюда почти 20 млн россиян, до сих пор зависящих от печного отопления. Не стереть и историческую память, когда шахтерские забастовки стали символом развала СССР. Тогда стучать касками вышли около 100 тыс. горняков, лишившихся работы. Впрочем, правительство в целом и Минэнерго в частности обещает помогать отрасли. Остается и надежда на Азию. «Азия в перспективе не только может возместить потерю рынка ЕС, но и кратно превысить объем нашего угольного экспорта в Европу в самые лучшие годы. Китай и Индия: за этими гигантами незаслуженно не замечают остальную, бурно развивающуюся Азию. Рынок АТР огромен, и наш уголь всегда найдет на нем своих покупателей», — добавил ложку меда в бочку дегтя заместитель генерального директора ИПЕМ Александр Григорьев.