Эколог Данилов-Данильян: «Владельцы танкеров должны заплатить не менее 15 млрд»

Владелец танкера «Волгонефть — 239», потерпевшего крушение в Керченском заливе, заплатит 300 тысяч рублей штрафа за нарушение требований техрегламентов. Экологи называют эту сумму смехотворной и говорят, что это не конец. Росприроднадзор должен сказать свое слово. Речь идет о десятках миллиардов. Елена Петрова, Татьяна Свиридова Владельцы танкеров, ставшие виновниками крупнейшей экологической катастрофы на Черном море в декабре 2024 года, получили решение Арбитражного суда Краснодарского края. ЗАО «Волгатранснефть», которому принадлежит танкер класса «река-море» «Волганефть — 239» и «Волганефть -109», должен заплатить по 300 тысяч рублей за каждое судно за нарушение регламентов. С пермского ООО «Кама Шиппинг» (владеет судами «Прикамье» и «Волгонефть-212») взыскано 30 тысяч рублей. Всего государство получит 630 тысяч рублей! Неужели государство ограничится этой суммой, и виновники аварии, последствия которой не могут ликвидировать и два месяца спустя, выйдут сухими из воды, поинтересовались «Новые Известия» у эколога, члена-корреспондента РАН и бывшего министра охраны окружающей среды РФ Виктора Данилова-Данильяна. Ученый рассказал, как в России определяется экологический ущерб, и почему судовладельцы не должны расслабляться — штрафом в семь месяцев зарплат они могут не отделаться. Размер штрафов неадекватен масштабу катастрофы — Вы считаете сумму штрафа владельцам танкеров по 300 тысяч рублей, а за один и вовсе 30 тысяч сопоставимой с экологическим ущербом, нанесенным природе и людям на Черном море? — Эта сумма штрафов неадекватная. Эти суда, по крайней мере, по трем причинам не могли выходить в море. Во-первых, эти суда изношенные за пределом разумного. Во-вторых, они класса «река-море», и они не имеют права выходить в море. И в-третьих, они не должны выходить в шторм. То, что они были в это время в море, наказуемо, и 630 тысяч — это несерьезно. Это просто несерьезно. Я думал, что будут по крайней мере миллионы. Вот потому они и выходят в море, что за фактические преступления они отделываются грошами. — Кто заплатит за загрязнение акватории, пляжей, ущерб людям и животному миру? — Они безусловно должны платить за загрязнение. У нас есть прецедент — загрязнение в Норильске. Сумма, которую заплатил «Норникель», была найдена элементарным, прописанным в методике определения платежей за загрязнение окружающей среды способом. Количество выброшенного было помножено на базовую ставку на единицу выброса с учетом того количества, которое является сверхнормативным. Рассчитать это очень просто. — Как можно посчитать ущерб в Черном море и о каких реальных суммах мы говорим? — Ущерб и штраф будут большими, на десятки миллиардов счет пойдет. Меньше, чем 2,5 тысячи тонн нефтепродуктов там никак не будет. Наверняка будет больше. Выброшено в море все, кроме того, что удалось откачать. Пока удалось откачать из того танкера, который был выброшен на берег, в общем, не так уж и много. Из второго танкера пока никакой откачки не было. И как она будет производиться, и удастся ли сами по себе поднять танки, их не повредив, пока вопросы без ответов. «За ущерб должен отвечать судовладелец» — Кто должен платить за ущерб, только судовладелец или владелец груза? — Кто должен платить этот штраф, я не знаю. Я думаю, что опять-таки все-таки судовладелец. При чем тут владелец груза? Владелец груза доставил груз судовладельцу в порт и сказал: «Везите». Он заплатил за перевозку. Дальше он не отвечает, с моей точки зрения. Если это была не перевозка, а хранение… Я думаю, что разговоры о хранении были затеяны для того, чтобы не говорить, какой была точка маршрута. — Сумма штрафа должна быть сопоставима с ущербом? — Нет такой суммы. Этой практики у нас нет. У нас нас за негативное воздействие на окружающую среду платят, не обращая никакого внимания на то, к каким реальным последствиям это ведет. Какие суммы пришлось затратить на устранение ущерба? И так далее и так далее. Из того штрафа, который платил «Норникель» (146,2 млрд рублей. — «НИ»), в принципе можно было бы отсудить те суммы, которые были затрачены на уборку разлитого дизельного топлива. Но, по-моему, Потанин не стал с этим связываться. Но у нас это не практикуется совсем. У нас начисляют по стандартной методике платеж за негативное воздействие, а кто и сколько заплатил за устранение последствий, во внимание не принимается. «Страхование экологического ущерба у нас символическое» — В международной практике и страховки, и плата за ущерб измеряется в миллиардах долларов. А в России? — Внутри России танкеры тоже страхуются, но сумма страховки такая же, что вы назвали (600 тысяч рублей). Это ломаные гроши. Система страхования у нас символическая. Она реально не работает. Впрочем, штрафные платежи тоже символические. Бывают исключения, и «Норникель» в данном случае — исключение. Исключения бывают, но они составляют малую долю от общего числа экологических происшествий и платежей за них, но они достаточно регулярны. У нас плата за негативное воздействие регулирующую функцию не выполняет. А поскольку эти платежи ничтожны, по сравнению с масштабом бюджета, фискальные платежи также мизерны. Здесь другое сопоставление нужно проводить, не с ущербом, а с наполнением того котла, куда это поступает. Эта плата вся в целом имеет символическое значение. За редкими исключениями. Это ненормально, с экологической точки зрения. Случись эта катастрофа с нефтехранилищем на суше, экологический ущерб был бы куда как меньше. И вероятность такого события на суше гораздо меньше. Что случилось в Норильске, когда не услышали предупреждения, что вечная мерзлота деградирует, и поэтому нужно проверять на устойчивость все подобные объекты. Не услышали, а ведь голову продолбили этими предупреждениями! Я 20 лет об этом говорил чуть ли не каждый день. «Реальный ущерб у нас посчитать просто не умеют» — Есть ли в законодательстве статья за нанесение экологического ущерба? Законодательно она отрегулирована, потому что то, что существует плата за негативное воздействие, это как ьы учитывает, но только как бы экологический ущерб. Реальный экологический ущерб у нас посчитать просто не умеют. У нас была утверждена методика определения ущерба водным объектам. Она совершенно никудышная. Ей пользоваться в суде нельзя, потому что каждое ее положение может быть оспорено, и приведены аргументы, что так считать нельзя. Приличных методик в те времена, когда экологическая служба работала по-человечески, сделать не успели. Оценка предотвращенного ущерба была разработана хорошо, она применяется до сих пор, хотя была издана в 1999 году. А сделать аналогичное для нанесенного ущерба не получается. Потому что в этом министерстве нет экологов. Там просто некому работать. А бывшее управление заповедного дела превратился в департамент упразднения заповедного дела. «Штрафы за ущерб превратились в фикцию» — Вы стояли у истоков регулирования экологии. Неужели за 30 лет нельзя было разработать методики оценки ущерба? — Когда в 1989 году начались разговоры о том, как вводить плату за негативное воздействие на окружающую среду, выдвигались три способа. Первый — возмещение нанесенного ущерба. Второй способ — объем средств, который необходим для того, чтобы этот ущерб был предотвращен. Например, стоит никудышная система очистки воды. Сколько стоит та, которую нужно построить? Вот столько нужно и заплатить. Это те деньги, которые ты должен был раньше заплатить, но не заплатил. И третий способ — макроэкономический, когда мы вычисляем и даем оценку всему нанесенному глобально экономическому ущербу. Эта оценка составляется по слагаемым от каждого источника, с учетом вредности веществ. Это условная оценка ущерба. Берем эту сумму и сумму, которую общество готово заплатить за природоохрану. Откуда взять это число, непонятно. — И какой же способ действует сейчас? — В 1989 году первый способ казался совершенно неосуществимым через оценку реально нанесенного ущерба. Второй способ оказался внутренне противоречивым, и поэтому непонятным и непригодным. А третий способ удовлетворял многим условиям. И для судов там было все понятно. Его и приняли. Но он превратился в пустой звук, потому что такие платежи с самого начала нужно было устанавливать на достаточно высоком уровне, чего сделано не было, путем резкого занижения реальных затрат общества на природоохрану. Во-вторых, его нужно было индексировать каждый год, потому что не было одного уровня инфляции. Но его индексировали не каждый год. Это превратилось в фикцию. «Миллиардов 15 штрафа я Вам гарантирую» — То есть есть шанс, что в итоге никто ничего не заплатит? — Нет, заплатят. Заплатят. Потому что да, сумма будет немаленькая. Миллиардов 15 я вам гарантирую. — И этих денег будет достаточно? — Безусловно, этих денег не хватит! Уже сейчас вывезено 20 тысяч тонн грунта. Не так уж трудно посчитать, сколько на это ушло денег просто для того, чтобы его собрать и доставить до места временного хранения. Я уже не говорю о полигонах для переработки. Я уже не говорю, что это все надо делать в прибрежной полосе и вблизи домов. Там не дне целые гряды длиной под полтораста метров и толщиной под 30 см на расстоянии от берега 300-350 м под водой. И это, конечно, надо во что бы то ни стало убрать. Это все очень дорого стоит. — Сейчас складывается ощущение, что эта тема из информационной повестки исчезла. Так ли это? — Она не исчезла, стали меньше об этом говорить. Время проходит, уходит, а на самом деле власти должны давать информацию о состоянии процесса, что делается и что осталось сделать, и какие неожиданные события произошли. Два недели опять был опять сильный шторм, и опять выбросило кучу мазута на тот же самый уже убранный берег. И десять дней назад на дне была обнаружена мазутная гряда, о которой я уже сказал. — Судя по всему, хранение мазута в море не является нарушением по закону. А с экологической точки зрения? — Я не знаю закона, который запрещал бы это делать. Может есть, а может и нет. Но оно абсолютно с экологической точки зрения недопустимо. Мы очень много чего делаем, чего делать нельзя. ЗАО «Волгатранснефть» зарегистрировано в Москве, генеральный директор компании Ирина Сомова. В 2023 году, по данным сервиса «Руспрофайл», выручка компании составила 90 млн рублей, убыток — 61 млн рублей. Компания является исполнителем государственного контракта ПАО «Роснефть» на сумму 332,5 млн руб. На профильных форумах моряки советуют друг другу не работать на судах этой компании, рассказывая о плохом техническом состоянии судов и задержками с выплатами зарплаты. ООО «Кама Шиппинг» зарегистрировано в Перми, генеральный директор компании Константин Сельков. В 2023 году выручка компании составила 228 млн рублей, убыток — 14 млн рублей.