Один из тех, кто строил великую страну. Зачем главный конструктор показывал, как крутить гайки?

Они уходят — большинство их уже ушло от нас — люди, родившиеся в тридцатые годы ХХ века в СССР, служившие идеалам того государства, которое принято ныне если не поносить открыто, то упоминать со снисходительно-высокомерной усмешкой. Те, кто строили великую страну, выводили на орбиты космические корабли, создавали ракетный щит нашей страны — многие из них уже ушли из жизни. И что мы знаем о них, об их жизни, их мыслях, их работе? Пару абзацев из современных учебников истории… Когда человек знает, что ему скоро придется уйти из этого мира, наверное, всегда он хочет передать частичку себя, своей памяти тем, кто остается после него. Судьба распорядилась так, что я была рядом с Леонидом Петровичем Васильевым, отцом моего покойного мужа, последние полтора года его жизни, когда он боролся со смертельным заболеванием. И он тогда много рассказывал мне — о своем детстве, годах учебы в МАИ и дальнейшей работе в области проектирования жидкостных ракетных двигателей для перспективной космической техники и работе в Совместной российско-американской комиссии по программам «Мир» — «Шаттл», «Мир» — НАСА и Международной космической станции. Его судьба — пример реального действия социальных лифтов в СССР. Он родился в 1937 году в рабочем поселке Семилуки Воронежской области, где в 1926 году начал строиться завод, производящий огнеупорный кирпич — необходимый компонент для промышленных предприятий и тепловых электростанций. В те годы начиналась индустриализация страны, и в 1931 году Семилукский завод огнеупоров дал первую продукцию. Отец Леонида Петровича — Пётр Васильевич Васильев, ленинградский коммунист, был направлен в Семилуки по партийной мобилизации для участия в строительстве этого предприятия. А мать, Анна Андреевна Маковкина, простая сельская женщина, пришла работать на завод, и работа ее была — закатывать клети с кирпичом в печи, где он обжигался. Тяжелая физически работа, но сельским женщинам тогда было не привыкать к тяжелому труду — и она вскоре стала передовиком производства. Они поженились, и 1 августа 1937 года у них родился сын Леонид. К 1941 году его отец был председателем профсоюзной организации завода. Завод работал вплоть до июля 1942 года. Когда создалась реальная угроза захвата города немецко-фашистскими войсками, завод был эвакуирован. Отец Леонида Петровича ушел на фронт, он стал политруком одной из частей 2-й ударной армии. Он погиб на Волховском фронте в ходе Любанской операции в районе деревни Спасская Полисть от прямого попадания снаряда. Долго числился пропавшим без вести, и Леонид Петрович смог узнать место его захоронения — братскую могилу в районе Мясного Бора — и посетить ее только в 2018 году. И мы с ним еще успели два раза — в 2018 и 2019 годах — пройти с Бессмертным полком по Красной площади и пронесли фотографию его отца. Я помню, как он был рад тому, что мы смогли это сделать, что у него хватило сил в его немолодом восьмидесятидвухлетнем возрасте пройти от метро Белорусская весь путь до Красной площади и дальше — и пронести портрет отца. Для него это было важно… А тогда, в 1942 году, он, четырехлетний ребенок, ехал с матерью Анной Андреевной на Урал. В поезде ей стало плохо, открылось кровотечение, и она потеряла нерожденного ребенка. Переживая за маленького сына, она написала записку — кто он, как зовут, какие родственники остались — и положила ему в карман. Но судьба была к ней милосердна — она выжила. И через год, когда фашистов прогнали из поселка, она, уже вдова, с сыном вернулась туда. Завод был восстановлен и через два месяца дал первую продукцию. Мать работала, сын рос. В 1944-м он пошел в первый класс, но ему вскоре пришлось оставить школу — начался туберкулезный процесс в легких. Несколько месяцев его лечили — и вылечили, и в 1945 году он вторично пошел в первый класс. А Анну Андреевну друзья ее мужа устроили поваром в заводскую столовую — чтобы сын мог нормально питаться. Своих школьных учителей Леонид Петрович помнил всех по имени и отчеству и незадолго до смерти просил меня обязательно упомянуть с благодарностью его школу — Семилукскую школу № 1, когда я буду произносить надгробное слово… Да, мы это обсуждали с ним. И вот имена его учителей: Анна Тихоновна (1–4 классы), Житенева Анна Яковлевна (директор школы), Крючкова Елена Сергеевна (классный руководитель с 5 по 10 класс), Крючкова Елизавета Сергеевна, Рагнеда Сергеевна (русский язык и литература), Лидия Ивановна (география), Зоя Михайловна (английский язык), Таисия Ивановна (история в старших классах), Григорий Иванович (история древняя), Гатилов Пётр Никифорович (физика, астрономия), учитель физкультуры Савкевич Владимир Иванович — эти имена я взяла из файла в его компьютере, так, как они были записаны там. Этот файл был озаглавлен «Биография». Детство было обычным детством послевоенных мальчишек — ходили на Дон, купались, рыбачили, мастерили самокаты на шарикоподшипниках, лазали по подбитой военной технике, пока ее не убрали с полей, играли в футбол… Он вспоминал: вот играем мы в футбол, а мама зовет: — Сынок, идем огород копать. Я: — Мам, ну потом, доиграем вот игру — и пойдем. Она мне: — Сынок, никто нам не вскопает, и что мы есть будем, футбол твой? — доходило, конечно, — шел и вскапывал… Рано понимали, что все дается трудом, сама жизнь воспитывала ответственность. Так и взрослели. И эта привычка к труду, так же, как и привычка полагаться на себя, на свои навыки и умения, осталась у него до конца жизни: он многое мог делать — и делал — своими руками. Из файла «Биография»: «После седьмого класса директор школы позвала меня в кабинет и спросила: „Васильев, ты собираешься учиться дальше?“ (Тогда неполным средним образованием было семь классов). Я ответил: „Да, буду учиться дальше“. Тогда она сказала: „Ты учишься хорошо, но если постараешься, ты можешь учиться лучше, и можешь закончить школу с медалью“. Я ответил, что буду стараться…» И он окончил школу — Семилукскую школу № 1 — с медалью. Он хотел учиться в Ленинграде, на родине своего отца, и подал документы в Ленинградский кораблестроительный институт. Но — не прошел медкомиссию, помешало то, что в детстве он перенес туберкулез. И тогда он решил поступать в МАИ, Московский Авиастроительный институт им. Серго Орджоникидзе. И 1 августа 1955 года, в день своего рождения, он сдавал экзамен по математике доценту Рыбакову. Оценка — 4++ (так было в экзаменационном листе, четыре с двумя плюсами). И через два дня, 3 августа, у него состоялась беседа с деканом факультета «Двигатели летательных аппаратов» Георгием Георгиевичем Гахуном. Он так вспоминал тот разговор, состоявшейся в маленькой комнате вблизи физкультурного зала: Из файла «Биография»: «— По итогам сданных вами экзаменов вы поступите в наш институт. Но вам нужно общежитие. У нас сейчас для вас общежития нет. Предлагаю вам перевестись с вашими оценками в Казанский Авиастроительный институт. — Я приехал поступать в московский вуз. Москву защищал мой отец, он погиб, пропал без вести. Я хочу учиться здесь. — Есть вариант. В феврале защищаются дипломники — освобождаются места в общежитии. Если вы согласны до февраля пожить в частном секторе, то в феврале получите общежитие. — Я согласен. — Если согласны, то я буду просить ректора зачислить вас студентом МАИ Второго факультета. Наутро в физкультурном зале был вывешен приказ о зачислении меня студентом с правом получения общежития в феврале 1956 года…» А до февраля он снимал койку у хозяйки в деревне Щукино, где была тогда конечная остановка 23-го трамвая, ходившего до института. Сейчас это район метро Щукинская. В феврале, как и было обещано, Леонид получил койку в общежитии. Была обычная студенческая жизнь — учились, подрабатывали на разгрузке вагонов, старались, по мере возможностей, ходить в театр. У соседа по комнате был патефон, и новые пластинки к нему покупали вскладчину, всей комнатой. Летом 1957 года студентов отправили на целину, они проходили практику в одном из совхозов Акмолинского района. Они занимались заготовкой сена для скота — косили, ворошили, укладывали в скирды. Из файла «Биография»: «Ночью 21 августа 1957 года спали на сене. Видели в ночном небе пролетающий с юга на северо-восток красный крест. В местных газетах объясняли, что это северное сияние передвигалось на степи Казахстана. Мы, студенты МАИ, не могли в это поверить, мы понимали, что это было творением рук человека. Тогда мы видели первый удачный старт ракеты Р-7, легендарной «Семерки», долетевшей до Курильских островов. С этого момента я стал понимать, чем мне предстоит заниматься после окончания МАИ». (Р-7 — советская межконтинентальная баллистическая ракета, дальность полета — 8000 км. Эта ракета вывела на орбиту первый искусственный спутник Земли, созданный в СССР, 4 октября, осенью того же 1957 года. И двигатель первого космического корабля «Восток-1» тоже был создан на основе Р-7. Эта ракета — прабабушка современных «Союзов»). А потом, на следующих курсах, у них были уже настоящие практики — на предприятиях. После 3-го курса — в Ступино, на металлургическом заводе, в кузнечнопрессовом цехе. После 4-го — в Днепропетровске, на заводе «Южмаш». Из файла «Биография»: «Третья практика после 5-го курса — город Воронеж, завод ВМЗ. По всем цехам, и в СКБ. Цех сборочный ЖРД (жидкостных реактивных двигателей) 8Д33 (стоял на третьей ступени Р-7 при запуске корабля „Восток-1“), наблюдали с самого утра, как главный конструктор КБХА Семен Ариевич Косберг показывал бригаде, как надо контрить гайки, чтобы они не раскручивались при работе в полете. Присутствовали студенты МАИ, получившие направление на работу на ВМЗ: Третьяков Александр, Тимашов Виталий, Коряк Юрий, Великанов Геннадий, Васильев Леонид. Присутствовало также руководство ВМЗ и КБ — Конопатов Александр Дмитриевич, главный инженер, главный технолог и др. Так вот, Семен Аркадьевич Косберг говорит монтажникам: „Показываю, как надо контрить проволокой гайки. Смотри“. Сам поднялся на постамент, приподнял руками свой животик на ферму и нырнул вниз головой. Рабочие-монтажники, присев на корточки, наблюдали за его руками через арматуру фермы. Это была окончательная сборка ЖРД 11Д33… Двигатель четырехкамерный О2+РГ-1. Этот двигатель мне удалось проработать в дипломном проекте: спецчасть — перепуск газов из газогенератора на сопла управления креном, а также вторая спецчасть: управление ТАР (Гликман Борис Ефимович, оппонент из НИИ ТП, сказал мне тогда — такого еще не видел, чтобы делали на уровне дипломного проекта). Защита дипломного проекта 20 февраля 1961 года. Заседание Государственной комиссии по приему дипломных проектов студентами факультета 2 «двигатели летательных аппаратов». Председатель Комиссии Л. Душкин, главный конструктор ЖРД, члены комиссии — Пшеничной, профессор д. т. н. НИИ-1, Гликман, д. т. н. НИИ-1, оппонент дипломного проекта студента Л. Васильева, Н. Б. Рутковский, доцент факультета 2, руководитель моего дипломного проекта. Тема дипломного проекта «ЖРД для второй ступени ракеты-носителя». Прообраз — четырехкамерный ЖРД блока «И» РН «Союз» разработки КБ «Химавтоматика», г. Воронеж. Решение комиссии: «Признать защиту дипломного проекта Васильева Л. П. на „отлично“. Присвоить и выдать диплом инженера-механика по двигателям летательных аппаратов и выдать знак выпускника МАИ». Леонид Петрович как молодой специалист был распределен на работу в Воронеж, на ВМЗ, туда, где он и проходил практику. Но — в тот момент на заводе не было для него вакантного места. Его могли взять в штат не ранее сентября, и он пошел к руководителю отдела кадров местного Совнархоза (при Хрущёве были такие структуры на местах). Там ему предложили следующий выход: его освобождают от двухлетней отработки по распределению, он возвращает подъемные деньги и трудоустраивается самостоятельно. И он вернулся в Москву. Из файла «Биография»: «По прибытии в Москву я сразу же позвонил Воронкову Борису Семёновичу, от которого получил приглашение работать у него еще до защиты дипломного проекта. Борис Семёнович оказался на месте. Выслушав меня, он спросил, могу ли я подъехать сразу к нему на фирму, улица Правды, дом 5? Через 40–50 минут я был уже в отделе кадров, и вместе с Воронковым объяснял все мои приключения с неустройством на работу на ВМЗ. Начальник отдела кадров спросил, могу ли я поехать в МАИ и взять там форму допуска к работам, которая у меня уже была с третьего курса? Через час я был в МАИ, и в тот же день привез форму допуска в отдел кадров. И уже 20 марта 1961 года я вышел на работу в ОКБ-12». (Продолжение следует.) glavno.smi.today