Адвокатская «монополия» это реформа или контрреформа?
Кажется, вся Россия замерла в тревожном ожидании: Госдума готовится рассмотреть принципиально важную реформу юридического рынка, которая способна радикально изменить жизнь десятков тысяч юристов и великого множества их доверителей. Считается, что проект закона, разработанный Минюстом, вводит так называемую адвокатскую монополию на судебное представительство. Предполагается, что с 1 января 2028 года вести дела в судах смогут только адвокаты, входящие в адвокатские палаты.
Обсудить эту важнейшую новацию мы пригласили челябинского адвоката, председателя адвокатской коллегии «Экономическая» Андрея Коршунова.
— Андрей Геннадьевич, законопроект меняет Гражданский процессуальный, Арбитражный процессуальный и Кодекс административного судопроизводства. Требование о высшем юридическом образовании для представителя, возможно, будет заменено на обязательное наличие статуса адвоката. Утверждают, что цель в данном случае благая — повысить качество юридических услуг и защитить граждан от недобросовестных юристов…
— Мы действительно наблюдаем информационный всплеск, хотя разговоры о возможности введения адвокатской монополии идут с переменным успехом уже 20 лет. При этом зачастую допускается массовая подмена понятий, искажение аргументов. Страсти кипят. И сколько-нибудь позитивного характера эти разговоры, на мой взгляд, не несли. Последней каплей в споре стало объявление о том, что много заявлений поступает в инстанции, и надо в этом деле наконец-то разобраться…
Так кто же тут главный манипулятор?
— Министерство юстиции России действительно вынесло на общественное обсуждение свой законопроект «О внесении изменений в ряд нормативных актов…». Поэтому давайте и мы будем его обсуждать.
— На мой взгляд, речь в основном в нем идет о реформировании адвокатуры, а такого слова, как «монополия», он даже не содержит. И это первая серьезная подмена понятий…
Подчеркиваю, что этот законопроект еще даже не внесен в думу. Это Минюст предложил свое видение и вынес его достаточно демократично на общественное обсуждение…
— Андрей Геннадьевич, не будем лукавить. Это, как в детском анекдоте: слова такого нет, но «монополия», скорее всего, фактически будет… И планируется подчинение защитников строгой «дисциплине» и контролю со стороны адвокатских палат и Министерства юстиции.
— Владимир Васильевич, речь о введении монополии в законопроекте не идет, она направлена на профессионализацию судебного представительства. И это немножко разное, как говорится (улыбается), если разобраться внимательно. Хотя некоторую «монополию» можно, наверное, усмотреть. Хотя я совершенно не согласен с отдельными заявлениями о том, что это в первую очередь выгодно адвокатам, что они тут будут основными выгодоприобретателями…
У юриста без статуса — одна только совесть?
— Но ведь в чьих-то интересах эта реформа запланирована? Неужели Минюст затевает это, исключительно ориентируясь на чаяния народонаселения?
— А вот давайте посмотрим повнимательнее, потому что в пояснительной записке прямо сказано, что в Минюст поступают многочисленные обращения…
— Трудящихся… Знакомая терминология. Нечто подобное можно найти в партийно-государственных архивах — я про подборки многочисленных писем трудящихся в высшие органы власти... Сравнительно недавно это все было в нашей стране.
— Наблюдали. Но мы ведь с вами неоднократно были свидетелями, и даже в Челябинске, периодических информационных всплесков на тему того, что какая-то юридическая фирма массово наобещала гражданам выиграть все их дела в суде, обнадежила… А потом благополучно закрылась, и обманутые люди безуспешно ходят теперь по инстанциям.
А на соседней улице вместо этой открылась уже другая фирма примерно с тем же составом участников, но под другой вывеской… Учтите, что отношения доверителя с адвокатами закреплены в законе об адвокатуре и человек, ознакомившись с основными нормами права, знает, что адвокат не может ему обещать благоприятного исхода дела…
— Так ведь и адвокаты, а не только юристы, познакомившись с материалами дела, с которым к ним обращаются их доверители, в той или иной форме выносят предварительное суждение о возможных перспективах его рассмотрения в суде… Говорят примерно, что с позиций закона тут имеется определенная судебная перспектива… Для доверителя это так важно знать…
— Я бы оставил этот вопрос без комментариев, потому что говорить могу только за себя. И доверителю, который ко мне приходит, я обычно объясняю: «Смотри, если мы сможем доказать вот это, вот это и вот это, то есть определенная вероятность, что суд вынесет вот такое решение…»
Публичный характер деятельности или публичный контроль?..
— Согласен, но ведь клиент-то на понятном ему языке хочет услышать и прямо: есть ли смысл ему вести всю эту тяжбу? Ему же решение принимать, вплоть до того, что имущество, может быть, распродавать, чтобы оплатить гонорары… Сегодня цены-то, да и возможные судебные издержки, просто астрономические... А «неожиданное» решение суда может быть неприятным сюрпризом даже для самого адвоката…
— Да, доверитель должен знать все это еще на берегу… Но вы, Владимир Васильевич, уходите немножко в другую плоскость. Проблема та, которую сегодня так бурно обсуждают, лежит ведь в иной плоскости.
Повторюсь, это важно услышать… Минюст сегодня пытается поломать такую схему, когда наобещали с три короба, деньги взяли, сами пропали — и открылись, но уже под другой вывеской…
— А вот профессор, директор научно-исследовательского института судебных экспертиз «СТЭЛС» Александр Власов мне буквально вчера заявил: «Хоть у адвокатов, хоть у юристов есть только два критерия, показателя их грамотности (это я про профессионализм, о котором вы говорите). И ничем другим они друг от друга не отличаются. И эти два критерия объединяют их профессиональную деятельность. Первый критерий — знакомство с судьей и наличие взаимной симпатии или антипатии. И второй — возможность или потребность обращения за консультацией к специалисту в какое-то экспертное учреждение. Потому что по большому счету ни адвокат, ни юрист, ни судья зачастую не понимают, что происходит... И самостоятельно выполнить реконструкцию событий, которые они рассматривают в судебном процессе, без посторонней помощи специалиста они совершенно не в состоянии…».
— Владимир Васильевич, тут все же главный вопрос сегодня в том, что конкретно реформирование адвокатуры может дать обществу. Я о том, нужно ли сегодня высокопрофессиональное представительство в принципе или нет? Нужно ли повышать его качество или не нужно? И как этого добиться…
— И каким путем?
— Владимир Васильевич, ведь это правда, что люди жалуются на то, что им пообещали и не сделали. Деньги только собрали и вообще ничего не выполнили… Они же правду ищут… И ваши коллеги журналисты об этом действительно часто пишут… Я должен признать, что бывают жалобы и на адвокатов. Судя по тому, что мы читаем в «Вестнике адвокатской палаты», эти жалобы периодически рассматриваются и адвокатской палатой. И если сравнить две группы — юристы со статусом и юристы без статуса — то ведь есть орган — адвокатская палата, в которую любой доверитель может пожаловаться и быть уверенным, что там его доводы будут выслушаны…
Поверьте мне, бывают случаи, когда лишают адвокатского статуса некоторых наших коллег… Эта практика правда широко не афишируется, но мы то ее знаем. Ведь каждый подобный случай публикуется в нашем ведомственном издании, и все адвокаты его читают. О том, что так не надо делать и за что коллег лишили адвокатского статуса.
Другое дело у юристов без статуса. Ведь Минюст смотрит и видит, что такое сообщество подобного механизма не выработало… Более того, оно вообще не определено. И как понять, чего оно хочет, как с ним разговаривать? И вообще, сколько их таких? Государство до сих пор не знает точной цифры…
— Казалось бы, все верно. Но ведь существует опасение, что таким образом меня в очередной раз государство просто пытается лишить свободы выбора. Опять за меня будут решать, кто будет заниматься моей судьбой? Опять видится очередная попытка все привычно зарегулировать.
А что, если я доверяю юристу без статуса? И не только честному и глубоко порядочному, но и обладающему юридическими знаниями, правда, вот беда, не адвокату? Я про юристов, оказывающих безвозмездную помощь в некоммерческих и правозащитных организациях. И как тут нам быть?
Окончание следует.