ГОСПОДИН ПРЕЗИДЕНТ

При столь частом упоминании в отечественных СМИ аббревиатуры США, мы как-то упустили из вида тот факт, что в истекшем месяце исполнилось роно 210 лет со дня рождения Авраама Линкольна – 16-го Президента САСШ (Северо-Американских Соединенных Штатов). В связи с этой датой, мне пришла мысль опубликовать сцену из моей пьесы, которая так и называется: «Господин Президент». Внимательный читатель поймет, что, вопреки расхожему мнению, целью Гражданской войны 1861-1865 годом вовсе не было освобождение американских негров. А жестокое противостояние белых и черных было во многом обусловлено выходом романа американской писательницы Гарриет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома». Авраам Линкольн при встрече с ней с удивлением спросил: Как такая маленькая женщина могла вызвать такую большую войну? Итак, сцена в которой Линкольн хочет назначить генерала Гранта главнокомандующим армией. Дело происходит в кабинете Линкольна.

Авраам Линкольн: Генерал, шесть лет назад вы уволились из армии.
Грант: Правильнее будет сказать: меня уволили.
Авраам Линкольн: За что же вас уволили, генерал?
Грант: В приказе было сказано: уволить майора Гранта из армии за систематическое пьянство.
Авраам Линкольн: Как же вы вновь оказались в армии?
Грант: Я прочитал в газетах про то, как наш Конгресс раздает направо и налево генеральские звезды. И мне тоже захотелось стать генералом.
Авраам Линкольн: Ну, а пить вы, разумеется, бросили.
Грант: Господин президент, где вы видели дурака, который бросает пить во время войны? Да, еще такой безжалостной и кровавой.
Авраам Линкольн: Так, может быть?..
Грант: Не откажусь.
Линкольн встает, подходит к столу, наливает в одну высокую стопку чуть-чуть водки, вторую стопку наливает до краев. Полную стопку он подает Гранту.

Прошу вас, генерал.

Грант: (Выпив и возвращая стопку Линкольну). Что это было?
Авраам Линкольн: (Не притронувшись к своей стопке, ставит обе стопки на стол). Русская водка, генерал.
Грант: Русские понимают толк в водке. Но у нас на Юге могут сварить не хуже. Среди южан есть много славных парней. Но они проиграют нам эту войну. Их чистоплюйство хорошо для модных салонов, а не для той братоубийственной бойни, которую мы сейчас с ними ведем.
Авраам Линкольн: Ваши пророчества, генерал, и пугают, и обнадеживают. Лишь бы они начали сбываться как можно скорей. В ближайшие дни я намерен обнародовать прокламацию об отмене рабства на всей территории Северо-Американских Соединенных Штатов Америки. Если я сделаю это на фоне наших военных поражений, то у наших врагов появится возможность сказать, что у президента Линкольна не было иного выхода, как только позвать под свои знамена чернокожих рабов.
Грант: Плюньте вы на ваших врагов, господин президент. Если чернокожих немного подучить, то воевать они будут не хуже белых. А за свою свободу они самому черту глотку перегрызут. Будьте уверены.
Авраам Линкольн: Свобода рабов, генерал, для меня не главное. Главное для всех нас – это сохранить целостность Союза. Если бы я смог сохранить Союз, не освобождая рабов, я бы сделал это. Хотя, с другой стороны, вы помните беднягу Уайта – того, чья подпись в числе прочих стоит под нашей Декларацией независимости. Вы помните его судьбу?
Грант: Смутно, господин президент.
Авраам Линкольн: Бедняга Уайт прижил со своей чернокожей рабыней ребенка, и половину своего состояния отписал ей. Так племянник Уайта отравил своего дядю за то, что тот не все свои деньги завещал ему. Негры-слуги знали и видели все это, но суд не принял во внимание их показаний, потому что рабы - не граждане.
Грант:А многие считают, что вы начали эту войну ради освобождения рабов.
Авраам Линкольн:Что такое свобода, генерал? Мятежные штаты, покидая Союз, тоже кричали о свободе. Волк и овца понимают свободу очень по-разному. А, вот у единства нет толкований. Единство либо есть, либо его нет. А теперь о свободе. Мною подготовлен закон о гомстедах. По этому закону государство обязано будет выделить каждому желающему шестьдесят четыре гектара земли. Дать мула. Построить дом. Выдать кредит. Тогда только фермер станет поистине свободным человеком, и впредь будет зависеть только от воли Творца и своего личного трудолюбия. И не надо никаких управленческих структур, кроме товариществ, создаваемых самими фермерами. Мы никогда не сможем помочь людям, если станем делать за них то, что они с успехом могут делать сами. Что касается государства, то оно не должно видеть в фермере источник для пополнения казны. Поэтому мы должны запретить налоговым чиновникам даже близко подходить к фермерам в течение первых пяти лет их хозяйствования. Плата за аренду земли должна быть символической, а через пять лет эти участки должны будут стать собственностью фермеров. Только так государство может получить прибыль в виде увеличения совокупного национального продукта и, как следствие, увеличение торгового баланса. И наш капитал перестанет уплывать за океан, как это случается сейчас. Попутно мы сможем решить вопрос с воровством. Каждому понятно, что свободный фермер не станет воровать у самого себя. Даже если ранее, будучи рабом или поденщиком, он и воровал что-либо у своего хозяина. (помолчав) У моего отца тоже была ферма, но весь наш доход съедала грабительская аренда, и нам никак не удавалось выбраться из нищеты, пока я не стал разъездным адвокатом. Кстати, адвокатом я получал намного больше, чем получаю теперь, став президентом.
Грант: В деньгах вы пролетели, господин президент, – это ясно, но, где вы собираетесь взять столько свободной земли для фермеров?
Авраам Линкольн: На Западе земель достаточно. И все эти земли в федеральной собственности. Но, если потребуется, мы сможем прикупить земли у индейцев.
Грант: Да, за виски и оружие они могут продать часть своих земель.
Авраам Линкольн: Виски мы им дадим, раз они так хотят, но продавать оружие индейцам мы не станем. Пусть это делают англичане. В этом бизнесе они весьма преуспели. Сейчас чуть ли не в каждом индейском вигваме есть английская винтовка.
Грант: Верно. И как только индейцы напьются виски, их тянет пострелять. И тут англичане подсказывают нетрезвым стрелкам, что лучшей мишенью являются янки. А пьяному индейцу все равно, в кого стрелять.
Авраам Линкольн: Теперь два слова о финансах.
Грант: В финансах, господин президент, я слаб как ни в чем другом. О финансах вам лучше поговорить с моей женой, но раз уж мы с вами заговорили про виски…
Авраам Линкольн: Сперва выслушайте, генерал. Все, о чем я говорю, может стать явью только в результате ваших военных успехов. Вы понимаете, генерал, какая ответственность ложится на ваши плечи?
Гранте: Так точно, господин президент.
Авраам Линкольн:Тогда сидите и слушайте.Для того чтобы оплатить военные расходы и изыскать средства на кредиты для свободных фермеров, я предложил нашему конгрессу напечатать бумажные доллары на сумму в триста пятьдесят миллионов. Но банки воспротивились этому. Банкам выгодней приращивать свой капитал в звонкой монете. Бумага имеет для них цену только в форме облигаций и векселей. Ничего другого наши банки не знали и знать не хотят. Но поймите, генерал, нельзя позволять банкам диктовать государству свои условия. Иначе власть денег в стране будет стремиться воздействовать на народ до тех пор, пока все богатства не соберутся в руках немногих, и тогда наша республика погибнет. Об этом нас предупреждали отцы-основатели Америки - Томас Джефферсон и Бенджамин Франклин.
Грант: Деньги – вредная штука, господин президент. Я из-за денег всего месяц назад чуть было несовершил большую ошибку. Почти что предательство.
Авраам Линкольн: Как это случилось, генерал?
Грант: Так и случилось, господин президент. Помните, я со своими ребятами взял два форта - форт Генри и форт Донельсон?
Авраам Линкольн: Конечно, помню! Как можно забыть эту битву? Ведь два этих форта преграждали нам дорогу на Кентукки. И именно в этом сражении вы с вашим войском взяли в плен пятнадцать тысяч солдат неприятеля.
Грант: Ну, так вот. Сперва, я не хотел брать эти форты, потому что был должен генералу Брукнеру, который командовал их обороной, крупную сумму денег. Сами посудите, кому приятно лишний раз встречаться с кредитором, которому ты много лет подряд не можешь вернуть долг? Промучившись половину ночи, я под утро написал Брукнеру письмо, в котором так прямо ему и заявил: если ты сдашь мне форт - то я верну тебе долг.
Авраам Линкольн: И, что вам на это ответил генерал Брукнер?
Грант: Этот гордый южанин, кстати, мой однокашник по военному училищу в Вест-Пойнте, очень возмутился. В своем ответном письме он написал мне, что порядочные люди обсуждают условия сдачи в иных формах. А я ему ответил, что никаких условий сдачи я рассматривать не стану. Только безоговорочная капитуляция.
Авраам Линкольн: Безоговорочная капитуляция?.. Да, это отличный термин! У какого большого полководца вы его позаимствовали?
Грант: Я честный вояка, господин президент, и подобные заимствования не в моих правилах. Термин «безоговорочная капитуляция» придумал я сам. Теперь меня так дразнят мои солдаты.
Авраам Линкольн: Ну, что ж, успехов вам, честный вояка! На следующей неделе я предложу конгрессу назначить вас командующим Миссисипской армией. Что вы на это скажите, генерал?
Грант: Я не политик, сэр, и не умею задаваться. Говорю прямо - я согласен.