Как оживает искусство: миф о Пигмалионе

Опера Жана-Филиппа Рамо «Пигмалион» (1748) стала ранним примером оперной интерпретации. Различные художники-прерафаэлиты, такие как Эдвард Бёрн-Джонс, создали несколько работ на эту тему.

Бернард Шоу написал знаменитую пьесу по мотивам этой истории (несколько изменив её финал) в 1913 году; а она легла в основу музыкального фильма «Моя прекрасная леди».

Миф о Пигмалионе

Сюжет в основном взят из «Метаморфоз» Овидия (книга X), написанных около 8 г. н. э.

По сюжету Пигмалион — скульптор с Кипра, испытывающий отвращение к недостаткам смертных женщин и решивший хранить целомудрие. Он создаёт прекрасную статую женщины из слоновой кости, настолько реалистичную и совершенную, что влюбляется в своё творение. Он называет её Галатеей (это имя встречается в более поздних версиях, а не в оригинале Овидия).

Пигмалион обращается со статуей, как с живой: приносит ей дары, одевает и разговаривает с ней. Во время праздника Афродиты, богини любви, он молит богиню даровать ему жену, подобную его статуе. Афродита, тронутая его преданностью, оживляет статую, и Пигмалион женится на своём творении.

У них родился сын Пафос, чьим именем назван город на Кипре. Сегодня этот город является объектом Всемирного наследия ЮНЕСКО и известен своими богатейшими археологическими находками, включая мозаики, руины святилища и другие памятники. Пафос был самым известным центром поклонения Афродите в древнем мире, а сама Афродита, согласно легенде, родилась из морской пены и вышла на берег недалеко от Пафоса.

Значения мифа

Этот миф о том, как желание может преобразовать мир, даже превратить слоновую кость в плоть и оживить статую. Он также выражает силу воздействия искусства на человека.

В этом мифе также заложен более глубокий и важный смысл. Чтобы раскрыть его, нам необходимо обратиться к божественной Афродите.

Корень творчества

Афродита родилась из морской пены и вышла на берег близ Пафоса. Хотя Гомер называет её дочерью Зевса, Гесиод пишет, что в некотором смысле она была старше Зевса. Когда Кронос, отец Зевса, оскопил своего отца, Урана, он бросил его отрубленные гениталии в море, и именно вокруг них собралась морская пена.

Короче говоря, Афродита была создана сочетанием морской воды и всё ещё активных половых органов оскоплённого бога. Энергия плотской любви была присуща ей с рождения. Более того, её могущество было настолько велико, что невосприимчивы к её влиянию были только три греческие богини: Афина, Артемида и Гестия.

В связи с этим особенно созвучны слова Джонатана Блэка из его книги «Тайная история мира»:

«Воображение, и особенно воображение, подпитываемое возбуждением плоти, рассматривается как основополагающий принцип творчества».

В мифе Пигмалион — художник, скульптор, обладающий утончённой техникой. Его воображение пылает; потому что он видит и создаёт женщину своим внутренним взором. Но статуя не может ожить без божественного благословения Афродиты.

Богиня оживила её, потому что Пигмалион любит созданное им творение.

Любовь к творчеству

Только то, что мы любим, может ожить, наполниться той безудержной радостью, живостью и притягательностью, которые свойственны самой богине. Иными словами, если художники творят ради славы, денег, престижа, влияния или любой другой цели, то их творчество, пусть даже технически совершенное, будет мёртвым. Их произведение не может жить, потому что его не любили, и оно не было продиктовано любовью. Это относится и к поэтам, музыкантам, драматургам, кинематографистам и всем творческим деятелям.

Британский теолог Х. А. Уильямс отмечал:

«Радости не может быть там, где нет творчества, потому что отсутствие творчества есть отрицание радости в её истоке, то есть отрицание Бога-Творца. Это значит, что мы все должны быть творцами, потому что такими нас хочет видеть Бог».

Быть творцами в саду, на кухне, в отношениях, в хобби и спорте, во всём. Но возможно только тогда, когда мы любим то, что создаём.

Разве мы не наблюдаем этого явления во всех сферах жизни? Лауреат Нобелевской премии по физике Ричард Фейнман говорил об образовании:

«Всякая попытка преподавать предметы без учителей, которые их любят, обречена на провал и является глупостью».

Ученики в школе откликаются на учителей, которые любят свои предметы, и любовь учителей помогает ученикам полюбить предмет.

Японский мудрец Масару Эмото в своей книге «Скрытые послания в воде» замечает:

«Люди, которые продолжают создавать выдающиеся работы даже в старости, почти неизбежно влюблены».

И одно из важных следствий этой оси творчество — любовь состоит в том, что по-настоящему творческие люди, как правило, плодовиты, то есть продолжают создавать и пересоздавать.

Вспомните Шекспира: около 20 лет он писал в среднем почти две пьесы в год, плюс сонеты и другие произведения. А Томас Грей написал только одно стихотворение. Бах создал более чем 1100 произведений, ещё от 100 до 300 считаются утраченными; поразительная производительность!

Мне это говорит о том, что внутренний критик — этот цензор, которого мы все слышим, слишком силён у неплодотворных творцов. Он подавляет любовь к произведению, которая в противном случае могла бы подтолкнуть их к более обильному творчеству. Интересно, что в случае с Шекспиром его ранние редакторы и современники отмечали, что он «никогда не вычеркивал ни строчки». Они воспринимали это как свидетельство его лёгкой, непринуждённой беглости и глубокой привязанности — его любви — к своим творениям. Готовность Шекспира изливать идеи без излишней самоцензуры, возможно, была именно тем, что способствовало его поразительному, живому творчеству.

Таким образом, миф о Пигмалионе призывает нас быть творческими и любить то, что мы создаём. Если мы будем так поступать, мы создадим нечто живое — как живы персонажи Шекспира, как живы музыка Баха, как живы блюда, которые любил готовить шеф-повар, или как живы сады, за которыми любил ухаживать любитель.

Влюбляться в то, что мы создаём, может показаться банальным и излишне самоуверенным. Но, как заметил британский философ и нейробиолог Иэн Макгилкрист:

«Никто ещё не решил не влюбляться из-за того, что это уже было, или потому что эти проявления банальны. Они оба стары как мир и совершенно свежи в каждом случае искренней любви».