Учебный план Аристотеля: четыре предмета, которые формируют характер

В VIII книге «Политики» Аристотель предложил программу обучения для молодых людей, включающую всего четыре предмета: чтение и письмо, гимнастические упражнения, музыку и рисование. Учебная программа Аристотеля для юных учеников поражает нас своей простотой, которая тем не менее содержит глубокое понимание человеческой природы и целей образования.

Для нас эта программа обучения звучит неадекватно. А как же математика и естественные науки? А как же обществознание и история? Или древнегреческий эквивалент компьютерного программирования (несомненно, мастерство изготовления солнечных часов)?

Ученики, изучавшие только эти четыре предмета, смогли бы стать образованными?

Чтобы понять мудрость образовательного метода Аристотеля, нам нужно понять, как он использовал каждый термин и как обосновывал свой выбор предметных областей. А, изучая предметные области в учебном плане Аристотеля, полезно помнить о более широкой структуре его теории образования.

Лелуда Стаму, профессор Университета Македонии, заявила:

«Аристотель согласен с определением Платона, согласно которому правильное воспитание — это обучение правильному пониманию удовольствия или боли, что означает воспитание отношения к тому, что благородно и хорошо, и к тому, что безнравственно».

Исходя из этого, давайте рассмотрим предметы по очереди.

Чтение и письмо

Для Аристотеля главная цель образования не была утилитарной. Образование не было направлено на обучение построения карьеры, подготовку к политической жизни или приобретение навыков, позволяющих добиться успеха в жизни, хотя он и признавал, что эти вещи тоже важны. Вместо этого Аристотель утверждал, что некоторые вещи следует изучать ради них самих, потому что они облагораживают, совершенствуют и возвышают. Образование — это формирование характера.

В «Политике» он писал: «Итак, очевидно, что существует род образования, которому родители должны обучать своих сыновей не потому, что оно полезно или необходимо, а потому, что оно либерально или благородно».

Аристотель чётко различал эти два вида образования:

«Есть отрасли обучения и воспитания, которые мы должны изучать только с целью проведения досуга в интеллектуальной деятельности, и их следует ценить ради них самих; тогда как те виды знаний, которые полезны в бизнесе, следует считать необходимыми и существующими ради других вещей».

Изучение чтения и письма, по мнению Аристотеля, относится к обеим категориям. Оно имеет очевидную практическую пользу при ведении дел или занятии политикой. Но оно может быть и самоцелью, когда человек читает великое произведение для удовольствия и обучения, направляя свой ум к высшим вещам с помощью его содержания. Такое чтение не преследует никаких иных целей, кроме обогащающего и облагораживающего эффекта, который оно оказывает на читателя.

При этом, чтение и письмо, которые имел в виду Аристотель, включали в себя, по мнению Стаму, изучение поэзии. Таким образом, работа ученика над языковыми искусствами содержала в себе образную и эмоциональную составляющую наряду с практической целью.

Гимнастика

Когда Аристотель использовал термин «гимнастика», он имел в виду не «упражнения на бревне». Этот термин был гораздо шире. Стаму пояснила:

«Под гимнастикой он подразумевал целую систему физических тренировок».

Педагог Джон Сениор развил эту мысль, объяснив, что «гимнастика» означает процесс, посредством которого ученик учится использовать своё тело, и таким образом вступает в прямой контакт с миром. Сениор писал, что традиционно в греческой культуре первым уровнем образования была «энергичная тренировка тела в гимнастике, целью которой было не просто отдых и здоровье, но и острота ощущений, подобно тому как зрение обостряется и координируется стрельбой из лука».

Удивительно, но Аристотель считал, что педагогам следует на несколько лет сосредоточиться на этом виде обучения, прежде чем вводить что-то другое. По мнению Аристотеля и Сениора, тренировка тела и его органов чувств подготавливает почву для будущего обучения.

«Гимнастика — первооснова всякого обучения, — писал Сениор. — Ничто не придёт на ум, если сначала оно не попадёт в чувственную сферу человека».

Аристотель утверждал, что мы начинаем как чистые листы, и знания и понимание медленно проникают в наш разум, сначала через чувства. Только после того, как мы увидели несколько деревьев, например, мы можем извлечь концепцию дерева и начать думать о деревьях более абстрактно. Если тело и чувства ученика не обучены воспринимать и взаимодействовать с миром, этому ученику будет не хватать некоторого реального чувственного опыта, на котором строится всё остальное обучение.

«Теперь ясно, — писал Аристотель, — что в воспитании практика должна предшествовать теории, а тело тренироваться прежде ума».

Рисование

Как и гимнастика, рисование может оттачивать чувства, поскольку требует тщательного наблюдения и внимания. Хороший художник должен внимательно смотреть на свой предмет, чтобы точно передать его на бумаге. Рисование помогает тренировать фокусировку, внимание к деталям и способность учеников остро видеть мир вокруг них. Ученик, изучающий рисование, начинает замечать формы, цвета, очертания и изгибы с повышенным вниманием.

Аристотель также считал, что рисование способно настроить душу ученика на восприятие красоты окружающего мира. Например, он писал, что рисование «делает учеников судьями красоты человеческой формы». Таким образом, рисование даёт базовую подготовку по эстетике.

Музыка

Если гимнастика развивает тело и органы чувств ученика, то три других предмета — чтение и письмо, музыка и рисование — развивают эмоции, воображение и интеллект ученика. Объясняя учебные предметы, Аристотель больше всего времени уделил роли музыки и тому, как она действует на ум и сердце ученика. Для него музыка была самым ярким примером предмета, изучаемого ради самого себя — потому что она совершенствует ученика.

В своём анализе Аристотель, прежде всего, напомнил читателю о высшей награде образования: уме и сердце, сформированных в добродетели.

«Добродетель состоит в том, чтобы радоваться, любить и ненавидеть по справедливости, — писал он. — Очевидно, что нет ничего, о приобретении и развитии чего мы так заботились бы, как о способности формировать правильные суждения и находить удовольствие в добрых наклонностях и благородных поступках».

Установив это, Аристотель перешёл к объяснению способности музыки делать именно это. Эмоциональная привлекательность музыки позволяет ей формировать эмоции и характер в соответствии с правильным разумом:

«Ритм и мелодия создают имитации гнева и кротости, а также мужества и сдержанности, всех противоположных им качеств и других качеств характера, которые едва ли могут не соответствовать действительным проявлениям, как мы знаем из собственного опыта, ибо при прослушивании таких композиций наша душа претерпевает изменения. Привычка испытывать удовольствие или боль при этом не так уж далека от того же чувства по отношению к реальности».

По мнению Аристотеля, контролируемая, направляемая эмоциональная стимуляция, вызванная музыкой, может научить эмоции учеников адекватно реагировать на радости и печали, с которыми они сталкиваются в реальной жизни.

Досуг

В целом Аристотель видел чёткую структуру воспитания детей. Оно основывалось на физическом, задействовало эмоциональное и строилось на рациональном.

Стаму отмечает:

«Воспитательный процесс должен начинаться с тренировки тела, переходить к тренировке вкуса к благородному и завершаться тренировкой разума».

«Постоянный поиск полезного не делает души свободными и возвышенными», — утверждал Аристотель.

Полезное, прагматичное, денежное — все эти вещи преследуются ради чего-то другого. Этим чем-то другим, по мнению Аристотеля, был досуг, которым, как он утверждал, мог в полной мере наслаждаться только добродетельный человек. Аристотель ясно представлял себе категорию занятий, которая выходит за рамки практики, имея целью формировать у учащихся добродетели и готовить их к полному опыту истинного досуга.

Аристотель считал, что досуг — это не просто развлечение или отдых, а глубокая и созерцательная встреча с добродетелью самой реальности.