Между небом и водой. Как белгородец служил водителем на Дороге жизни

Блокада Ленинграда, которая длилась 872 дня, стала трагическим испытанием для всех, кто попал в смертельное кольцо осенью 1941 года. Единственной тоненькой ниточкой, которая связывала город с Большой землёй, стала Дорога жизни. Летом продовольствие и топливо в осаждённый Ленинград везли по воде на баржах, зимой – по льду Ладожского озера на полуторках. Одним из водителей такой полуторки и был наш земляк Максим Литвинов. В годы тяжелейшей ленинградской осады отважный 27-летний шофёр сделал сотни рейсов по ненадёжному ладожскому льду: вывозил блокадников – истощённых детей и стариков, доставлял обратно в город жизненно важные грузы.Памятное фото. Спустя годы после окончания войны Максим Иосифович, уже ветеран, награждённый медалью «За оборону Ленинграда» и орденом Отечественной войны II степени, принёс в музей-заповедник «Прохоровское поле» старую чёрно-белую фотокарточку. На ней – в неизменных ушанках и ватниках улыбающиеся парни на фоне легендарной полуторки ГАЗ-АА. Все они были водителями на той самой Дороге жизни и сделали сотни опасных рейсов по льду Ладожского озера. Максим Иосифович служил в 390-м отдельном автотранспортном батальоне 17-й отдельной автотранспортной бригады. 22 ноября 1941 года, когда на озере встал лёд и была проведена масштабная разведка, шофёры прошли короткий инструктаж и вышли в свои первые рейсы.Как говорится в одном из очерков сборника «История одного предмета» музея-заповедника «Прохоровское поле», водителей блокадной трассы предупреждали так:«Свет должен быть замаскированным, дистанцию между машинами надо держать в 50 метров, чтобы не провалиться под лёд. Ночью на Дороге жизни машины идут со светомаскировкой, ориентируясь по расставленным разведчиками карбидным вешкам и фонарям типа «летучая мышь». Не разрешается обгонять на льду движущиеся машины или колонны грузовиков, двигаться вне установленных трасс, допускать ночью скорость движения более 25 км в час».. Уходили под лёд. Все эти правила движения разрабатывались отнюдь не Госавтоинспекцией, а специалистами Ленинградского физтеха. Для определения колебаний льда разработали даже специальный прибор – прогибограф. Благодаря ему смогли определить причину, по которой в первые недели работы Дороги жизни десятки грузовиков провалились под лёд. Это происходило из‑за резонанса, который возникал при совпадении скорости автомобиля со скоростью ладожской волны подо льдом.Конечно, трагедии случались и из‑за плохой освещённости маршрута. В темноте водители часто не замечали полыньи и воронки. Если же на пути попадалась большая трещина, автомобиль на полной скорости въезжал в ледяную воду и тонул.В своей книге воспоминаний «Блокада» академик Дмитрий Лихачёв так описывал единственную транспортную магистраль осадного времени:«Эту ледовую дорогу называли дорогой смерти (а вовсе не Дорогой жизни, как сусально назвали её наши писатели впоследствии). Машины часто проваливались в полынью (ведь ехали ночью). Рассказывали, что одна мать сошла с ума: она ехала во второй машине, а в первой ехали её дети, и эта первая машина на её глазах провалилась под лёд. Её машина быстро объехала полынью, где дети корчились под водой, и помчалась дальше, не останавливаясь. Сколько людей умерло от истощения, было убито, провалилось под лёд, замёрзло или пропало без вести на этой дороге! Один Бог ведает!». «Светляки»Полуторка Максима Литвинова курсировала по Дороге жизни с самых первых дней. Он совершал по три рейса, потом отдыхал. Следующие три рейса делал его напарник. И так круглые сутки.«Нередко Дорогу жизни бомбила немецкая авиация, – говорится в книге «История одного предмета». – Но наши зенитчики чаще сбивали их самолёты. Порой водители осмеливались ехать с зажжёнными фарами, но даже с включёнными огнями машины, бывало, уходили под лёд… Водители называли эти страшные памятники светляками».. Всего за время блокады автомобильным транспортом вывезли из Ленинграда на Большую землю более 69 тысяч блокадников. Обратно в город грузовики везли по льду продовольствие – по две тонны хлеба – тысячу пайков. Кроме того, перевозили уголь для двух действовавших электростанций, жидкое топливо и металл для оборонных заводов, боеприпасы и оружие. Водители рисовали на бортах своих грузовиков по звезде за каждые сто тонн грузов, перевезённых по Ладоге. По примеру лётчиков, сбивших самолёт. Обычно одного разведанного маршрута по льду хватало в среднем на 15 дней. После этого приходилось обустраивать новую трассу, вдали от предыдущей. За зиму прокладывали около 50 таких маршрутов. По этим ненадёжным, но жизненно важным артериям только за зиму 1941–42 годов в Ленинград доставили 361 109 тонн различных грузов.Неизвестный водитель. Блокада Ленинграда, унёсшая жизни более миллиона человек, завершилась 27 января 1944 года. Вскоре Советский Союз отпраздновал долгожданную Победу. Максим Литвинов вернулся в Ленинград через год после этого. Он попал в военный госпиталь с заболеванием желудка – трудные дни блокады не прошли для него бесследно. В госпитале Максим Иосифович провёл около года. Потом он возвратился домой.Вплоть до 1976 года ветеран Великой Отечественной войны скромно трудился шофёром в Прохоровском районном отделении сельхозтехники. Затем он ушёл на заслуженный отдых.В память о шофёрах, которые вывозили блокадников по Дороге жизни, в ленинградской деревне Кобона в 2020 году установили мемориал. Инициаторами его создания стали два блокадных ребёнка, некогда вывезенных на Большую землю из осаждённого города. Один из них – бард Александр Городницкий – посвятил простым отважным шофёрам стихотворение «Неизвестному водителю». Строки поэтического произведения и стали основой для создания памятника.Водитель, который меня через Ладогу вёз,Его разглядеть не сумел я, из кузова глядя.Он был неприметен, как сотни других в Ленинграде, –Ушанка да ватник, что намертво к телу прирос.. Водитель, который меня через Ладогу вёзС другими детьми, истощавшими за зиму эту.На память о нём ни одной не осталось приметы –Высок или нет он, курчав или светловолос.. Связать не могу я обрывки из тех кинолент,Что в память вместило моё восьмилетнее сердце.Лишённый тепла, на ветру задубевший брезент,Трёхтонки поношенной настежь раскрытая дверца.. Глухими ударами била в колёса вода,Гремели разрывы, калеча усталые уши.Вращая баранку, он правил упорно туда,Где старая церковь белела на краешке суши.. Он в братской могиле лежит, заметённый пургой,В других растворив своей жизни недолгой остаток.Ему говорю я: «Спасибо тебе, дорогой,За то, что вчера разменял я девятый десяток».. Сдержать не могу я непрошеных старческих слёз,Лишь только заслышу капели весенние трели,Водитель, который меня через Ладогу вёз,Что долгую жизнь подарил мне в далёком апреле.. Анастасия Состина.