«Пушкин Вау!» или нет? Рецензия на фильм «Пророк»
Все новое это, как известно, хорошо забытое старое. Или даже не забытое. Четверть века назад картина «Догма» привела одних в восторг, а других — в праведный гнев.
Все это уже было
Откровенно ироничный взгляд на то, что и как устроено на небесах, вгонял в краску адептов классического христианства. Особенно дерзкой выглядела вымышленная рекламная кампания «Католицизм Вау!», главной фигурой которой становился «Дружище Христос».
И вот теперь идея воплощена в жизнь в России, но по отношению не к Иисусу, а Александру Сергеевичу Пушкину.
Для поколений «40+» разъяснения на тему, кто такой Пушкин, просто не нужны. В эпоху, где не было интернета и соцсетей, главный поэт России следовал с вами от колыбели как минимум до института, открывая все новые страницы творчества для понимания и осознания. Люди росли и взрослели с Пушкиным, с ним веселились, хулиганили, грустили, думали...
Сегодня Александр Сергеевич не то чтобы отказался на обочине, но он явно не в состоянии конкурировать за молодежь с блогерами-миллионниками.
Дружище Сашок
Режиссер фильма «Пророк» Феликс Умаров в интервью РБК сказал: «Конечно, я с уважением и любовью отношусь к его произведениям, но изначально Пушкин был для меня абсолютно каменным».
В официальном синопсисе ленты и вовсе заявлено, что Пушкина «нам только предстоит по-настоящему узнать».
И как следствие, на выходе получается проект «Пушкин Вау!», где в центре повествования «Дружище Сашок». Яркий аттракцион с максимально модным сейчас Юрой Борисовым, где «наше все» феерит, аки Эминем. Правда, на все повествование собственно пушкинского только ода «Вольность», где наш пророк, очевидно, предсказывает расстрел семьи Романовых:
Самовластительный злодей!
Тебя, твой трон я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей
С жестокой радостию вижу.
Читают на твоем челе
Печать проклятия народы,
Ты ужас мира, стыд природы,
Упрек ты Богу на земле.
Вам кажется, что Пушкин не это имел ввиду? Ну что поделать, если уж мы пускаемся во все тяжкие, то каждый имеет право на собственный кусочек Александра Сергеевича.
Проблема в том, что в «Пророке» совсем уже легковесное окружение поэта, карикатурные император и Бенкендорф, и даже внутренние переживания с последующей развязкой изображены поверхностно.
Кажется, авторы боятся, что зрителю придется думать и он с непривычки может сбежать из зрительного зала.
Режиссура от Хлестакова
С «Пророком» происходит ровно то же самое, что случилось с лентой «Высоцкий. Спасибо, что живой» — и там, и там сама личность полностью выхолощена. Авторы так и не смогли объяснить, чем же были любезны народу Александр Сергеевич и Владимир Семенович.
«С Пушкиным на дружеской ноге. Бывало, часто говорю ему: "Ну что, брат Пушкин?" — "Да так, брат, — отвечает, бывало, — так как‑то все..." Большой оригинал», — цитата из «Ревизора», вложенная Гоголем в уста Хлестакова, служит отличным описанием фильма «Пророк». И в уста Феликса Умарова вполне можно вложить немного измененные слова из письма Хлестакова: «Спешу уведомить тебя, душа Тряпичкин, какие со мной чудеса. На дороге обчистил меня кругом пехотный капитан, так что трактирщик хотел уже было посадить в тюрьму; как вдруг, по моей петербургской физиономии и по костюму, весь город принял меня за режиссера... Все мне дают взаймы сколько угодно. Оригиналы страшные. От смеху ты бы умер».
«Пророк» — это новомодный Пушкин для людей любящих шоу. И уже если «пипл хавает» бабушек всякого поведения, то и «Дружище Сашок» ей вполне зайдет.
«Я не сахарный, а кожаный»
Как тут не вспомнить настоящую историю от самого Пушкина: «На днях было сборище у одного соседа; я должен был туда приехать. Дети его родственницы, балованные ребятишки, хотели непременно туда же ехать. Мать принесла им изюму и черносливу и думала тихонько от них убраться. Но Петр Маркович их взбудоражил, он к ним прибежал: дети! дети! мать вас обманывает — не ешьте черносливу; поезжайте с нею. Там будет Пушкин — он весь сахарный, а зад его яблочный; его разрежут, и всем вам будет по кусочку — дети разревелись; не хотим черносливу, хотим Пушкина. Нечего делать — их повезли, и они сбежались ко мне облизываясь — но, увидев, что я не сахарный, а кожаный, совсем опешили».
«Кожаного» Пушкина в «Пророке» не подают, а насчет остального — каждый потребляет, то что желает.