На Бога надейся, а сам не плошай. Почему Тамерлан не разорил Москву и Русь

630 лет назад, 3 сентября 1395 года, в Москве встречали одну икону. Встречали всем городом, очень торжественно — на чудотворный Владимирский образ Божьей Матери возлагались большие надежды.

Буквально за пару недель до того войском знаменитого завоевателя Тамерлана был взят и разорён город Елец, и многие не исключали, что следующей целью «Железного Хромца» станет Москва.

Жизнь показала, что эти надежды были небеспочвенны. Как раз в тот день и вроде бы даже в тот самый час, когда Владимирская икона Богоматери была встречена в Москве, Тамерлан совершил резкий разворот к юго-западу. Опасность, нависшая над Москвой и Русью в целом, миновала.

Другое дело, что эта история имеет и оборотную сторону, а сюжет «Почему Тамерлан не напал на Москву» может быть проиллюстрирован всем известной русской пословицей: «На Бога надейся, а сам не плошай». О том, какую роль в нашей истории сыграла уверенность, что именно заступничество Пречистой Девы помогло избавить Русь от страшной участи, речь ещё будет. Пока же нас интересует, как именно «не плошали» те, кому это полагается по должности. В частности, Великий князь Московский Василий I.

А сделал этот князь, сын победителя на Куликовом поле, очень разумную вещь. Василий отлично знал, что за несколько месяцев до того, в апреле 1395 года, на реке Терек состоялась грандиозная битва, в которой Тамерлан с очень большим трудом и серьёзными потерями всё-таки одолел хана Золотой Орды Тохтамыша. Знал он и о том, что хан Тохтамыш ударился в бега, скрывшись в лесах Волжской Болгарии. Знал и о том, что военачальники Тохтамыша тоже ударились в бега, уводя за собой часть разгромленного войска. Например, ордынский полководец Бек-Ярык Оглан отступал как раз к Ельцу. Единственное, чего не знал и не мог знать Василий, так это какие планы были у Тамерлана в отношении Руси.

У Великого князя Московского были варианты. Теоретически он, как данник Тохтамыша, должен был его поддержать. Хотя бы ещё и по той причине, что именно под предлогом возможного нападения Тамерлана Василий во время своего визита в Орду сделал хану прозрачный намёк. Дескать, не худо бы пойти навстречу союзнику и щедрому даннику в некоторых вопросах. Именно так к Московскому княжеству удалось присоединить Нижегородское княжество, а вдобавок — Мещеру, Муром, Тарусу и Городец.

Теоретически — да, должен был поддержать. Но если бы он сделал это практически, то навеки уронил бы себя в глазах и друзей, и врагов, и вообще всего света. Потому что, выражаясь высоким штилем, забыл бы пепел, который стучал в его сердце. Пепел Москвы, которую Тохтамыш сжёг в 1382 году. А ещё забыл бы свой фактический плен в Орде, где Тохтамыш держал Василия в заложниках долгие шесть лет.

Именно поэтому сын Дмитрия Донского, имея солидный запас по времени, предпринимает следующие действия. Первое — собирает полки. Второе — покидает Москву и располагается у Коломны, на Оке, этом естественном рубеже, отделявшем Дикое Поле от Руси. Третье — ждёт.

Ждёт даже тогда, когда Тамерлан берёт и разоряет Елец. Всё вместе — невербальное, но весьма красноречивое послание Тамерлану: «Смотри, Хромец. Поддержки твоему врагу я не оказал. Поддержки его полководцам — тоже. Я не выступил против тебя, даже когда ты разорил Елецкое княжество, хотя и мог бы. Но не стал. Потому что я, великий князь Московский, соблюдаю границы. Елец — вне моей территории. К тому же там укрылся военачальник твоего врага, и я понимаю, зачем ты там всё разорил. Но! Если вдруг ты решишь переступить Оку и вторгнуться в мои земли, у нас найдётся чем ответить».

Именно «у нас». Потому что точно таким же образом «урядил полки и стал на рубеже» тесть и союзник Василия, литовский князь Витовт. Разумеется, даже соединённые силы Великого княжества Московского и Великого княжества Литовского не были для «завоевателя полумира» критически опасны.

Другой вопрос, что и некритические потери для Тамерлана были бы сейчас нежелательны. Он вынашивал планы похода в Индию, где его ожидала гораздо более богатая добыча, чем здесь. Кстати, так и вышло — когда Тамерлан взял в 1398 году Дели, добыча исчислялась так: «Любой его ратник мог похвастаться несколькими мешками золота, за некоторыми из ратников плелось до ста пятидесяти рабов». Но для того, чтобы осуществить все эти планы, нужно было соблюсти несколько условий. Первое — чтобы в тылу было всё спокойно. Второе — чтобы были эти самые ратники.

Действия, предпринятые Василием, удовлетворяли всем условиям. Русь не оказала поддержки Тохтамышу, который постоянно строил Тамерлану каверзы. Русь и Литва выставили силы, которые, даже полностью пав, могли серьёзно обескровить войско Тамерлана.

Именно поэтому он и повернул 3 сентября 1395 года к юго-западу. Тамерлан понимал, что надо зачистить территорию Орды от бежавших военачальников Тохтамыша, чтоб те не вздумали вновь собирать войска против него. А за рубежи, где стоял Василий, смысла идти ему не было никакого — Великий князь Московский продемонстрировал уникальное сочетание лояльности и твёрдости. От такого никаких каверз ждать не следовало.

Что же до Владимирской иконы Божьей Матери, то здесь разговор особый. Василий не зря послушал свою мать — именно вдова Дмитрия Донского посоветовала сыну привезти в Москву чудотворный образ. Дело в том, что ордынское иго воспринималось на Руси как наказание за прегрешения — за междоусобные войны, за грызню, за гордыню, за то, что «забыли Бога», в общем, много за что. А в конце XIV столетия вроде бы установилось динамическое равновесие и забрезжила надежда. Появились праведники, самым видным из которых был, конечно, Сергий Радонежский. Появились и первые победы, самой значительной из которых была, конечно, Донская...

Поворот Тамерлана на юго-запад, совпавший с прибытием чудотворной Владимирской иконы Божьей Матери, произвёл невероятный эффект. Люди поверили, что Бог, наконец, простил им все те прегрешения, что «наше дело правое», что жертва на Куликовом поле была искуплением, и что Русь снова находится под Божественным покровительством. Словом, народ воспрянул духом. А это очень мощный и очень важный ресурс.