Судебные приставы потребовали три бюджета России с директора «макаронной фабрики»

Национализация холдинга «Макфа» приобретает все более абсурдные черты. Мало того что прокуратура через суд отобрала все активы у родителей бывшего губернатора Челябинской области Юревича. Под раздачу попал и наемный директор завода «Смак». С него приставы требуют 100 триллионов рублей. Елена Петрова, Татьяна Свиридова Скоростная национализация На видео перед камерой сидит растерянный мужчина и рассказывает журналистам, как он из директора хлебозавода превратился в преступника, который задолжал государству три годовых бюджета страны. На его смартфоне высвечиваются 14 девяток до запятой. Сумма, которую судебные приставы требуют с Владилена Фуфарова, просто фантастическая. Но это не плохая шутка и не дурной сон. Бывший директор екатеринбургского хлебокомбината «Смак» стал одним из фигурантов дела о национализации макаронного концерна «Макфа», принадлежащего семье бывшего челябинского губернатора Михаила Юревича. Экс-чиновнику Юревичу вменяется в вину, что он хотя и передал свою собственность родителям в 90-е годы перед переходом на госслужбу, но, по мнению Генпрокуратуры, продолжал руководить бизнесом и получал от него прибыль. По делу проходят еще 13 человек, помимо других юридических лиц. Цифра в 100 триллионов рублей, которую служба судебных приставов России вознамерилась взыскать со всех, кто имел отношение к макаронной империи беглого экс-губернатора, не новая. Она возникла после того, как прокуратора подала иск в суд против владельцев заводов — семьи Юревичей. Национализация хлебозаводов, макаронных фабрик, элеваторов и других активов, которые выстраивались десятилетиями, прошла в течение трех дней. В суд Генпрокуратура обратилась 28 марта 2024 года, а уже 1 апреля судебный пристав-исполнитель выпустил постановление о наложении ареста на акции и все имущество семьи Юревичей на те самые пресловутые 100 триллионов. О том, откуда приставы взяли эту цифру, ответчики и их адвокат Игорь Трунов гадают до сих пор. — Откуда тогда 100 триллионов? Как это мотивируется? — Никак не мотивируется и не объясняется. Мы в процессе суда тоже задавали эти вопросы. Но Генеральная прокуратура ссылается на руководство службы судебных приставов, которое выносило это решение, обозначило такую цифру. То есть вопрос не к ним. Но служба судебных приставов в суде не участвовала, вопросы им не удалось задать. — И какой выход из этой ситуации? — Имущество у всех под арестом до сих пор. Директор Фуфаров стал случайным соучастником акционеров «Макфы» После суда все заводы продолжили работу, как и раньше. О том, что Владилен Фуфаров перестал быть руководителем АО «Смак», он узнал из выписки ЕГРЮЛ, которую новые управляющие «РСХБ-Финанс», входящие в государственный Россельхозбанк, любезно прислали в секретариат завода. Для Фуфарова это было ожидаемое событие. Неожиданностью стало другое: на все его сбережения и даже квартиру, которую он купил до того, как возглавил «Смак», был наложен арест, который сохраняется до сих пор. Владилен Фуфаров подозревает, что виной всему были несколько акций, которые он купил у работников екатеринбургского «Смака» по их же просьбе, но которые не давали ему никаких прав по управлению собственностью холдинга. — Дело в том, что г-н Фуфаров никогда не владел этим предприятием. Он был нанятым директором завода. Откуда у него столько собственности? Почему они такой арест наложили? Не знаю. Есть решение судебных приставов, это не секрет. Мы в суде тоже говорили, — удивляется Игорь Трунов. Требования в суде звучали более скромные, хотя вызывали не меньше вопросов. — Генеральная прокуратура оценила все объекты в сумму «более чем 46 млрд рублей». Речь идет обо всех заводах, элеваторах, аграрных предприятиях. Иск заключается в том, что в пользу государства должны взыскивать разницу между законными доходами, которые человек подтверждает, и имуществом, которым владеет. Поэтому, когда звучит цифра «более чем…», я задаю вопрос: а как вы собираетесь высчитывать? Более 46 млрд — это сколько? 52 млрд или 46,5 млрд? Но суть не в этом. Прокуратура не утруждалась, — выражает свое мнение адвокат. Парадоксы административного судопроизводства Игоря Трунова трудно назвать начинающим адвокатом. За его плечами сотни процессов, в том числе и защита жертв террора. Однако этот процесс в Челябинске вызывает у юриста только удивление. Прокуратура предъявила иск об изъятии всех акций и имущества у владельцев «Макфы». Решение вступило в силу, и все, что были должны, изъяли. Но при чем здесь наемные работники? — говорит адвокат. По Федеральному закону № 230 национализация касается экс-чиновника, его жены и несовершеннолетних детей. А арест наложили на наемных руководителей, которые никогда не являлись госслужащими. — Как один наемный директор своим имуществом отвечает в рамках антикоррупционного иска? Институт придуман в отношении чиновников, которые не могут объяснить объем имущества, превышающий их доходы. При чем тут наемные сотрудники, директор завода «Смак»? Хорошо, завод «Смак» забирают. А квартиру директора завода? Он ни разу в жизни не был чиновником, он тут с какого перепугу? Его квартира при чем? Он ее купил до того, как его приняли на эту работу. Он даже не на эту зарплату ее купил. Даже если бы купил на зарплату директора, он же не чиновник, он не должен отчитываться о своих доходах. Еще более парадоксальной ситуацию вокруг ареста всего нажитого бывшим директором макаронной фабрики делает тот факт, что против самого Владлена Фуфарова никаких обвинений нет. Тем не менее недавно состоявшийся суд не снял ареста с имущества. 13 человек не были ни чиновниками, ни родственниками фигурантов антикоррупционного расследования, а квартир, машин и денег лишились, говорит Трунов. Прогноз у Игоря Трунова плохой: скорее всего, и это имущество будет изъято в пользу государства. Еще интереснее другой факт: у всех 13 человек, проходящих по делу, имущество арестовано с одной формулировкой. И сумма ареста одна. Вот и непонятно, то ли это коллективная ответственность, то ли судебные приставы хотят забрать не 100 триллионов рублей, а 1 квадриллион 300 триллионов. Эта цифра еще более фантастическая, не правда ли?