«Такая сложная сделка могла сорваться в любой момент»

На российского бизнесмена Владислава Клюшина, который вернулся в РФ в результате обмена заключенными, оказывалось давление в швейцарской тюрьме. Об этом «Известиям» заявил адвокат россиянина Оливер Чирик. По его словам, Клюшина доставляли в суд в сопровождении нетипичного для Швейцарии количества полицейских, а во время экстрадиции в США от тюрьмы до аэропорта его и вовсе сопровождала армия. Условия пребывания в СИЗО в Швейцарии он назвал более жесткими, чем в Штатах. Адвокат не исключает, что Клюшин нужен был американцам, чтобы использовать его в рамках возможного обмена с Россией. О ходе судебного дела и деталях сделки — в эксклюзивном интервью Оливера Чирика «Известиям».

«За неделю до обмена Владислав пропал»

— Знали ли вы и Владислав Клюшин, что готовится обмен?

— Мы ждали этот обмен достаточно долго и надеялись, что он будет. Нас не проинформировали, но были намеки, которые нам говорили, что что-то происходит и что такие переговоры ведутся.

— А какие были намеки?

— Их было несколько. Нам сообщали, что стороны встречались, но безрезультатно. К нам периодически обращались журналисты. Судя по всему, они тоже узнавали что-то из своих источников. Прежде всего это были западные журналисты, которые хотели обсуждать эту тему. И примерно за неделю до обмена Владислав пропал и был без связи. Но мы это восприняли как позитивный знак.

— То есть вы даже не знали, что именно в этот момент с Владиславом происходит?

— Мы не знали, но учитывая, что мы получали от него новости и информацию, мы не особенно волновались. Но это было необычно. Он пропал не первый раз. Так было раньше, когда его перемещали из одного заведения в другое. Но в этот раз мы просто надеялись [на обмен], потому что параллельно с этим мы тоже стали получать звонки от разных журналистов, и для нас это был такой «намек».

— В ту неделю, когда был обмен, он никак не выходил на связь?

— Да.

— О самом обмене вы узнали уже по факту?

— Да. Думаю, такая сложная сделка могла сорваться в любой момент.

— Когда вы узнали, что с Владиславом всё в порядке?

— Когда поднялся шум и появилась информация, что обмен будет. Я связался с людьми, которые мне сообщили, что Владислав находится в списке для обмена и что он, вероятно, вернется домой.

«Американские госорганы получили доступ к информации незаконно»

— Насколько законным был арест Владислава в Швейцарии?

— Это очень хороший вопрос. Мы считаем, что его арест был абсолютно незаконным по нескольким причинам. Во-первых, было понятно, что это политическое дело под прикрытием экономического преступления. Мы зафиксировали нарушение ряда статей соглашения между США и Швейцарией по экстрадиции и международной помощи, о чем мы неоднократно заявляли в швейцарском суде. Но, к сожалению, швейцарский суд не принял наши аргументы. Но это всё происходило в быстром ритме, что не характерно для швейцарских судов. Иногда решения принимались в течение нескольких дней, хотя обычно принятие тех или иных решений занимает несколько месяцев. То, что швейцарский суд станет принимать решение, соблюдая не букву закона, а геополитические интересы, было для нас, к сожалению, достаточно плохим знаком.

К слову, примерно через два–три месяца после ареста мы подали заявление в швейцарскую прокуратуру. Мы считаем, что швейцарские власти незаконно получили доступ к компьютеру и телефону Владислава, абсолютно не соблюдая соответствующую процедуру.

— Иными словами, рука США была видна в ходе всего процесса?

— Да, мы так считаем.

— Были ли у суда бесспорные доказательства вины Владислава Клюшина?

— У американского государства была общая информация, которую они предоставили швейцарским властям. Она позволила запросить арест и экстрадицию Владислава. Мы считаем, что американские госорганы получили доступ к этой информации незаконно (вероятно, через взлом телефона и компьютера), и они скрыли определенные факты от швейцарских властей. Я бы сказал, что они просто предоставили удобные факты, которые позволили им экстрадировать Владислава в США.

— Владислава Клюшина приговорили к девяти годам лишения свободы. Это много или мало по его статье?

— Это было лучше, чем если бы всё пошло по худшему сценарию (прокуратура в США запрашивала для Клюшина 14 лет лишения свободы. — «Известия»). Но это было достаточно строгое наказание. В рамках американского закона, который применялся, ему, в принципе, могли дать больший срок. Но с другой стороны, они могли дать и меньше.

— А что вменялось вашему подзащитному?

— Владислава обвиняли в хакерском взломе, который помог получить секретную информацию о компаниях и использовать ее для получения выгоды. Хотя он сам просто не мог получить такую информацию, потому что не обладал достаточными знаниями в IT-сфере. Но у обвинения не было точных и четких доказательств того, что именно эта группа лиц (по делу также проходили Иван Ермаков, Николай Румянцев, Михаил Ирзак и Игорь Сладков. — «Известия») в результате сговора получала доступ к информации нелегальным путем в целях получения прибыли.

— На основании чего тогда вынесли договор, если не было особых доказательств?

— Формально — на основании этих обвинений.

— Значит, доказательств того, что он что-то взламывал и чем-то торговал, не было?

— Доказательств, что Владислав сам участвовал в нелегальной торговле, не было.

— Как же тогда мог проходить процесс?

— Как я сказал, это был просто повод или предлог для ареста Владислава, в котором власти США видели другую цену. Наверное, целью этого было получение какой-либо особой информации.

— А как судья себя вел, когда увидел эти доказательства? Наверняка же он понимал, что их недостаточно для того, чтобы вынести приговор?

— Что касается суда в Швейцарии, там судья никак не вовлекался в дело. Даже во всех решениях, которые мы получали, они никак не рассматривали наши аргументы. Они просто формально заявляли, что у них есть обязательство выдать Владислава США и что этим делом должны заниматься в Америке. А что касается суда в США, судья принял некоторые аргументы Владислава, поскольку было достаточно очевидно, что они были предоставлены в таком виде, в котором могли ухудшить положение Владислава, то есть могли увеличить срок его наказания. Но что касается остального, американский судья просто следовал доводам федерального прокурора.

Обвинение исходило из того, что Владислав торговал на бирже [ценных бумаг]. Хотя мы предоставляли доказательства, показывающие, что далеко не всегда торговля на бирже была для него прибыльной. Иногда у него были убытки, причем даже крупные.

«Я не могу исключить, что наши разговоры прослушивали»

— Каковы были условия его содержания?

— Условия содержания были разные: в Швейцарии и США они отличались. Что касается Швейцарии, сразу после ареста Владислав был отправлен в тюрьму в кантоне Вале, где он находился практически 10 месяцев. Условия содержания были корректные, но достаточно строгие. Нам как его адвокатам иногда не позволяли контакты с ним, но мы смогли добиться того, чтобы нам позволяли видеться два или три раза в неделю.

Когда его уже экстрадировали в США в СИЗО, условия его содержания улучшились, у нас был контакт практически каждый день, его американский адвокат посещал его тоже практически каждый день, был доступ путем видеосвязи, что не позволялось, например, в швейцарском СИЗО. После того как его осудили, его отправили в тюрьму, где, как он мне рассказывал, условия были достаточно корректные.

— Были ли какие-либо явные нарушения?

— Да, были со стороны швейцарских властей. Первоначально нам разрешали прямой контакт, то есть можно было находиться в одном помещении. Потом условия ужесточили. Нам позволялось общаться через стекло, и мы должны были говорить через микрофон. Я не могу исключить, что наши разговоры прослушивали. Мы всегда относились к этому осторожно.

В США условия были гораздо лучше, чем в Швейцарии. Не было каких-то серьезных нарушений. Почему-то показалось, что американские власти к нему относились более корректно, чем в Швейцарии. Может быть, потому что для них он имел такую потенциальную ценность для будущего.

— Полагаете, что США уже заранее предполагали, что используют Владислава Клюшина для обмена?

— Я думаю, что не исключалась такая возможность. Сразу после его экстрадиции появились слухи о том, что его обменяют. Мы понимали, что всё решалось в очень узком кругу людей.

— Сказалось ли тюремное заключение на его здоровье?

— Это было непросто психологически, поскольку у Владислава пятеро детей. Он очень тепло к ним относится. Для него было особенно тяжело не иметь с ними и своей женой личного контакта. Всё произошло резко и неожиданно, но потом Владислав проявил силу воли, которая ему позволила более рационально и философски относиться к этому, сосредоточиться на его защите и на будущем.

— Осуществлялось ли на него психологическое давление в тюрьме, причем как в Швейцарии, так и в США?

— Да, признаки этого были. Хотя формально его арестовали по обвинению в экономических преступлениях и хакерских взломах, его доставляли в суд в сопровождении необычного для такого преступления количества полицейских и другой охраны. Правоохранители были с полным пакетом оружия, защиты, бронированных машин и так далее, что очень необычно для Швейцарии.

Когда его экстрадировали, представители властей США направились на частном самолете, чтобы принять Владислава. Что интересно, от тюрьмы до аэропорта, где его ждал американский самолет, его сопровождала швейцарская армия. Я не исключаю, что это было специально сделано, чтобы оказать на него давление.

— Оказывали ли российские посольства в Швейцарии и США юридическую поддержку?

— Да, конечно. С первого дня российское посольство в Швейцарии выделило людей, которые были в постоянном контакте с Владиславом. Они пытались помочь ему и его семье.

— Были ли какие-либо обращения с вашей стороны в международные структуры, например, ООН или ОБСЕ?

— Да, мы подали апелляцию в Европейский суд по правам человека в Страсбурге после того, как швейцарский суд одобрил его экстрадицию. В рамках нашей апелляции мы попросили временные меры запрета на экстрадицию Владислава. Но швейцарские власти даже не ждали решения по временной мере, и они в течение 24 часов отправили его в Америку.

Это было крупным нарушением, потому что обычно швейцарские суды ждут решения ЕСПЧ по временной мере, она может запретить экстрадицию подозреваемого или обвиняемого. Но в нашем случае власти Швейцарии решили иначе.