Александр Косован: «Что мы, сволочи какие-то?» О чем говорили на митинге против коррупции

Я вышел на «Тверской» и сразу понял, что не знаю что делать дальше. Я не был готов к тому, что для участников митинга главное — сделать как можно больше селфи.. Вокруг носились люди с разными камерами: маленькими, большими, на штативах, похожими на фотоаппараты для дайвинга — и постоянно снимали. Было ощущение, что я попал на митинг блогеров-ютуберов.

Я решил посмотреть, что происходит в городе, и отправился к Белорусскому вокзалу. Вместе со мной в автобусе ехало несколько пожилых людей и женщина лет 30. Когда мы проехали памятник Пушкину, одна из пожилых женщин спросила, что происходит. Другая, округлив глаза, выпалила: «Как что?! Митинг против коррупции!». Молодая, отвернувшись к окну, резко бросила: «За Навального это. Какая коррупция». Старушки, проигнорировав ее реплику, стали обсуждать, какие маленькие у них пенсии. «У меня стаж — 50 лет! И я получаю 15 тысяч. Это в два раза больше, чем у моей сестры, которая живет в Саратове, — но как можно прожить на эти деньги? Треть у меня занимают коммунальные платежи, еще треть — лекарства». Вторая отвечала: «А у меня всего 10 тысяч. Почему? Потому что кто-то набил моими деньгами свои карманы. Это хорошо, что против коррупции, это правильно». Молодая развернулась и громко произнесла: «Что вы говорите-то такое! Вы что же, хотите, чтоб у нас было, как в Хохляндии?!». Старушка посмотрела на девушку и задала встречный вопрос: «А вы знаете, как там живется? Вы там были? Если что-то показали по телевизору — это не означает, что показали правду». Молодая, выйдя из себя, сказала: «Да я этот телевизор давно не смотрю!».

Около Белорусского стояли колонны полицейских автобусов — их было больше, чем рядом с Пушкинской площадью, где было значительно больше людей. Потом эти автобусы переместились на Пушкинскую. Протестующие двигались от вокзала в сторону Кремля. Я пошел вместе с толпой и стал подслушивать разговоры, за что, надеюсь, никто на меня не обидится.

— Ой, смотри, — сказала девушка своему спутнику, — «Якитория». Может, зайдем? А то что-то жрать охота. 

— Как мы зайдем, ты чего? Мы же на митинге, — остановил ее парень. Они пошли дальше, оставив позади «Якиторию», чуть не сорвавшую протест. 

— Пацаны! — сказал парень в красной кепке, глядя в телефон, — Навального задержали. 

Группа парней громко засмеялась. 

— Но вообще он крутой. У его расследования на «ютубе» почти 10 миллионов просмотров!

— Да ладно, 10? Это же как на финале чемпионата по Dota! 

Толпа шла довольно медленно, хотелось ускориться. Но потом стало ясно, что никто никуда спешить не будет. На плечах у двухметрового мужчины сидела девочка в желтой курточке — настоящий птенчик. Она обернулась, а на лице у нее аквагрим, какой наносят в цирке и в парках на праздники. Куда с таким золотцем спешить? 

Было много детей и школьников. Двое парней лет по 14 шли с поднятыми вверх телефонами и записывали происходящее, как на концерте. «Куда идем?» — спрашивал один. — «Не знаю», — отвечал второй, и оба заливисто смеялись. Потом они пересказывали друг другу, кто что запомнил из расследования ФБК про Медведева. А потом, когда проходили мимо школьников с плакатами «Долой неравноправие уточек», вновь весело и молодо смеялись.

 

 

Чтобы протестующие не вышли на проезжую часть Тверской, власти Москвы предусмотрительно расставили вдоль улицы кордон из ОМОНа, Нацгвардии и полицейских. В рядах Нацгвардии было много совсем юных парней. В броне они похожи на Робокопов, но только пока не посмотришь на их юные лица — они едва-едва начинают бриться, эти нацгвардейцы. Получается, молодежь вышла на митинг, и ей противостоит другая молодежь.

Кто-то выкрикнул: «Он нам не Димон!». Но никто не подхватил этого. Я шел по противоположной памятнику Пушкину стороне. Люди вокруг шутили: «Пойдем брать Кремль». И хохотали. А вот у памятника Пушкину, будто вдохновленные поэтом, который «восславил свободу», люди кричали: «Позор! Позор!» — и сами себе хлопали. За время митинга я услышал еще один лозунг: «Росомахи, росомахи!». Это кричали двое мужчин в хорошем настроении. Что значит их посыл — мне неизвестно.

Переходя через одну из улиц по пешеходному переходу на красный свет, митингующие перекрыли дорогу автомобилям — те настойчиво сигналили, прося их пропустить. Сотрудник ДПС с жезлом стоял в стороне и безучастно глядел на происходящее. Мужчина передо мной закричал: «Стойте! Что мы, сволочи какие-то? Давайте пропустим машины». И все остановились, пропуская автомобили.

У Тверского бульвара стоял автозак, из него вышли двое полицейских — и тут же к ним подошла старушка.

— Что же вы делаете? Вы понимаете, что защищаете преступный режим? 

— Угу, — устало кивал полицейский.

— Вы должны защищать народ, а не преступников! Преступников вы должны ловить!

— Угу, — вновь кивал полицейский.

— Сынок, — нежно обратилась старушка к сотруднику правоохранительных органов, — Давай-ка в строй, пошли к Кремлю.

Полицейский в поисках сочувствия посмотрел на коллег, но тот отвернулся.

На стороне Тверского бульвара люди фотографировались и курили — там никого не задерживали, в то время как СМИ сообщали: задержали столько-то человек, потом — еще больше. Но все это там, у возвышающегося над площадью Пушкина. А на противоположной стороне были лишь индивидуальные порывы, никакого сплоченного выражения протеста.

 

 

Люди шли вперед — к Кремлю. Я пошел за ними. Может, там они выразят свою позицию более твердо? 

Но у Кремля протестующие превратились в праздную толпу. Казалось, завези сюда лопаты с блинами — и все бы забыли, что «он нам не Димон». Школьники закончили разговоры о политике и стали делиться личными переживаниями: «Я так рад, что сижу не с Леной. Мне она совсем не нравится». Люди слонялись по Красной площади. Откуда-то появилось много детей с шариками. Я, вспомнив девушку у «Якитории», пошел и купил пирожок. А потом — домой.