"Всяк сущий в ней язык"

Я не стану подробно пересказывать содержание бескомпромиссной дискуссии в "Фейсбуке", поводом для которой послужил разбор писателем Германом Садулаевым песни Константина Кинчева. Желающие могут сходить по ссылке, а также посмотреть следующие посты Германа, в которых он приводит отклики на свой текст видных деятелей русского национального движения, двух Егоров — Холмогорова и Просвирнина.

Этот обмен мнениями моментально, как то обычно и происходит в социальных сетях, вошёл в стадию, когда сторона, которая сочла текст Садулаева неприемлемым, тут же прибегла к самым сильным и оскорбительным выражениям.

Суть конфликта — а "это старый спор славян между собой" — заключается в том, что Садулаев, использовав песню Кинчева, может быть, отчасти произвольно, поскольку эона — не самый типичный пример, ответил сразу всем ревнителям так называемой "мононационалии" — русским националистам, полагающим, что Россия сегодня унижена особым, преференциальным статусом проживающих на её территории иноплеменников, которые презирают и втаптывают в грязь русские традиции, основы быта, культуру как сумму опыта, знаний и ценностей.

Герману, считающему себя русским (не этнически) писателем, такой подход кажется, мягко говоря, не слишком способствующим мирному сосуществованию народов, судьба которых оказалась столь тесно связана с русской историей, что они сегодня являются неизвлекаемыми главами великой книги под названием Россия. Главами, без которых весь текст утратил бы своё значение.

Русский национализм этого отдельного извода, получивший общее название "национал-демократия", считает, что Россия остаётся недогосударством, поскольку не в состоянии защищать интересы собственного народа. Он настаивает на необходимости построения русского национального государства, в котором собственно русские (не обязательно как этнос, но как культурная и гражданская общность) имели бы пропорциональное своей численности представительство в органах власти и возможность ограничивать произвол чуждых элементов.

Особо ретивые деятели настаивают на том, что следует избавиться и от балласта национальных образований, имея в виду главным образом народы Северного Кавказа. В этом случае Россия, сильно ужавшись в размерах и основав у себя демократию европейского типа, сможет обустроить свой быт так же изолированно, комфортно и бесконфликтно, как какая-нибудь Швейцария.

Я как-то, полемизируя с известным публицистом Дмитрием Ольшанским, который разделяет вышеизложенную точку зрения, уже назвал это направление мыслей национальным эгоизмом, поскольку сам же Ольшанский написал о том, что русские должны сегодня жёстко и даже цинично думать о своих интересах и отстаивать их.

Конечно, жёсткая отповедь Германа пока адресована, условно говоря, мальчикам-утопистам, ведущим бесплодные споры о реальности, которая не просто не отвечает их представлениям о долженствовании России, но и формируемый ими образ будущего не может состояться без очень болезненных и едва ли возможных в сколько-нибудь обозримой перспективе изменений культурного, географического и государственного устройства страны.

Очевидно, что "чуждые элементы", которые подлежат изгнанию из русского пространства, едва ли готовы будут смириться с процедурой, которой их намерены подвергнуть наши мыслители. Соответственно, выпроваживать "иноплеменных" за пределы государства Российского придётся с песнями и музыкой, подгоняя для убедительности шашками и штыками. Это уже сама по себе история, у которой нет и не может быть механизмов практической реализации, — ни по этическим, а соответственно, и любым другим основаниям. Здесь и можно было бы поставить точку, признав, что мертворождённые идеи не нуждаются в отповеди.

Проблема, однако, в том, что затеянная нацдемами смута — это восстание против русского духа, против основ российской культуры и её понимания национального, против реальности Российского государства, как оно сложилось и существует.

Русское — это идеал множественности и разомкнутости во вселенную и в историю, это сумма разнообразных по языку и по вере разноплеменных форм, сходящихся в православном понимании национального как всеобщего. Это самоограничение, но не изоляция, это способность жить в одном пространстве с чужеродным, уважая и осваивая его самобытность, раздвигая собственные границы для всего, чем умножается и усложняется своё.

Нацдемы довольно просто трактуют многонациональный состав России как неизжитое последствие большевизма, отрицавшего самостоятельное значение национального быта и пытавшегося переплавить все национальные элементы в плавильном котле интернационализма. Однако "многонационалия" — отнюдь не изобретение коммунистов, это величайшее богатство страны, доставшееся в наследство от Российской империи. И в этом смысле сегодняшнее общежитие народов, раскинувшееся на пространствах России, — традиция, вверенная нам предками для сохранения и приумножения.

Александр Пушкин в своём "Памятнике", рисуя в том числе и образ будущей России, которая станет величать его как поэта, видел у основания своего памятника представителей разных народов, в том числе "и ныне диких", которых сегодня предложено ссадить с русского корабля в их этнические телеги и распустить по всем четырём сторонам света.

А мы не можем себе позволить обеднеть на чеченцев, калмыков, татар, черкесов, эвенков и прочих (как уже после развала СССР обеднели на других), поскольку это будет означать изъятие из русского пространства закреплённых за этими народами территорий, из русской истории — славных и трагических страниц, связанных со становлением вражды и дружбы, из культуры — свойств дикой гордости и вольности, давших нашему романтизму его лучшие темы и образы.

Это неполный список потерь, его можно длить и далее, но главное в том, что народы, стоящие бок о бок с народом русским — кто чуть дальше, кто чуть ближе, а некоторые из них себя от него и не отличающие, — это гордость и достояние русского духа, который ещё в период Московского царства прошёл ту стадию развития, когда он мог пойти по пути "национального эгоизма".

"Русским не нужно денег", — так ещё нацдемы склонны трактовать тезис о всеприимстве русского народа, о его готовности подставить плечо другому, ободрить слабого, тащить из болота неумелого, "положить душу за други своя". Да, это правда — "денег не нужно" — в том смысле, что нет нужды в пропорциональном представительстве, поскольку процент русских, проживающих в России, своим объёмом естественным образом "глушит" активизм национальных меньшинств. Не нужен особый статус, поскольку русская культура в силу своей всеобщности "захватывает" национальные, не уничтожая и не растворяя их, а делая неотъемлемой, но самобытной своей частью.

И да, я за защиту русских земель и интересов. Я считаю, что отпор, который был дан Басаеву и Хоттабу в Дагестане, — это достойный и адекватный ответ попыткам раздробить, обесславить и уничтожить Россию. Я уверен, что сегодняшняя борьба Донбасса — это высочайший пример способности русского духа сопротивляться чуждой и враждебной воле. Так что смирение, самоограничение и всепринятие своим естественным продолжением имеют мужество, стойкость и несгибаемость.