Как режиссер Александр Сокуров поговорил с людьми о Борисе Ельцине

В Екатеринбурге в Ельцин Центре прошел открытый показ фильма Александра Сокурова Пример интонации , приуроченный к 86-летию со дня рождения первого президента России. В главной роли фильма, снятого в 1991 году, - президент России Борис Ельцин. После показа к залу вышел сам Александр Сокуров, чтобы ответить на вопросы о своем творчестве. Однако вместо этого, с подачи зала, творческий вечер едва не превратился в дискуссию о том, достоин ли Ельцин теплых воспоминаний. Предваряя общение, Сокуров поделился своими впечатлениями от знакомства с первым президентом России. О Борисе Николаевиче сняты сотни фильмов, и нигде он не был искусственным. Я - крупица в этом большом-большом кинематографе, который оставил память нам об этом человеке. Он был человеком сердечным, терпеливым, деликатным Он, конечно, всяким был, но он всегда был крайне искренним со мной, и когда мы говорили с ним о бедственном положении людей, о переходах московских - сколько там беспризорных детей, он это воспринимал как укор себе, понимая, что он не может с этим что-то сделать. Я понимал прекрасно, что впереди у него предстоят кошмарные события, и у меня была полная картина в деталях, через что придется этому человеку пройти. Думаю, он предчувствовал это даже больше чем я , - рассказал режиссер. Сокуров добавил, что фильм был снят без каких-либо предварительных договоренностей, поскольку несмотря на свой статус, Ельцин их никогда не ставил. Он был человеком настолько сердечным Это было гнездо сердечности какое-то. Я не думал, что человек, получающий в руки такую громадную власть, может оставаться таким человеком. Это очень тяжело - быть человеком, и иметь в руках такую власть. Это божье наказание какое-то, которое надо вынести, если оно послано. Не дай нам бог кому-нибудь оказаться в этом положении , - с чувством произнес режиссер, после чего перешли к вопросам из зала. Здрасте, Андрей звать, - поприветствовал его первый зритель, получивший микрофон. - Я скажу глас народа. Тут, в основном, интеллигенция, а трудящихся рабочих мало. Я его сравню с царем - у него же должность была, как у Николая II. Так Николай получил по заслугам, а Борис Николаевич почему-то нет. Так у него ведь дети и внуки есть! Тут надо не музеи строить, а судилище устраивать! Надо при Наине (Ельциной) памятник сломать, чтобы видела! . Наина Ельцина и Татьяна Юмашева тоже находились в зале. Александр Сокуров в ответ на это был вынужден перейти к монологу: - Я вас прекрасно понимаю. Но прошу исходить из того, что мы все здесь русские люди, и должны понимать, в том числе, патриархальные принципы крайнего уважения к семье. Это наш принцип, мы не должны его нарушать, какой бы протест в нас не бушевал - не разрушайте их. Конечно, Борис Николаевич совершал ошибки, и, конечно, его уход был свидетельством признания этих ошибок. Но я хочу сказать - не может человек, находясь на таком посту и в такое время, не совершать ошибок. Это не-воз-мож-но. Если вы попробуете представить себе исторический период, который тогда был, вы должны понять, что настал такой момент, когда Россия должна была пойти назад. Стране в какой-то момент нужно было пройти немного назад, пойти в условный капитализм, в эту частную жизнь, то, что было условно при царе-батюшке, а потом, дойдя до какого-то этапа, попытаться пойти вперед. Сложность была в том, что никто не знает, как вернуться назад. Все знают, как идти вперед, а как вернуться назад - не совершая при этом ошибок, никто не знает. Нам нужно было от социализма вернуться в прошлое, мы туда вернулись - а там уже никого нет! Кто-то расстрелян, кто-то погиб. Опыта русских политиков, русских экономистов у нас не было. Пришлось все начинать сначала. Конечно бездна ошибок, конечно Никто бы не стал возражать. - И приватизация ! - продолжал свое возмущение глас народа . - Конечно, может быть, и здесь все было не так, я с вами согласен. Но я считаю, что то, что мы имеем сегодня - это лучший вариант, из того, что было возможно. Если вы попробуете себе представить это, смирив гнев в своей душе сейчас, который отчасти может и справедлив, - попробуйте представить себе идеальные политические ходы. Но только при том, что все люди - и президент человек, и я человек. Нет богов в политике, все люди. Боги бывают только в культуре и искусстве. Нет божественной политики, ну что делать? Что же делать? Как мы хотели бы, чтобы президент был как Моцарт, создавал прекрасные произведения. Но боже ж ты мой - как же это возможно? Я понимаю ваш гнев, я уважаю ваш гнев, я сам много размышляю над судьбой Отечества своего, и я на многие вопросы не могу найти пока ответы. Попробуйте и вы тоже смирить свой гнев. Возьмите в руки книгу, посмотрите историю России. Вы когда-нибудь видели главу государства российского, с таким характером, как этот человек? Вы когда-нибудь видели, чтобы какой-нибудь из наших лидеров смог признаться в своих ошибках и уйти, покаявшись перед народом? Мы всего-навсего люди. Вы думаете, сегодня ситуация хорошая? Почему же вы молчите? Почему же вы не оцениваете так резко, чуть ли не называя преступлением деятельность Ельцина - почему вы не говорите о деятельности современного президента или правительства со столь же резкими словами, где также огромное количество ошибок, и также будет тяжело? Но шаг за шагом, переступая через раздражение, через отсутствие у нас опыта государственного строительства Ведь у России нет опыта государственного строительства, который привел бы к какому-то устойчивому стабильному положению. Ни одного десятилетия в жизни нашего государства, с момента пока мы хоть как-то осознаем его, не было мирного состояния. Ни одного! Через десятилетие - война, через десятилетие - война. И каждый раз, когда мы будем смотреть, чего наше государство достигло, мы каждый раз будем с отчаянием говорить: опять не получилось! Опять мы не дошли! А ведь мы все с вами вместе должны понимать, что мы с вами как общество должны занимать особое место в жизни государства, и настаивать на этом. Чтобы за нас не принимали решения, которые нам не нужны. Но при этом Ельцин дал нам это право и дал нам эту возможность. Да - совершая ошибки. Но это самое главное, что позволяет нам говорить с какой-то надеждой о будущем молодых людей - которые уже не рабы, или еще не рабы. Хотя бы за это скажем спасибо Борису Николаевичу. Но зал, кажется, это объяснение не удовлетворило. - Ельцин нам не дал то, о чем вы говорите. Он у нас забрал, мы рабами стали при нем. Мы никогда не жили на гуманитарной помощи, у нас никогда не было столько нищих, - возмутилась одна из зрительниц. - Вспомните 1945, 46-й, 47-й годы. Вспомните 30-е годы. Не забывайте, моя дорогая соотечественница, - примиряюще предложил Сокуров. - Я вспоминаю 45 год, глазами моих родителей. Люди шли с улыбкой, люди знали, что они победители, они гордились, что они советские люди. А сейчас, извините меня, считают, что у нас одни предатели были, - возразила она. - Но у меня есть вопрос - меня в вашем фильме ваша музыка заинтересовала - Она не моя, - возразил Сокуров. - Да я понимаю, к сожалению, это Вагнер. - К сожалению, это Чайковский. - Нет, другая. Почему вы ее использовали? - Она мне нравится, - просто объяснил режиссер. - Я как режиссер имею право вставлять то, что мне нравится. Я люблю Винсента и пытаюсь свои чувства к герою выразить, прибегая к помощи великих композиторов. Остальные зрители были более благосклонны к фигуре Ельцина, но разговор уже вышел за рамки обсуждения одного только фильма. - Скажите, он действительно был одинок по-человечески? Или только по-президентски? - Я не имею право говорить, был ли он как человек одинок - думаю, что нет. Люди его любили, семья его любила. А как политик - конечно. Он ведь расстался со своим прошлым, которому он верил и которому служил. Он не мог знать, что его ожидает, что ожидает его идею. Идея была, не было новой идеологии, а люди и политики этого поколения могут опираться только на существующую идеологему. Этой идеологемы еще не было. В какой-то момент, мне кажется, Борис Николаевич понял, что так мало людей, с которым можно идти в завтрашний день, что будет большая беда. Демократическая власть не может опираться на пять, десять, сто человек. Нужны были миллионы людей, которые смогут себя переломить так же, как он. Себя остановить, осмыслить, что происходит, не поступать жестокосердно. В одном из разговоров я ему сказал - Борис Николаевич, у меня есть ощущение, что мы создаем в России жестокосердное государство. Он помолчал и сказал: Я тоже этого боюсь . Это цепь и система ошибок, которая была неизбежна. Кроме того, не забудем, что мы имеем дело с народом, который не сделал никаких выводов из сталинского режима. Я до конца дней буду нести внутри ответственность как гражданин Советского Союза за то, что когда [преследовали] диссидентов, людей, которые пытались напомнить русскому народу о грехе участия в грехе - я молчал. Я был студентом, я занимался историей. Но уже при мне брали и арестовывали студентов, которые выступали против чехословацких событий. А у меня все внутри молчало. Я такой же преступник, как и часть моего народа, который молчал так же, как я молчал. И трагедия Ельцина была в том, что когда он пришел к власти, он постоянно стоял перед вопросом - на кого опереться, на кого опереться, на кого? Я постоянно видел его внутреннюю борьбу, иногда просто отчаянье в вопросе - кому передать власть в России, на местах? Что эти люди будут делать, как эти люди будут поступать с этой жизнью, с этой властью? Я несколько раз об этом с ним разговаривал, и видел страшную его тревогу. Всем, кто сейчас проклинает Ельцина, кто ставит зарубки, считая его ошибки - пожалуйста, остановитесь. Подумайте, что вы тогда делали. Какое место вы занимаете в жизни своей страны? Что вы сейчас, видя, что происходит - что вы молчите? Почему выбираете тех, кого выбираете? Почему вы молчите? Вот что я могу ответить. Мы все отвечаем за то, что происходит в нашей стране. Уважаемые соотечественники, обратите внимание на то, что это чрезвычайно тяжелый труд - работать с людьми. Посмотрите, в каком состоянии приходят домой учителя наши, врачи. И представьте себе, какой колоссальный труд лежит на человеке, на котором такая ответственность, и который вынужден, обязан встречаться, общаться, слушать другого человека. Обязан понимать его. Это не вопрос политических концепций. Мы должны всегда понимать, что человек - всегда человек. Не забудем, что, когда мы вручаем кому-то власть, мы вручаем ее человеку. Человеку. Вот это этого и надо исходить в дальнейшем. Во всех упреках, во всякой любви и в прощении.