Секс и насилие. Лайф проверил, кто готов вступиться за избитых "проституток"

— Ты, главное, с наездом так, доминируй: "Проститутка! С клиентам спала? Спала. Где деньги?", — а потом замахивайся для удара, — инструктировал меня редактор.

— Ага. Кажется, понял, — кивал я, настраиваясь на роль сутенёра. — Только с первого раза вряд ли получится. Я ж кондуктором в автобусе был. А сводник-проститутор — образ более сложный…

17 декабря — Международный день защиты секс-работниц от насилия. К этой дате правозащитники бьют в набат: тычут в лицо цивилизованным людям злые и правдивые истории про то, как сутенёры бьют и унижают бесправных проституток. А редакция Лайфа — за всегуманное отношение ко всем женщинам. Ни одна из них не должна страдать. Поэтому мы решили провести социальный эксперимент и проверить: готовы ли жители Екатеринбурга вступиться за несчастных проституток, которых гнобит злой и гнусный сутенёр.

Журналистки Лайфа — Люба, Лиза и Таня — согласились на рисковую идею. И мы начинаем эксперимент.

Равнодушные. "Девчонки, вы сами позвоните в полицию, а?"

Первая наша точка — участок тротуара на улице Малышева (центр Екатеринбурга) возле моста через Исеть, со стороны Плотинки. Фонари работают исправно, разгоняя темень по углам, ярко светится витрина ювелирного магазина напротив. Светло. Место людное. Девчонки выгружаются из машины и выстраиваются в ряд. Я подхожу к ним пружинящей походкой на распальцовке и начинаю разбор.

— Так! Слушайте сюда! Ты! — тыкаю я в Лизу. — Проститутка! С клиентом спала? Спала! А где деньги, тварь?

— Он не заплати-ил! — жертва оправдывается, вжимая голову в плечи. Люба и Таня вступаются за подругу.

— Заткнитесь все! — ору я. И начинается свара.

Но люди проходят мимо.

— Помогите! Помогите! Он же нас сейчас убьёт! — цепляются девчонки за молодого парня в кожаной дублёнке, который только что обогнул по дуге нашу компанию.

Он ускоряет шаг, потом всё-таки оборачивается и лепечет:

— Так вы убегите от него, идите быстрее, вызовите полицию…

— Э, уважаемый, иди мимо! — кидаю я дерзкую фразу, явно нарываясь на конфликт.

Но конфликта не происходит! Парень повинуется и скрывается в тенях за углом. Как будто ничего и не было.

Пока мы отогреваемся в машине, Лиза говорит:

— Семён, ты слишком милый. Больше агрессии. Можешь даже нас побить!

— Гхм.. Ок, — я давлю смешок, переходящий в кашель. — А какое стоп-слово?

Защитники. Человек-гора Дима и его девушка

И мы повторяем нашу грязную свару. Только на этот раз я выдаю больше мата. Хватаю девчонок за плечи, трясу и ору:

— Как я хочу испортить ваши рожи! Но вы ж ими работаете! Так что буду бить по почкам.

— Помогите! Убивают! — визжит Люба. И натурально так оседает на тротуар, закрывая голову руками. Не подхвати я её, шлепнулась бы в своей ультракороткой юбке на утрамбованный снег тротуара. Но, видимо, со стороны это выглядело так, будто это я её уронил.

И прохожие среагировали! В поле моего зрения вырастают парень баскетболистского роста и девушка, которая прижимается к нему, взяв под левую руку. Именно она попросила своего спутника вступиться за девчонок.

 — Какие-то проблемы? — говорит мне человек гора, смотря на меня (при моих 172 сантиметрах роста) сверху вниз.

— Нет, сами разберёмся! — отвечаю резко.

— Он вас обижает? Вам нужна помощь? — басит парень. И еле заметно напрягается.

"Вот сейчас меня будут бить", — ловлю я его взгляд.

И мы раскрываемся. Объясняем, что вся сцена "сутенёр гнобит проституток" — это социальный розыгрыш. Парень, узнав, что он прошел эксперимент на рыцарство и человечность, широко улыбается:

— Меня зовут Дима!

Защитники. Седоусый "офицер" и капитан Нэмо

Мы перемещаемся по улице Малышева чуть дальше. К перекрестку с 8 марта. И снова устраиваем скандал. Я, войдя во вкус, ору уже намного злее:

— Проститутки! Работать надо. Да я вас сейчас тут постелю!

 Угрозы жёстче, замахи чётче.

— Нам холодно! — вопят девчонки.

— Я щас пипку себе отморожу! — чуть не плачет Люба, провожая взглядом компанию из четырёх молодых парней, которые видят нас и обходят стороной.

— Ты почему такой? А! Будь ты мужиком! — вступается за моих девчонок мужчина за пятьдесят. Прямая осанка, "офицерские", постриженные аккуратной щёточкой усы с проседью, длиннополое строгое пальто цвета мокрого асфальта. Этот мужчина сначала прошёл мимо, а потом вернулся, подойдя со спины.

— А тебе какое дело, дядя? — я продолжаю играть роль мерзкого типа.

И тут к "дяде офицеру" присоединяется второй прохожий. Мужик лет сорока, в тёмной дублёнке с мясистым добродушным лицом.

— Какие-то проблемы? Ты чего блажил на девчонок?

— Не ваше дело! Они мои. Что хочу, то и делаю! — я вошел в роль Карабаса Барабаса окончательно.

— С тобой бесполезно говорить, но ты не прав. Я звоню в полицию, — в голосе седоусого "дяди офицера" звучит жесткость. Он демонстративно достаёт телефон и начинает набирать номер дежурной части. Второй мужчина тоже достаёт сотовый и говорит, что тоже сейчас сообщит обо мне куда следует.

Мы раскрываемся. Сердечно благодарим. Седоусый "офицер" тут же уходит, отказавшись продолжать разговор. А второй заступник проституток, посмеиваясь, говорит:

— О! Так у вас тут где-то скрытая камера? Не думал даже.

— Да. Камера есть. И вы очень хороший, неравнодушный человек. Прошли наш эксперимент с честью. А как вас зовут?

— А зачем вам имя? Зовите меня, ха-ха, капитан Нэмо.

Гнусные. "Так ты их купил? Да? Ну тогда нет проблем!"

Очередная точка — на улице Куйбышева, неподалёку от цирка, возле парковки. Место несмотря на двенадцатый час вечера людное. Рядом работает пиццерия. Прохожие есть. 

— Как вы меня за…, — налетаю я на девчонок, выплёвывая матерные фразы о том, что я раздражён и меня всё достало.

— Что ты кричишь? Нам холодно!

— Деньги где? К кому ты ездила? Где деньги? — ору я. Замахиваюсь на них, войдя в раж, и даже (о ужас!) колочу. Слегка. Кажется, Лизу. Люба визжит. Таня плачет. Люди идут мимо.

Но через минуту ора, визга, замахов и явного, тотального психологического насилия и унижения, два молодых парня, направляющихся в пиццерию, замедляют шаг. Сначала к нам подваливает один из них.

— Чё происходит? Чё ты к ним пристал? — спрашивает он. Покачивается, оценивает меня своим пьяным взглядом. Пуховик, вязанная шапка, тёмные джинсы. Жиган в зимней униформе. Типичный гопник. И второй такой же.

— А тебе какое дело? Они — мои! Понял? Чё хочу, то и делаю!

— Не, ты обосну-у-уй, — тянет уличный гопник.

И тут в разговор встревает его товарищ. Перед тем как бросить фразу, он окидывает девчонок сальным взглядом, что-то щёлкает в его мозгах.

— Твои? — лыбится он.

— Мои!

— С чего вдруг? — икает он, играя в "решалу", — Ты, их чё, оплатил?

— Он нас бьёт! Помогите! — встревают Люба и Таня. Но тщетно. Гопник ведёт "чисто мужской разговор". Женщины не играют роли. Как и их мнение.

— Да, б…, оплатил!

— А… ну тогда какие проблемы? Тогда нет проблем, гы-гы…

И два приятеля просто уходят.

Вместо вывода. Молодёжь не поможет, а вот мужчины постарше — вполне

Прохожим Екатеринбурга сложно поставить диагноз, оценив их неравнодушие и участие. Большинство прохожих, которые явно видели грязную свару между сутенёром и проститутками, предпочли не заметить этой дикой сцены. И у каждого из таких внешне безразличных людей есть свой ответ: почему они поступили именно так. Почему они — мимо, а их хата с краю? Возможно, кто-то просто испугался. А кто-то посчитал, что проститутки сами выбрали свой путь и заслужили такое отношение.

Но, к счастью, были и те, кто вступились. Которым не всё равно. И это оказались мужчины средних лет и старше. И молодой парень, которого попросила помочь его девушка.