Евангелие от Соррентино: Как «Молодой папа» попал в чистилище

«И они тотчас, оставив сети, последовали за Ним»

Апокалипсис наступает с первого кадра. Молодой понтифик (Джуд Лоу) на главной венецианской площади — Святого Марка — вещает о том, что мы забыли мастурбацию, гей-браки, любовь священников друг к другу. Это первая ловушка. Мы видели всего лишь сон героя.

В жизни папа Пий XIII подчеркнуто шутлив, улыбчив, обаятелен, порой самовлюблен, и ему мерещится то кулер у алтаря, то голые прелестницы — он подчиняется живым реакциям! Ловушка вторая. Не торопитесь с выводами.

Такие сети итальянский режиссер Паоло Соррентино раскинул в каждом эпизоде сериала. На ловушках построен весь проект. Кажется, уже разгадал, схватил за хвост фабулу, но она тут же ускользает. Неуместные шутки кажутся богохульством. А гламурно курящий папа, играющий в бильярд, отличным аргументом на «войне с попами». Сериал стал дерзкой выходкой, нарочито наглым выпадом в адрес Ватикана и священников, но католическая Церковь никак не отреагировала и даже не отлучила Соррентино. Почему?

Чтобы продраться сквозь плотное, местами абсурдистское полотно «Молодого папы», стоит выбраться из болота предрассудков и задуматься — что же такое вера.

Один за всех, и все — на одного

Завязка напоминает конец 90-х в России: конкуренты конклава выбирают управляемого, как им кажется, папу Пия XIII (в миру — Ленни Белардо). Однако «марионетка» очень скоро показывает острые белоснежные зубы и дает понять: в Ватикан пришел жандарм веры Христовой. В ветхозаветном формате. Первый американец не престоле не пожалеет ни своего наставника, архиепископа Майкла Спенсера (Джеймс Кромвелл), ни влиятельного госсекретаря Святого престола Анджело Войелло (Сильвио Орландо), ни даже воспитавшую его сестру Мэри (Дайан Китон). Ибо Иисус не шел на компромиссы, когда шел на крест — это довод нового понтифика.

Подковерные копошения лишь фон для ключевого конфликта сериала. Проблему отношений Бога и человека — их взаимодействия и взаимопроникновения — препарировали много раз. Понимая запрос общества на «либерального папу», режиссер Паоло Соррентино не стал подсовывать примитивное блюдо. И от обратного не пошел — это не карикатура на Иоанна Павла II, умеющего делать селфи.

Режиссер вывел на площадь перед толпой одинокого человека, призванного бороться с грехом. Более противоречивого персонажа мы еще не видели. Он творит христианство, но Бога разглядеть не может. Трагически одинок и в тоже время чувствует дыхание Господа. Он верит и в Бога, и в то, что не верит в него — тоже!

«Молодому папе» (над сериалом работали аж три крутых конторы: американский HBO, итальянский Sky Atlantic и французский Canal+) удалось перевести вечную коллизию в доступное нам измерение. Осовременить внутреннюю борьбу каждого из нас так, что и до анафемы недалеко.

В Евангелии от Соррентино библейские сюжеты переложены без пафоса. И даже иронично. Вместо запретного плода — гомосексуализм, вместо тетраморфа — преследующий папу кенгуру, вместо фарисеев и книжников — кардиналы, вместо торговцев у храма — менеджер по маркетингу Ватикана. Иногда абсурдно, иногда саркастично, иногда с помощью карнавала, но ни разу не богохульно и не фальшиво.

Масса необязательных красивостей, за которые часто упрекают режиссера, меркнет на фоне цепочки личных кризисов. Это Ватикан или Гоморра? Настоящее чистилище. Все смертные грехи находят подходящую душу. И это, как сказала бы Елена Малышева, норма! Все живут с отклонениями. Вот еще одно заблуждение, разбитое «Молодым папой»: церковь — это не иконостас, а сборище грешников. Государство потерянных душ.

Принцип манихейства режиссер выводит на первый план — зло и добро так близки друг к другу, что вынуждены сосуществовать. И даже сотрудничать. Греховное всегда уживается и одновременно борется с божественным. В таком режиме живут все люди — и герои сериала, конечно, тоже. Нежным пейзажем проплывают мимо живописные сады и картины Микеланджело. Идеальная геометрия и композиция кадра, триумф пропорций и симметрии помогают Соррентино сбить нимб с клерикалов и подчеркнуть тленность материального. Красота по-итальянски высвечивает мерзости папского двора.

Во имя Отца, и пиара, и Святого Духа

Поначалу он прикидывается папой нашего времени — того, которого «мы заслужили». Выметет метлой ересь из Ватикана. Пнет под зад толерантность. Даст отпор насаждению ислама. Пий XIII (имя переводится как «благословенный», «милосердный», «богоугодный») исповедует воинственный, радикальный, ультраконсервативный подход. Но чем дальше, тем мягче он становится, очеловечивая всех и все вокруг.

Почему так? Все просто — так называемых цельных людей не бывает. В каждом из нас спит зверь. И стучится Бог.

При этом Соррентино не перестает иронизировать. То проскользнет шутка про ковер кардинала, который стоит в два раза больше ВВП африканской страны. То папа назовет диетическую колу «ересью», то собеседника обшутит. Частенько пафос сбивает саундтрек — скрипучая итальянка Nada, монотонный немец Recondite, австралийский битмейкер Flume c канадкой Kai, роскошная американка Лера Линн, пионеры психоделики Jefferson Airplane — и каждый раз вовремя.

Сериал затащит в себя любого неверующего и потому, что любовь в нем проявлена крайне доступно. Через рефлексии, диалоги, красоту мира и низость людей, на фоне которых отчетливо виден Бог. Даже интриган, лицемер Войелло и кардинал, алкоголик-гей Гутьеррес каются, когда папа расспрашивает их про тайны. В этом жалком зрелище — тоже есть любовь, выстраданная.

- Кто ты такой? — спрашивают понтифика в самом начале.

- Я противоречие, — приговаривает он себя.

Как ишак, взваливший на себя трагичный груз детства, он бравирует неверием, раздираемый на две части. Вечером считает себя Богом. А утром искренне кается на коленях и просит прощения, кары, озарения и прозрения — чего угодно. Патологически боится, что в нем разочаруются.

Но идет дальше, отступать некуда. Что и предлагает нам Соррентино. Можно падать (к финалу первого сезона папу все чаще подводит сердце), но не забывать вставать. Люди бесконечно грешат, но каются. Куда важнее устремления.

Ведь в сущности человек, как Бог — никогда не меняется.