Главный архитектор Екатеринбурга – о дисбалансах в развитии города и о новой стратегии

В Екатеринбурге сформулирована концепция стратегии пространственного развития города. Главный архитектор Екатеринбурга Тимур Абдуллаев в интервью Znak.com объясняет, зачем нужен этот документ и каких сценариев развития города следует избегать, рассказывает, где и почему должны появляться небоскребы, сколько человек максимум может жить в Екатеринбурге, а также говорит о примерах редевелопмента промышленных территорий и о том, чем может быть опасно строительство большого количества бетонометров . Важно, чтобы люди понимали, что их мнение имеет значение - Зачем Екатеринбургу нужна стратегия пространственного развития, если есть генплан? - Генплан - документ, который фиксирует в первую очередь территориальное городское развитие, но внутри него не расставлены приоритеты, не учтены возможные сценарии. Кроме этого, при городском планировании необходимо учитывать множество различных процессов, которые просто не укладываются в рамки генплана. - Что, например? - Что такое вообще стратегия пространственного развития? Это документ, который определяет будущее города. А оно в свою очередь формируется, в том числе, за счет конкретных проектов, когда происходит взаимоувязка различных стратегических направлений, различных отраслей. При этом в сегодняшних условиях ограниченного финансирования очень важна приоритетность. Когда мы говорим, что мы хотим двигаться в определенном направлении, мы можем нарисовать себе идеальную картину, понять, что она недостижима, и по этой причине решить к ней не идти. Но можно поступить по-другому. Можно определить, что у нас есть проекты разного уровня: краткосрочные, среднесрочные, долгосрочные. При этом все они укладываются в нашу стратегию, в то, как мы видим будущее города. Что-то мы можем делать уже сейчас, что-то - в ближайшее время, а какие-то глобальные вещи - когда конъюнктура сложится подходящим образом. Такая многослойность дает ощущение движения в текущий момент времени. Это очень важно для людей. Вообще очень важна вовлеченность жителей города в эту историю, чтобы люди понимали, что их мнение действительно имеет значение. Нам важно, чтобы представители власти, бизнеса, городского сообщества, культуры и науки имели общее понимание целей стратегии и разделяли её задачи. Только тогда мы сможем получить устойчивый результат. Для этого мы сейчас ведем обсуждение стратегии на разных площадках, с разной аудиторией. Для этого мы занимались проектом 100 мыслей о Екатеринбурге . И если мы проводим параллель с генпланом, то все-таки генплан - не очень понятный документ для большинства жителей города. По большому счету непрофессионалу невозможно его прочитать. А стратегию нам важно изложить таким языком, чтобы она была понятна каждому. - У стратегии будут конкретные сроки реализации? - У стратегии есть горизонт планирования. Без этого документ будет сложно привязать к действительности. Но нужно понимать, что стратегия - это направление движения, то есть цели, которые в ней прописываются, не могут быть абсолютно конечными. Кстати, под стратегию также будет актуализирован и генплан. - Я так понимаю, что принятие стратегии может повлечь необходимость разработки нового генплана? - Безусловно. Дисбалансы и проблемные места в развитии города, которые мы выявляем, должны повлиять на новый генплан. Генплан должен быть рабочим инструментом для претворения стратегии в жизнь. - Долгое время в генплан, кажется, боялись вносить даже минимальные изменения. - Я не думаю, что в современной действительности генплан может существовать без изменений 15 или 20 лет. Слишком динамично меняется жизнь, слишком много появляется новых вводных. Если оглянуться на 15 лет назад и посмотреть, какие у нас были представления о том, как будет развиваться город, станет понятно, что многие вещи, которые есть сейчас, мы просто не могли спрогнозировать. - Например? - Такие темпы жилищного строительства. То, что уже в этом году количество жителей города перевалит за полтора миллиона, хотя по прогнозу социально-экономического развития этот момент должен был наступить гораздо позже. Развитие города стало гораздо более интенсивным. Гораздо меньше внимания уделяется индустриальной составляющей, больше - сфере предоставления услуг и многим другим вещам. Город становится центром креативных индустрий. То есть мы наблюдаем, как смещаются акценты. В этой ситуации основная цель стратегии - обеспечить устойчивость движения, а не зафиксировать показатели. Мы понимаем, что по ходу пьесы могут возникать различные трансформации. В этом нет ничего плохого. Важно уметь на это оперативно реагировать. Удаленные от города районы - болевые точки - Есть сценарии развития города, которые в этой стратегии хочется отсечь и никогда к ним больше не возвращаться? - Да. На сегодняшний день мы сформулировали концепцию стратегии пространственного развития, и сейчас, конечно, нам нужно работать с конкретными параметрами, с конкретными территориями. Но уже сейчас есть ряд очевидных для нас вещей, болевые точки, которые были сформулированы во время экспертных обсуждений с представителями разных профессиональных сообществ. Мы пытались определить перекосы в развитии города, которые являются принципиальными, по мнению различных экспертов. - Можешь назвать эти болевые точки? - В их числе образование новых удаленных от города районов. - Академический? - Нет. Академический все же уже сложился. Сейчас бесполезно спорить, насколько он был правильно спланирован, потому что там уже живет огромное количество людей. Теперь главная задача - развивать его полноценно, чтобы он не был просто гигантским спальным районом. Нужно создавать там места приложения труда, общественный центр, соответствующую инфраструктуру, чтобы люди могли в этом районе реализовывать все свои потребности. - Какие оторванные районы можно считать болевыми точками? - У нас есть районы типа Светлого , которые изначально появились не совсем сбалансированными. Кроме того, в генплане сейчас заложены районы, по которым застройщики ранее утвердили градостроительную документацию, но к строительству которых пока не приступили. Их довольно много. Это так называемые территории гринфилда, когда застройщики уходят в освоение дешевых земель сельхозназначения, меняя их разрешенное использование. Причем дешево это только для застройщика, а для города развитие этих территорий - дорого, потому что нужно растягивать инженерную и транспортную инфраструктуру. Кроме того, эти территории надо включать в планы социального развития по школам и детским садам. Не секрет, что застройщики на себя это не берут и по действующему законодательству не обязаны. Но новые жители этих районов будут это требовать от муниципалитета. Все эти вещи требуют переосмысления. Если предположить, что завтра застройщики примут решение одновременно развивать все эти территории, город не сможет принять в этом развитии необходимое участие. Это окажется невозможно экономически. Поэтому есть смысл либо пересмотреть развитие этих районов, либо расставить приоритеты, то есть четко обозначить территории, в развитии которых город заинтересован в первую очередь. - Вообще появление таких отдаленных районов и рост количества жителей не расходятся с идеей Екатеринбурга как компактного города? - Когда мы делали проект 100 мыслей о Екатеринбурге , мы попытались сформулировать матрицу тех ценностей, которые в городе есть сейчас, а также негативных последствий развития, которых город должен избегать, по мнению жителей. Самое парадоксальное - пункты во многом совпали. Например, компактность, по мнению жителей, является хорошей отличительной особенностью Екатеринбурга. И вместе с этим они считают, что мы можем это преимущество потерять. Мы говорим, что наш город богат историческим наследием, и тут же люди обращают внимание, что сейчас оно находится под угрозой. Люди обеспокоены тем, что они могут утратить какие-то ценности. Они видят, что эти ценности начинают постепенно разрушаться. И мы понимаем, что раз Екатеринбург хочет сохранить компактность, и раз все это признают как ценность, надо действовать несколько иным образом в территориальном развитии. - Каким образом? - В Екатеринбурге много территорий, которые не вовлечены в оборот. Множество коммунальных и промышленных площадок не функционируют первичным образом. Конечно, заниматься развитием таких территорий сложно. Нужно обращать внимание на большее количество нюансов, требуется редевелопмент, поиск новых сценариев. Но один из принципов, который мы декларируем в стратегии, - отказ от простых решений. То есть не надо двигаться по пути наименьшего сопротивления. Конечно, путь наименьшего сопротивления - построить что-то на чистой территории. Но правильно ли это для развития города? Когда мы говорим о том, для чего нам стратегия пространственного развития, мы говорим о повышении качества городской жизни, о повышении качества городской среды в глобальном смысле. А повышение этого качества возможно только за счет концентрации. То есть мы должны тратить финансовые и ресурсные потенциалы в городе. Не растаскивать их по периферии, а в первую очередь улучшать качество сложившейся городской среды. Да, это будет дороже, но это даст больше эффекта, потому что мы сохраним компактность города. Потенциал развития города сейчас не задействован в полной мере. Так мы формулируем еще одну цель стратегии - направить развитие внутрь города, чтобы поднять качество жизни. Задумайтесь: ради чего люди хотят жить в городах? - То есть должны быть ограничения и по количеству жителей города? - Тут я не совсем соглашусь. Если сравнить Екатеринбург с другими российскими городами, мы увидим, что плотность действительно высокая. Но по сравнению с другими городами мира - достаточно низкая. Я понимаю, что есть некоторые моменты, которые вызывают у жителей болезненную реакцию. Например, точечное появление высоток. Но задумайтесь: ради чего люди хотят жить в городах? Люди хотят жить в социуме, людям нравится концентрация себя, это их свойство. В мире наиболее привлекательными местами для посещения становятся города, где эта концентрация достаточно высока. Потому что, приехав в какой-то полупустынный мертвый город, разбросанный территориально, ты понимаешь, что там и выйти некуда вечером, и поговорить не с кем, что там просто нет интересной городской среды. Екатеринбург в отличие от многих российских городов находится в достаточно хорошем положении. Но потенциал для качественного развития есть еще большой. - Сколько человек максимум может жить в Екатеринбурге? Три миллиона? Пять? - Назвать конкретную цифру я, конечно, не готов. Но нужно понимать, что 1,5 млн жителей города, о которых мы говорим сейчас, - это статистическая информация. Если предположить, сколько жителей соседних городов-спутников здесь работают, проводят праздники, занимаются шопингом, то фактическое количество людей, которые пользуются городом, окажется раза в два больше. И при этом потенциал у города для роста есть и без прироста территории. - За счет редевелопмента? - Да, в первую очередь мы говорим о редевелопменте. Например, вредная промышленность так или иначе из города уходит. А оставшиеся территории могут занять организации с более наукоемкой индустриальной составляющей, те же технопарки. И они при этом будут занимать гораздо меньше площадей. В идеале это могли бы быть территории mixed-used, смешанного использования. Не хотелось бы, чтобы они развивались просто как жилые монорайоны. - Сейчас в городе есть удачные примеры? - К сожалению, даже в масштабах страны удачных примеров такого развития назвать не готов. Но в мире примеров очень много. Возьми любой европейский город, который находится вдоль реки и в котором занимаются реновацией портовой территории. Тот же Кёльн, Амстердам. Все города пытаются каким-то образом вовлечь в городской оборот такие маргинализированные территории, которые потеряли свою первоначальную промышленную функцию. У нашего города богатая индустриальная история, и иногда хочется сказать: почему бы нам не показать эту индустриальную историю именно методом реновации. Есть территория визовского завода, которая может развиваться очень интересно. Тот же Уралмаш. Примеров много. В городе уже сложились зоны высотного строительства, и их достаточно - Другая возможность увеличить плотность населения - высотное строительство. Андрей Гавриловский на прошлой неделе заявил, что планирует построить еще один небоскреб между Антеем и Высоцким . По его мнению, высотки должны кучковаться. Это соответствует стратегии? - Про новый проект Гавриловского я пока ничего не слышал. Но если говорить в целом, высотки, конечно, должны быть правильно локализованы. Нельзя просто разбросать точечные высотные жилые дома по городу в произвольном порядке. Во-первых, для высотных зданий должны существовать свои регламенты, которые должны быть закреплены в определенных зонах. И когда мы принимаем решение о развитии отдельных городских территорий как районов высотной застройки, к ним должны предъявляться другие требования. Сейчас пока эти требования нигде не зафиксированы. Так, например, ни один из существующих регламентов не позволяет построить на земельном участке здание в три раза большее по площади, чем этот участок. Но, конечно, ни одна башня, которая сейчас построена в городе, в эти нормативы не вписывается. - То есть каждый раз решение принимается индивидуально? - Эти решения должны быть именно локализованы по принципу территории: где допускается строительство высоток. Но такие решения должны повлечь за собой ряд обязательств по развитию инфраструктуры. Чтобы обеспечить жизнь этих зданий на отдельной территории, они должны быть обеспечены транспортной, инженерной, пешеходной, социальной инфраструктурой определенной плотности. То есть стихийное появление небоскреба у кого-то во дворе просто невозможно. И в стратегии очень важно как раз эти моменты зафиксировать, определить территории, где город видел бы высотное развитие. Немаловажное значение при этом имеют силуэт и архитектурный облик города. Я не считаю, что появление высотных зданий само по себе - это какое-то зло. Вопрос в том, когда и где они появляются. - Где в Екатеринбурге есть подходящие места под высотную застройку? - Мне кажется, что у города эти зоны уже сложились и их достаточно. Надо понимать, что сейчас даже те территории, на которых уже запланировано появление небоскребов, пока не застроены, то есть их потенциал еще не исчерпан. И создавать расползание высотной застройки просто нецелесообразно. Само по себе строительство большого количества бетонометров городу невыгодно - Закладываете ли вы в стратегию пространственного развития такую тенденцию, как сокращение количества новых проектов, что, скорее всего, повлечет за собой уменьшение объемов жилищного строительства? - Стратегия - это не про цену, а про ценности. Поэтому в стратегии не будут определены точные количественные показатели чего бы то ни было, квадратных метров или еще чего-то. Стратегия определяет тенденции. И мы считаем, что само по себе строительство большого количества бетонометров городу невыгодно. Мы говорим о том, что нам сейчас было бы неплохо думать о качестве этих метров. Должен быть переход от количества к качеству. И это в принципе совпадает с мировыми тенденциями. При покупке объектов недвижимости люди стали больше внимания уделять качеству. И это хорошо. Потому что здания строятся на десятилетия. Иногда на столетия. Мы видим примеры других городов мира, в центрах которых в определенные периоды неблагоприятного экономического развития появлялись большие районы экономкласса, и позже эта застройка маргинализировалась. Они превращались в гетто, потому что там собиралась определенная категория населения. И власти потом просто не знали, что с этим делать: целые районы, по сути, были лишены какого-то качественного развития. - В одном из интервью ты говорил, что в Екатеринбурге только единицы застройщиков понимают, что развитие территории вокруг жилья влияет на его капитализацию. - Да. Это уже немного другой поворот. На мой взгляд, на добавленную стоимость жилой недвижимость влияет, в том числе, и её архитектура, и качество прилегающих общественных пространств (хотя кто-то со мной и не согласится). Нужно пытаться комплексно посмотреть на ситуацию, наладить общение между девелоперами, архитекторами и экспертным сообществом. Уверен, что во время такого общения многие подходы можно трансформировать и пересмотреть и ситуация с качеством развития городской среды все равно будет меняться в лучшую сторону. - Городской градсовет должен был стать как раз такой площадкой для общения девелоперов и экспертов, но последнее время он стал редко собираться. Его работа продолжится? - Я уверен, что градсовет - это хороший рабочий инструмент, и он должен функционировать. Хотелось бы, чтобы застройщики воспринимали его не как лобное место, куда кого-то приводят, чтобы публично порицать. Мне бы хотелось, чтобы застройщики считали для себя полезным идти на заседание градсовета и получать профессиональную компетентную оценку проектов. Но для этого надо находиться в открытой позиции. Надо обсуждать проекты на стадии концепции или на стадии эскизов. А не просто предлагать членам градсовета утвердить шкурку на фасад здания, по поводу которого все основные решения уже приняты. Я убежден, что градсовет будет работать. Идеологически основы его работы сформулированы правильно. Просто сейчас такой сложный период времени: не секрет, что муниципалитет меньше влияет на застройщиков ввиду того, что больше не занимается выдачей разрешений на строительство. И, конечно, застройщики просто не хотят усложнять себе жизнь процедурой обсуждений. Но мне кажется, это недальновидная позиция. По большому счету ничего плохого градсовет застройщикам не посоветует. В его состав входят люди, которые альтруистически, абсолютно бесплатно участвуют в его заседаниях, тратят свое время, силы и профессиональные компетенции, чтобы делать город лучше. В конечном итоге это должно помогать и застройщикам капитализировать свои объекты, увеличивать привлекательность объектов. Этот момент нужно всем понять. Понять, что градсовет помогает, а не вредит застройщикам. У нас принято слишком часто стирать собственную историю - Конструктивизм для многих - главная архитектурная фишка Екатеринбурга. Но не пора ли придумать что-то новое? - В этом вопросе есть два аспекта. Тема конструктивизма в последнее время стала очень медийной, и это плод усилий большого количества людей, которые привлекали внимание к этой теме. И если раньше в городе никто, кроме профессионалов, на эту тему не оглядывался, то теперь каждый третий точно знает, что в городе есть архитектура конструктивизма, и что её много, и что это отличительная черта города. Это такая очень хорошая история про то, как город признал свою идентичность на массовом уровне. Это очень важно. Город, который признал свою идентичность, город, который признал свою историю, - это город, который способен развиваться в будущее. У нас и так принято слишком часто стирать собственную историю. Когда, например, обсуждаются вещи, связанные с реновацией объектов, все очень избирательно подходят к тому, что считать исторической памятью. Но мы всегда должны помнить и понимать, что город состоит из разных культурных слоев и эти культурные слои должны быть сохранены. Прекрасно, что тема с конструктивизмом раскрылась и прозвучала. Здорово, если получится создать проекты по вовлечению объектов конструктивизма в городскую жизнь, чтобы они работали в городской среде не только фасадами, но и были объектами притяжения. А что касается чего-то новенького , ситуация, как мне кажется, абсолютно открытая. Но тут нам нужно понимать, что, если мы хотим оказаться впереди кого-то, нам не надо никого догонять. - А сейчас мы пытаемся кого-то догнать? - Это естественный порыв у многих: посмотреть на хорошие примеры и что-то инкорпорировать внутрь Екатеринбурга извне. На экспертном уровне это абсолютно нормально. Нам нужны внешние экспертные оценки, чтобы лучше увидеть картину. Но на вопрос, какую архитектуру мы должны строить в Екатеринбурге, хочется ответить: архитектуру Екатеринбурга. Мы должны искать свои оригинальные решения, градостроительные и архитектурные, и сделать их интересными миру.