Колонки: Юрий Караш: Российской космонавтике необходима идеология

Триумф советской космонавтики предопределили четыре составляющих, от которых космонавтика российская сейчас весьма далека. И если не предпринять решительных мер, то, что мы называем «Прогрессом», продолжит падать. Из-за того, что автоматический грузовой корабль «Прогресс МС-04» не долетел до МКС, экипаж станции остался без пополнения запасов воды, продовольствия, медикаментов, без нового скафандра, экспериментальных материалов – и много еще без чего, что делает работу на борту продуктивной, а жизнь вполне комфортной. Неприятно, конечно, но нести вахту по-прежнему можно. Необходимых ресурсов достаточно, да и партнеры в беде не оставят, ибо бесперебойность и эффективность эксплуатации орбитального комплекса зависит от слаженной работы всех его обитателей, включая российских членов экипажа МКС. Станцию периодически посещают американские «грузовики» типа «Дракон» и «Сигнус», а также японские HTV, которые в экстренном случае всегда подбросят нашим космонавтам необходимые грузы. Так что проблема не в дефиците на борту, а в том, что падение «Прогресса» (кстати, третье за последние пять лет) отражает степень обесценивания космонавтики в российском государстве и обществе. Данная авария, как и предыдущие, случилась из-за отказа ракеты-носителя типа «Союз». Официальный представитель Роскосмоса предложил оптимистичный взгляд на ситуацию. «Количество запусков «Союзов» – около двух тысяч, сказал он в интервью газете «Коммерсант». – В данном случае, если говорить о «Союзе-У» – почти 800 запусков, из них только какие-то ничтожные десятки случились с авариями». Вообще, по его словам, «Союз» – самый надежный носитель в мире». Ракета, конечно, не автомобиль, но если следовать логике Роскосмоса, то несколько ничтожных сотен «Жигулей», развалившихся прямо на ходу, не влияют на репутацию этой машины как надежной, ибо с конвейера сошли сотни тысяч автомобилей данной марки и до сих пор продолжают ездить по дорогам. При этом если в области автомобилестроения мы отстали от Запада, по меткому выражению одного японца, «навсегда», то в области создания ракет и космических кораблей претендуем (и с определенными основаниями) на ведущие мировые позиции.  Это, в свою очередь, подчеркивает статус России как не просто ресурсодобывающей, но и научно-технической державы. Падение «самой надежной в мире ракеты» на восприятии этого статуса тоже, разумеется, скажется, даже если забыть о том, что c утратой очередного «Прогресса» было потеряно четыре миллиарда бюджетных рублей Представитель Рокосмоса напомнил, что «ракеты падают у всех». Действительно, за последнее время неудача дважды постигла американскую ракету-носитель (РН) «Фалькон». Но «Фалькон» находится в эксплуатации всего шесть лет, является принципиально новой машиной частично многоразового использования, и на 26 успешных запусков у него всего две аварии, одна из которых случилась на земле – в процессе подготовки к старту. Таким образом, рейтинг его надежности составляет порядка 93%, что лишь немногим меньше, чем у «Союза».  Теперь посмотрим на Китай, который запустил свою первую РН лишь в 1970 году – на 13 лет позже СССР. С 2001 по 2013 год КНР осуществила 128 запусков своих РН типа «Великий поход», из которых 125 прошли успешно. Это означает, что рейтинг надежности китайских носителей за прошедшие 12 лет составил 98%, что соизмеримо с надежностью РН «Союз». Но «Союз» в следующем году разменяет уже седьмой десяток лет, и общее количество стартов этой машины всех модификаций идет уже на тысячи. На фоне данной цифры продолжающиеся аварии «Союза» могут иметь только два объяснения: либо ракета все еще конструктивно недоработана, либо ее некачественно собирают. Ирония судьбы: не долетевший до МКС в апреле прошлого года «Прогресс М-27М» был кораблем старого типа, отправленным в космос на новой модификации ракеты-носителя «Союз» под названием «Союз-2.1а». Тот, который упал в начале декабря этого года, был новой модификацией под названием «Прогресс МС-04», стартовавшей на старой РН «Союз-У». Таким образом, если прошлогодний отказ «Союза» еще можно было объяснить конструкционными причинами (что, собственно, и было сделано), то в нынешнем падении «Прогресса» конструкция точно не виновата. Значит, остается то, о чем в свое время сказал вице-премьер Дмитрий Рогозин: «У нас с помощью чьей-то матери и кувалды можно «пришпандорить» столь важный блок в системе управления вверх тормашками». И сколько раз с тех пор метали громы и молнии (причем с самого правительственного верха), сколько поступило предложений, включая идею ввести видеоконтроль за сборкой космической техники и подвергать уголовному преследованию виновников катастроф кораблей и автоматических аппаратов – но что изменилось? Судя по последнему отказу «Прогресса», ничего. Очевидно, проблема в кадрах. Космическая техника не прощает непрофессионализма и халатности, поэтому в отрасли должны быть заняты лучшие из лучших. Но работать можно либо за деньги, либо за интерес. В идеале – за то и за другое (в советские времена к этому перечню «космических» стимулов добавлялся еще один – престиж). Что касается зарплат в российской космической отрасли, они на уровне «не бей лежачего». Например, в Центре имени Хруничева, производителя знаменитых «Протонов», средняя зарплата составляла в 2014 году 35 тысяч рублей. Придется брать на интерес. Но что может предложить российская космическая индустрия вчерашним выпускникам МФТИ, мехмата МГУ, МГТУ имени Баумана или технических лицеев – Марс или хотя бы Луну? А может быть, и «замах» в духе Трампа, нацелившегося на окраины Солнечной системы? Отнюдь нет. Федеральная космическая программа (ФКП) на 2016–2025 годы планирует их увлечь всемерным укреплением и развитием орбитальной группировки космических аппаратов «в интересах социально-экономической сферы, науки и международного сотрудничества», продолжением эксплуатации МКС как минимум до 2024 года, включая достройку российского сегмента и создание на его основе отечественной (девятой по счету, считая «Салюты», «Мир» и частично российскую МКС) станции, состоящей, правда, всего из трех модулей. «Мир», выведенный в космос более 30 лет назад, состоял из семи.  Еще есть, правда, разработка нового корабля, который по плану должен совершить первый пилотируемый полет к МКС в 2023 году, то есть за год до окончания эксплуатации этого комплекса. Куда после этого будет летать корабль, а заодно и сверхтяжелая РН, работы по которой тоже предусмотрены ФКП, не совсем понятно.  Справедливости ради, в программе также есть дальний и достаточно оптимистичный «прицел»: «Создание необходимого задела для полномасштабного исследования Луны после 2025 года и осуществление к 2030 году высадки человека на Луну». По факту это будет повторение американской программы «Аполлон», которой к началу четвертого десятилетия этого века исполнится 60 лет, но лететь на Луну все же лучше, чем наматывать витки вокруг Земли на борту очередной орбитальной станции. Другое дело, что, по мнению ряда экспертов, российская пилотируемая миссия на Селену – это по большому счету пропагандистское, не основанное ни на технологических, ни на экономических возможностях России заявление. Дополнительные штрихи в эту картину вносят отсутствие в планах на 2017 год стартов новой РН «Ангара», с которой Россия связывает сохранение своей конкурентоспособности на международном рынке пусковых услуг. Мировое лидерство по количеству стартов ракет-носителей и так уже пришлось уступить (кстати, впервые с 2003 года) Соединенным Штатам и Китаю, прежде всего из-за падения спроса на выведение в космос полезных нагрузок со стороны российских заказчиков. Стоит также упомянуть намерение уменьшить российский экипаж МКС с трех до двух человек и продолжающееся сокращение бюджета Роскосмоса. И все это на фоне бурной деятельности, которую развил в космосе Китай, а также намерения США отправить пилотируемую экспедицию к Марсу уже в 2033 году.  Суммируя то, что происходит в российской космонавтике, член-корреспондент РАН Григорий Чернявский заявил в начале декабря: «Отрасль продолжает находиться в стагнации и не обеспечивает, на мой взгляд, сохранения Россией в XXI веке статуса ведущей космической державы». Естественно, что в такой ситуации российской космонавтике не стоит рассчитывать на приход «лучших из лучших», как это было в советские времена, вписавшие в историю нашей страны громкие космические победы. Победы эти, помимо прочего, выросли из четырех важных слагаемых, о которых российской космонавтике остается только мечтать. Во-первых, гражданские космические программы выросли из военных. Знаменитая Р-7, или «семерка», ставшая прототипом не менее знаменитой ракеты-носителя «Союз», была не чем иным, как баллистической ракетой, а некоторые долговременные орбитальные станции (ДОС) типа «Салют» были на самом деле «Алмазами», разработанными и построенными для решения сугубо оборонных задач. Однако современная программа развития российского оборонного комплекса не предусматривает создания таких типов вооружений, от которых, как в конце 1950-х и в 1960-е годы, могли бы «отпочковаться» технологии для решения крупномасштабных задач за пределами околоземного пространства.  Во-вторых, советская космонавтика была инструментом «большой политики» в такой степени, что внешнеполитическую деятельность СССР в 1960-е годы называли «дипломатией спутника». В современной России акцент сделан на укреплении авторитета и престижа государства с помощью крупных спортивных соревнований типа Олимпиады или чемпионата мира по футболу, на противодействии попыткам создать однополярный мир, а также на интенсификации военной деятельности, в том числе путем создания новых боевых средств и вооружений. В-третьих, у советской космонавтики была лидерская философия, нацеленная на решение новаторских задач. В том числе опять же для реализации политических интересов страны. И наконец, в-четвертых, космическую отрасль СССР определили Личности. Речь идет в первую очередь о главных конструкторах – Сергее Королеве, Владимире Челомее, Валентине Глушко, Владимире Бармине, а также министре общего машиностроения Сергее Афанасьеве. Именно их конструкторские и организаторские таланты вкупе с пассионарной преданностью своему делу обеспечили советские космические победы.  Сейчас, конечно, иначе. В течение длительного времени (особенно в 1990-е годы, когда российская космонавтика сидела на «голодном пайке») казалось, все дело в финансировании. Но в начале второго десятилетия XXI века бюджет Роскосмоса стал заметно расти, а в 2016 году эта организация вообще стала лидером среди госкомпаний по объему и стоимости госзаказов, проведя электронные закупки на сумму 216,9 млрд рублей. Но давайте вспомним, как в богатых семьях, в которых родители никогда и ни в чем не отказывали своим детям, вырастают пустоцветы. Обеспечивать лишь материальное благосостояние ребенка – мало. Нужно еще ребенка воспитывать, чтоб это благосостояние послужило его личностному и профессиональному росту. Так же и в космонавтике. Государство должно ставить перед отраслью инновационные, амбициозные цели, повышающие в первую очередь международный и внутренний авторитет страны и ее руководства. Только в этом случае работать в космонавтике снова станет творчески интересно и престижно. Как в советские времена, она станет центром притяжения наиболее высококвалифицированных специалистов, за работой которых будет установлен строгий контроль как за деятельностью особой государственной важности. В противном случае любые деньги, выделенные на космическую отрасль, пойдут либо на консервацию застоя, либо осядут в карманах вороватых чиновников Роскосмоса и сотрудников подведомственных ему предприятий. А ракеты – даже те, что находятся в эксплуатации уже почти 60 лет – продолжат падать.

Теги:  Роскосмос, космонавтика, Россия в космосе