Российский Су-35С в Сирии: за вылетом вылет…
Модернизированный истребитель поколения «4++» Су-35С рассчитан на применение в условиях больших перегрузок. Но, помимо физических, есть ещё и морально-психологические нагрузки. На эту и другие темы специальный корреспондент «Красной звезды» на авиабазе Хмеймим поговорил с пилотом этого новейшего авиационного комплекса.
– Вы утверждаете, что самолёт Су-35С, а значит, и пилот способны выдержать перегрузку 9G? А что это такое – 9G? Какие ощущения испытывает при этом лётчик?
– Вообще-то во время боевого вылета вроде бы даже и не замечаешь эти перегрузки и не обращаешь на них внимания. Лишь после посадки, анализируя свой полёт по данным объективного контроля, узнаёшь, какими они были. А если «научно-популярно» объяснить, что такое перегрузки… Понимаете, когда человек находится в состоянии покоя, он испытывает перегрузку в 1G. Считается, что выдержать можно до 5G. Ну а мы, тренированные пилоты, надев противоперегрузочные костюмы, способны переносить перегрузки и до 9G. Но обычно уже при 3-4G человек теряет сознание из-за оттока крови…
– При больших перегрузках возможны вестибулярные расстройства. Понятно, что на пилоте противоперегрузочный костюм. Но ведь люди разные. И ощущения у них разные. Что помогает преодолевать возможные последствия перегрузок?
– Мы все прошли соответствующие тренировки, все прекрасно подготовлены. А если обращаться к собственному опыту, то скажу с уверенностью, что мне помогает надлежащая морально-психологическая и физическая закалка.
…Я беседую с командиром звена самолёта-истребителя поколения «4++» Су-35С.
Почему я задал вопрос о перегрузках? Дело в том, что это вроде бы как само собой разумеющееся в профессии военного лётчика. И о физических и психологических перегрузках, которые он испытывает, обычно говорят редко. Но всегда ли мы помним о том, что, когда пилот поднимается в кабину, на земле остаются его житейские проблемы? Всегда ли задумываемся о его морально-психологическом состоянии, тем более что характеры у всех разные?
А в Сирии каждому приходится испытывать дополнительные переживания. Например, в семье моего собеседника ждут первого ребёнка… Я интересуюсь у офицера, часто ли он думает о доме, волнуется ли, вылетая на боевое задание, и вообще как относится, говоря языком устава, к тем «тяготам и лишениям», которые обязан стойко преодолевать военнослужащий.
– Какие ещё там «тяготы и лишения»? – улыбается капитан. – Я вообще в своей службе их не испытываю. Например, большие физические нагрузки… Да я в училище всегда был первым в беге на длинные дистанции. А это выдержка, выносливость, воля, собранность, правильная оценка своих сил, умение выбрать оптимальный темп бега. У меня просто такой характер… Отец, тоже лётчик, воспитывал меня и брата в любви к военной службе, верности Родине, воинскому долгу, учил дорожить офицерской честью. Отсюда прежде всего и та морально-психологическая устойчивость, которая всегда со мной. И это отнюдь не бахвальство…
– Человек должен знать себе цену, – продолжает пилот. – Знаю её и я. Меня здесь, в Хмеймиме, трудно чем-то «прижать». Между полётами я с пользой провожу время – тренируюсь физически, много читаю. Человек в любой ситуации может извлечь для себя максимальную пользу. Кто-то спросит, что я чувствую, когда нажимаю на боевую кнопку? Поверьте, это не высокопарные слова, но именно они наиболее точно отражают моё состояние во время вылета: я думаю лишь о том, как бы лучше выполнить боевую задачу. Есть приказ, боевой приказ. И я обязан выполнить то, чего от меня ждут. Так меня учил и отец. В западной печати появляются порой сообщения, что, мол, российские пилоты где-то нанесли удар по мирным объектам. Всё это ложь. Мы применяем оружие только по тем координатам, которые поступают из вышестоящего штаба, а значит, уже уточнены, выверены. Поэтому если я наношу удар, то убеждён: это удар по террористам. И ещё один момент. Я всегда уверен в себе и своём самолёте. Только недоученность порождает неуверенность в своих силах. А нашей подготовке может позавидовать пилот любой страны.
– Профессия военного лётчика особенно сопряжена с риском. А в Сирии – и подавно. Вы совершаете боевые вылеты, работаете с такой сложной техникой днём и ночью, в любых метеоусловиях. Не возникало ли желание, мягко говоря, поберечь себя в какой-то ситуации?
– Ну что вы! Намекаете на эпизод из известного фильма, когда опытный боевой лётчик неожиданно для всех терял в себе уверенность и уклонялся от боя? Вне боевой обстановки я очень люблю работать «на пределе» – летать на предельно малых высотах, совершать стратосферные полёты на высоте 17 тысяч метров, выполнять облёты авиационной техники. Заменили, скажем, двигатель, и его надо проверить в небе на всех режимах. Вот я и вызываюсь выполнить эту задачу.
«Отец, тоже лётчик, воспитывал меня и брата в любви к военной службе, в духе верности Родине, воинскому долгу, учил дорожить офицерской честью»
И знаете, какие ощущения после таких полётов? Непередаваемые. Именно в эти минуты я чувствую всю красоту жизни. Я очень благодарен нашему командиру полка. Служу в регионе, где рядом проходит государственная граница. Поэтому доводилось выдворять, буквально «выталкивать» непрошеных гостей со стороны сопредельного государства. А смогли бы мы выполнить это мастерски и в то же время «корректно», если бы наша подготовка была недостаточно высокой? Конечно же, нет. С тех пор как пришёл в полк лейтенантом, я в плане профессионализма стал совершенно другим человеком. Нас подготовили к выполнению большого спектра боевых задач, летаем мы в очень сложных условиях, готовы к встрече как с одиночным противником, так и с групповыми целями.
Постоянно тренируемся на полигонах в бомбометании, стрельбе из пушек по наземным целям, в пусках неуправляемых авиационных ракет. Не случайно нам доверили участие в международных соревнованиях «Авиадартс». Когда мне здесь довелось совершить первый боевой вылет в ночных условиях, я даже не думал о том, что это особенная, необычная задача. Сработал, как всегда…
– Вы подчеркнули, что работаете только по тем координатам целей, которые поступают из вышестоящего штаба. Но лётчикам иногда поручают и так называемую свободную охоту. Вы можете самостоятельно принимать решение на поражение противника?
– Как истребитель, я вправе самостоятельно принимать решение на применение оружия только в случае непосредственной угрозы прикрываемому воздушному судну, объекту, если предпринята атака на него или на мой самолёт…
Допустим, мы работаем в зоне дежурства в определённой близости к границе Сирии. Выполняем задачу, стараясь себя особо не обнаруживать. А мой так называемый коллега по другую сторону границы, предположим на F-16, выполняет полёт, не соблюдая никаких правил маскировки, – включены бортовые огни, проблесковые маячки. В общем, полная иллюминация… Мы же всегда ведём себя скромнее. Зато обеспечиваем выполнение боевых задач всеми экипажами нашей ударной авиации.
Су-35С не имеет аналогов в своём классе, это небесный универсал, максимально близкий к машинам пятого поколения
– Вы управляете авиационным комплексом в одиночку. Не слишком ли велика нагрузка?
– Да, в полёте я один. И всё зависит от меня одного. Но это не влияет на качество выполнения боевых задач. Нашим конструкторам и нашей промышленности в легендарном самолёте Су-27 удалось реализовать сверхсовременные научные достижения. Все они воплощены и ещё более усовершенствованы в Су-35С. Бортовой компьютер работает с такой степенью точности и надёжности, что лётчику остаётся только принимать решение на применение оружия.
– Может сложиться впечатление, будто главный в авиационном комплексе – компьютер, а не пилот…
– Это, конечно, было бы преувеличением. Но тем не менее справедливыми будут слова о том, что информационно-управляющая система берёт решение ряда задач на себя. А человека, конечно же, никто не заменит ни в небе, ни на земле – по крайней мере, на нынешнем уровне научно-технического развития.
– Расскажите о вашем самолёте чуть подробнее…
– Су-35С – современный многофункциональный сверхманёвренный самолёт-истребитель. Он максимально близок к машинам пятого поколения. Я потом отдельно расскажу, в чём заключается небольшое отличие. Су-35С не имеет аналогов в своём классе. Он решает задачи по уничтожению воздушного противника, нанесению ударов по наземным, морским целям днём и ночью, при любых метеоусловиях, в сложной обстановке помех, используя всю номенклатуру вооружения. То есть он может работать «по воздуху» в качестве истребителя, видит цели, как самолёт дальнего радиолокационного обнаружения. Кроме того, Су-35С отлично справляется с нанесением ударов по наземным и морским целям. Он может применяться не только как бомбардировщик при поддержке боевых действий сухопутных войск, но и как штурмовик…
Мой разговор с капитаном прерывает команда на совершение очередного боевого вылета, мы ведь беседовали в помещении, отведённом для дежурных экипажей. Буквально через несколько минут Су-35С, управляемый моим собеседником, покидает аэродром.
Хмеймим, Сирия