Банковский кризис в Европе в контексте геополитики
В банковской системе стран – членов Европейского союза вызревают новые проблемы. Об этом свидетельствуют как обнародованные 29 июля результаты новейших стресс-тестов европейских банков, так и данные, поступающие с ведущих биржевых площадок Европы и Америки. Ключевыми проблемами здесь выступают нарастающие диспропорции в самой европейской банковской системе и дисбаланс в финансовых механизмах ЕС и США, усиливающиеся вследствие решения большинства участников референдума в Великобритании 23 июня в пользу выхода страны из Евросоюза.
Нынешняя проверка состояния европейской банковской системы стала первой после аналогичной акции, предпринятой осенью 2014 года, и была призвана оценить степень ее устойчивости в том числе в свете предстоящего Brexit. В тестировании принял участие 51 банк из стран-членов Евросоюза, а также Норвегии. В совокупности они охватывают 70% европейского банковского сектора Европы.
Однако уже на стадии подготовки стресс-тестов руководство Евросоюза пошло на хитрость. Из данной процедуры были исключены банки Греции, Португалии и Кипра, относящиеся к категории «проблемных». Согласно имеющейся информации, это было сделано с целью избежать банковской и биржевой паники после обнародования негативных результатов по трем этим странам. В результате лавры государства с самой неблагополучной банковской системой достались Ирландии – еще одной представительнице категории «проблемных» государств, однако более устойчивой, нежели Греция, Португалия или Кипр.
Один из ведущих ирландских банков Allied Irish Bank получил по итогам стресс-тестов коэффициент достаточности капитала в пределах 4,3%, что фактически означает неспособность противостоять кризису.
Однако еще более показательной оказалась статистика по отдельным банкам, в том числе относящимся к категории ведущих в своих странах. Она свидетельствует о том, что кризисные явления поразили не только банковскую систему Италии (что было ожидаемо, учитывая динамику развития ситуации за последние месяцы в итальянском банковском секторе), но и считающиеся вполне благополучными финансовые институты.
В частности, негативные результате в плане достаточности собственных капиталов продемонстрировали австрийский Raiffeisen Bank и два ведущих банка Германии - Commerzbank и Deutsche Bank. В частности, по Raiffeisen Bank коэффициент достаточности капитала определен по итогам стресс-тестов на крайне низком уровне в 6,1%.
Что же касается итальянских банков, то среди них абсолютным «лидером» по негативным показателям стало третье по объемам выданных кредитов национальное финансовое учреждение – банк Monte dei Paschi. Достаточность его собственного капитала оценена как отрицательная (-2,4%). Это равносильно неминуемому банкротству в случае возникновения в стране банковского кризиса. Неудивительно, что сразу после обнародования результатов стресс-тестов акции данного банка упали в цене на 16% – даже несмотря на то, что руководство Monte dei Paschi оперативно представило план по привлечению дополнительных финансовых средств в объеме 5 млрд евро. Для сравнения – это в пять раз превышает рыночную капитализацию указанного банка.
Второй с конца результат стресс-тестов среди итальянских банков показал банк UniCredit. Его коэффициент покрытия капитала был оценен в 7,1%. Согласно данным независимых экспертов, это означает, что данный банк должен экстренно привлечь дополнительные средства в объеме как минимум 6 млрд евро. Соответственно акции UniCredit обесценились за первые дни августа на 17,8%. Да и в целом акции европейских банков претерпели в начале августа резкое падение. За один только день 1 августа банковский индекс Euro Stoxx рухнул на 3%, а в последующие несколько дней падение добавило еще 5%.
Однако системный кризис европейской банковской системы, охвативший в том числе банки Германии и Австрии, – лишь один из аспектов проблем, с которыми столкнулась сегодня Европа. Второй – не менее важный – связан с последствиями будущего выхода Великобритании из Евросоюза. Результаты британского референдума и последующая реакция инвесторов привели к развороту общей финансовой стратегии на европейских рынках и, в частности, массовой скупке государственных ценных бумаг. Расчет сделан на самостоятельность Банка Англии и проведение им будущей денежно-кредитной политики, отличной от европейского Центробанка, что позволило бы владельцам данных бумаг получить беспрецедентную прибыль на скачках курсов. Одновременно это оказало кардинальное влияние на сравнительную динамику курсов европейских и американских казначейских облигаций. Доходность последних превысила доходность британских облигаций на 100 процентных пунктов, причем последний раз подобная разница фиксировалась в 2000 году, то есть еще до начала нынешнего глобального финансово-экономического кризиса.
Более того, как показывает статистика, последние два зафиксированных случая столь большой разницы в доходности ценных бумаг США и Великобритании имели своим следствием надувание на американском фондовом рынке громадных спекулятивных «пузырей» с последующим биржевым обвалом.
Кроме того, эксперты фиксируют беспрецедентный рост объема государственных и корпоративных облигаций с доходностью ниже нуля. Темпы прироста составляют примерно 300 млрд долларов в неделю, а общий объем подобных облигаций составляет порядка 14 трлн долларов. Согласно данным британской газеты The Financial Times, это эквивалентно четвертой части объема всей мировой экономики.
Вышеуказанная ситуация имеет тенденцию к дальнейшему обострению, учитывая уже объявленные Брюсселем и Лондоном задержки в выработке процедур выхода Великобритании из Евросоюза. Согласно информации британского еженедельника The Sunday Times, ссылающегося на настроения в финансовых кругах страны, оформление выхода Великобритании из ЕС может быть отложено до конца 2019 года. Ранее предполагалось, что начало соответствующей процедуре может быть положено уже в январе 2017 года.
Еще одним фактором неопределенности выступают предстоящие президентские выборы в США и невозможность просчитать в связи с этим будущую политику Федеральной резервной системы США, которая ранее заявила о готовности начать повышать процентную ставку, однако затем вернула американские рынки в состояние текущей неопределенности.
Все вышеизложенные факторы и процессы имеют непосредственное отношение к так называемым emerging markets, к числу которых международные финансовые институты относят и Россию.
Во-первых, нынешний август уже стал рекордным в плане притока средств в фонды государственных ценных бумаг указанных рынков, поскольку инвесторы перешли к выводу своих средств с развитых рынков с их отрицательной доходностью и неопределенностью относительно будущей политики центробанков и Федрезерва США. И данная тенденция, очевидно, усилится в ближайшие месяцы.
Во-вторых, следует ожидать усиления давления бизнес-сообщества на национальные правительства и центральные институты Евросоюза с требованием выработать четкую финансовую стратегию, а также свести к минимуму влияние политических факторов спекулятивного свойства. А это, в свою очередь, может «открыть окно» для дискуссий относительно смягчения или отмены антироссийских санкций, наносящих европейской экономике конкретный финансово-экономический ущерб.
В-третьих, согласно имеющейся информации, в ближайшее время можно ожидать усиления финансово-экономического дисбаланса в рядах самого ЕС. Это будет иметь следствием нарастание политических противоречий как по линии противостояния Германия – Италия, так и в плане формирования блока «проблемных государств» с требованием предоставить национальным правительствам и финансовым институтам больше полномочий в проведении кредитно-денежной политики.
Одновременно можно прогнозировать дальнейший рост евроскептических и националистических настроений в странах – членах Европейского союза, в том числе в Германии и Франции с прицелом на предстоящие в этих странах в 2017 году всеобщие выборы. Кроме того, о подготовке референдума о членстве страны в ЕС уже объявила в Нидерландах Партия свободы. Его инициаторы намерены провести голосование еще до намеченных на марте 2017 года парламентских выборов.
Пётр Искендеров, старший научный сотрудник
Института славяноведения РАН, кандидат исторических наук