Рецензия на фильм "Событие"

В преддверии 25-летия августовского путча ГКЧП журналист Ольга Комок рассказывает о фильме "Событие" режиссера Сергея Лозницы. Двадцатипятилетие августовского путча ГКЧП едва ли будут широко отмечать в России: чем дальше вглубь истории уходит неудачная попытка силовиков устроить государственный переворот, тем менее однозначно воспринимаются эти "дни рождения российской демократии", с тем меньшей охотой нынешние власти вспоминают об истоках собственного могущества. В Петербурге, однако, забыть о них не дадут: 19–21 августа в "Англетере" состоятся спецпоказы документального фильма знаменитого украинского режиссера Сергея Лозницы "Событие", составленного из ленинградской кинохроники 1991 года. Вот Анатолий Собчак почти вбегает в здание Ленинградского телецентра, перед ним еще быстрее движется узкая спина, кто–то окликает торопящегося: "Володя, Володя!" Нынешний президент России не оборачивается, мы видим его в следующем кадре: он уезжает вместе с Собчаком на белой "Волге" в сторону Ленсовета. Больше на экране рядом с мэром его не видно, зато видно много других, куда более драгоценных лиц. Лента Сергея Лозницы уникальна. Невероятно уже то, что штатные операторы госстудии "Лендокфильм" 19 августа 1991 года получили камеры, пленку и отправились "в народ", сняв за 3 дня многие часы материала. Поразительно, но пленки были проявлены и сохранились до сих пор. Режиссер признавался, что, монтируя фильм, прежде всего хотел сохранить и обнародовать бесценный материал, а уж потом придать ему структуру и смысл. Так и получилось: смотреть на до боли знакомые (но такие обшарпанные) улицы и площади, выискивать в толпе знакомых (наверное, каждый петербуржец увидит здесь своих), разглядывать крупные планы демонстрантов можно бесконечно. Толпы на Исаакиевской и Дворцовой очень персонализированы, операторы снимали не массы, а людей, которые к тому же едва ли не впервые в своей советской жизни объединились ради общей цели по собственной воле, а не по разнарядке сверху. Их внимательные, недоверчивые или уверенные в своей силе, настороженные или восторженные лица составляют главную ценность фильма. Впрочем, события в нем тоже даны в якобы беспристрастной хронологической последовательности — от строительства баррикад на подступах к Мариинскому дворцу через митинг на Дворцовой и опечатывание кабинетов Смольного до знаменитого собчаковского "Спасибо за поддержку, а теперь — вперед" и опустевшей Исаакиевской в финале. Отстраненность Лозницы–документалиста, за которую его не только хвалят, но и поругивают, не стоит принимать за чистую монету. Видеохроника виртуозно "прошита" аудиоматериалами, собранными из самых разных источников. Лишь некоторые речи совпадают с видео: выступления Собчака, Дмитрия Лихачева, Марии Берггольц (сестры поэтессы), полдюжины фраз "из народа". Наложенные на хронику фрагменты выступлений гэкачепистов, Ельцина, радиопрограмм "Свободы", стихов, песен Цоя, Высоцкого и прочая, и прочая складываются в красноречивое авторское повествование о свободе, которая далась как по мановению волшебной палочки. О поэтическом, а не политическом восприятии путча. Об инфантильной лояльности ленинградцев новому руководству еще не созданного государства РФ. Об актуальных до сих пор народных фобиях (антиамериканизм) и опасениях демократов (народная ностальгия по великой империи). В конечном итоге об иллюзиях: флаг, название страны, даже имя города изменились в результате тех событий, но изменилось ли что–нибудь еще? Прекраснодушная уверенность митингующих в том, что вот сейчас, в августе 1991–го, российский народ обрел свободу раз и навсегда, ставится под вопрос не в кадре, а за ним. И не столько режиссером, сколько зрителем фильма. Вот и слоган ленты звучит не в утвердительной, а в вопросительной форме, кажется, единственно возможной спустя 25 лет после документированных на экране событий: "Три дня, которые потрясли мир, или Много шума из ничего?"