Интервью /  Владимир Комоедов

ГЛАВА КОМИТЕТА ГОСДУМЫ ПО ОБОРОНЕ

Глава комитета Госдумы по обороне, экс-командующий Черноморским флотом Владимир Комоедов в интервью RNS рассказал о перспективных разработках российского ВПК и оценил риски обмена ядерными ударами между Россией и США.

— Возможно ли секвестирование оборонных расходов, в том числе средств на реализацию госпрограммы вооружений и оборонный заказ?

— Сокращать финансирование гособоронзаказа можно. Дурное дело нехитрое. Но кто потом ответит за последствия? Ошибки и просчеты в сфере оборонной политики — самые опасные ошибки! За них расплачиваются кровью, в том числе ни в чем не повинных людей. Я не бухгалтер и не экономист, а политик, отвечающий за вопросы безопасности страны, и я считаю, что международная обстановка сегодня не позволяет сокращать расходы на вооружение. Очевидно, что конец XX века и начало XXI — это сплошная череда военно-политических конфликтов, в которых сила остается главным аргументом. Часть крупных игроков продолжает проецировать ее по старинке, прямолинейно. Они банально давят своих оппонентов мощью и считают, что все остальные занимаются тем же самым. Они видят в действиях нашего президента простую агрессию, а не проявление внутренней силы, которая позволяет вести государство в это непростое время.

Увы, не многие политики XXI века понимают, что в наше время пора применять силу по-другому. Так, как это принято во многих восточных единоборствах, где сильный останавливает насилие, где сила — это гарантия сохранения мира. Именно таких принципов придерживается Владимир Путин, воспитанный на философии восточных единоборств, на традициях силы, которая проявляется через сохранение баланса.

— В последние два-три года часто говорят о возврате к временам «холодной войны». Каковы перспективы перерастания ее в вооруженное столкновение РФ и США, РФ и НАТО?

— Перспективы такие, что даже думать о них не хочется. Между США, НАТО и Россией не может быть другого конфликта, кроме как ядерного. Риск перерастания любого локального столкновения в обмен ядерными ударами здесь крайне высок. За Россию могу сказать точно: наш бронепоезд стоит на запасном пути, мы можем только ответить на агрессию. А вот американцы один раз уже решились на применение ядерного оружия. Все мы помним Хиросиму и Нагасаки. Единственный президент, который применил по человеку ядерное оружие, — это был президент Соединенных Штатов Америки Гарри Трумэн. Хочу надеяться, что не найдется больше таких негодяев, которые смогли бы первыми нажать ядерную кнопку.

Второго Трумэна на нашей Земле быть не должно. Чтобы не было перехода от холодной фазы к горячей, пора вернуться к осмыслению уроков прошлого. Во времена Карибского кризиса мы уже стояли на грани ядерной катастрофы, сложная ситуация была в начале 1980-х, когда американцы развернули свои новейшие ракеты МХ в Европе. Тогда политическая воля совпала с чаяниями народа. Люди в своем подавляющем большинстве не хотели и не хотят войны. И вожди должны слышать свой электорат, иначе они быстро превращаются в императоров, а империи, увы, всегда плохо заканчивают.

— Как долго может продлиться период охлаждения в отношениях России и Запада?

— Некоторыми политическими руководителями сейчас руководят эмоции! На мой взгляд, нет никаких объективных оснований понижать температуру наших отношений. Эмоции можно побороть. Их нужно побороть, потому что руководители несут ответственность за свои народы и должны думать об их благе. Надеюсь, что при смене определенных руководителей здравый смысл возобладает. Очень забавно следить за предвыборной полемикой, развернувшейся в США. Не сомневаюсь, что на смену «ледниковому периоду» придет эпоха «глобального потепления». Мы знаем теорию «политического маятника». А наши недруги должны внимательно перечитать русскую классику, например, Булгакова… Для них «Аннушка уже разлила масло».

— НАТО на саммите в Варшаве вновь заявило о российской военной угрозе и приняло решение о размещении четырех новых частей в странах Балтии и Польше. Строятся базы ПРО в Польше и Румынии. Увеличилось количество учений НАТО вблизи российских границ. Насколько опасны все эти приготовления для России? Как можно парировать эти угрозы?

— А стоит ли их парировать? Я думаю, не стоит. Они не такие страшные, как кажутся на первый взгляд. Если начать парировать каждый выпад, то начнется гонка вооружений, которая не пойдет на пользу ни одной стороне. Надо просто поменять подходы и прекратить уговаривать сторонников продвижения НАТО на Восток не делать этого. Они слабовменяемы. Пора доступно объяснить им, что если посмеют посягнуть на интересы России, то их ждет сокрушительный ответный удар. Американцы привыкли выстраивать политику так, что за их агрессию, как правило, отвечают другие. Надо им напомнить, что у нас есть средства для нанесения ответных ударов в любой точке мира, а территория самих США защищена не так хорошо, как они думают.

— Стоит ли вопрос о разворачивании в Крыму и Калининграде ракет «Искандер» с ядерными зарядами, бомбардировщиков Ту-22М3?

— И Крым, и Калининград сегодня, по сути, анклавы, их уязвимость выше, чем у других территорий России. Поэтому, несмотря на малую территорию, эти субъекты должны быть серьезно укреплены и вооружены. Какими конкретно видами вооружений — это зона принятия решений Министерства обороны и Совета безопасности. Мировая общественность должна быть уверена, что ни в Калининградской области, ни в Крыму силовые операции невозможны, так как это просто опасно для тех, кто решит применить силу.

— НАТО не отказывается от планов расширения альянса за счет вступления в него новых членов, в том числе Грузии, Украины. Насколько опасна эта угроза для РФ? Возможно ли развертывание на Украине войск НАТО и баз ПРО США?

— Угроза прямая, на территории бывшего Советского Союза — в Прибалтике — натовские войска уже закрепились. А на территории Варшавского договора сооружается европейский пояс ПРО. Это угроза, и адресована она только нам и никому другому. Однако если судить по тому, о чем говорилось на недавнем саммите НАТО в Варшаве, то создания баз на Украине и в Грузии в ближайших планах НАТО нет. Прогнозировать сегодня, появятся ли они там когда-нибудь, — занятие неблагодарное, в этом уравнении слишком много неизвестных.

— Чем Россия может ответить?

— Военно-политическим союзом с Востоком. Восток большой, и у нас развиваются отношения со многими государствами региона, восточный вектор является не менее, а, возможно, даже более важным, чем западный. Если наши военные усилия будут объединены, то перевес, конечно, будет не на стороне НАТО. Архитектура безопасности в Средней Азии, в Юго-Восточной Азии и на Ближнем Востоке сейчас меняется, создаются новые блоки и объединения. Россия один из основных игроков в ШОС (Шанхайской организации сотрудничества), ЕврАзЭС (Евразийском экономическом сообществе). Развивается партнерство в рамках Таможенного союза и ОДКБ (Организации договора о коллективной безопасности). Мы регулярно проводим совместные учения с Китаем и Индией. Наша работа в Сирии, операция против ИГИЛ, то, что мы не позволили разгромить и разграбить эту страну, — это наш ответ странам НАТО на Ближнем Востоке. Натовцам, которые развязали этот конфликт, а теперь пытаются показать себя миротворцами.

— В последнее время ряд западных политиков все чаще говорят о необходимости возобновления диалога с Россией, в том числе в рамках Совета Россия — НАТО. Возможен ли этот диалог?

— Подводя сегодня черту, могу сказать только одно: лукавство. Они всегда лукавили и продолжают лукавить в отношениях с Россией, и приходится это учитывать. Но прерывать контакты нельзя. Еще до крымских событий я возглавлял нашу парламентскую делегацию в парламентской ассамблее НАТО, мы с ними регулярно встречались, заседали, выступали и влияли в какой-то степени. У нас был очень интересный и продуктивный опыт работы с НАТО, когда в 2008–2011 годах послом России при НАТО был Дмитрий Рогозин. Он ухитрялся, так сказать, и «Тополя» сажать, и в открытое политическое противостояние входить, и уровень контактов с натовским генералитетом сохранять при этом. Это парадокс, но чем выше уровень проблем, тем больше должно быть контактов. Нет другого пути, кроме пути переговоров, надо настаивать на возвращении к большим политическим консультациям. Среди стран НАТО у России много соратников, блок хоть и проамериканский, но в нем разные страны с разными интересами. Со многими членами НАТО у России рабочие отношения. Например, с Францией, которая традиционно является партнером России, несмотря на существующие проблемы.

— Ситуация с непоставленными десантными кораблями «Мистраль» закрыла перспективу военно-технического сотрудничества с Западом и получения оттуда передовых технологий?

— Не стоит по ситуации с «Мистралями» делать выводы о состоянии военно-технического сотрудничества России с Западом. Это был чисто политический контракт, подписанный в период руководства Францией Николя Саркози и преследовавший чисто политические цели. Большинство военных экспертов, в том числе и я, изначально говорили, что «Мистрали» нам не нужны. Французы классифицировали этот тип корабля как инструмент глобальной проекции силы. Но на трех российских флотах из четырех вертолетоносцы такого класса не нужны: на Северном и Балтийском применение «Мистралей» было под большим вопросам, потому что изначально вертолетоносцы проектировались под теплые южные моря, а на Черном море, которое называют еще Русским озером, такой корабль попросту не нужен.

Военно-техническое сотрудничество с Западом возможно, возможны и новые контракты, в том числе кооперация с французами по тем же «Мистралям», которые сейчас нужно дооборудовать для того, чтобы они встали в строй египетских ВМС. Сегодня Россия очень неплохо себя чувствует на международном рынке вооружений и военной техники. В прошлом году мы поставили военную продукцию в 58 стран на $14,5 млрд, контрактов заключили еще на $26 млрд, а всего в нашем портфеле заказов на $56 млрд. Такие результаты были бы невозможны, если бы мы не разрабатывали новые технологии и не конкурировали, в том числе с французами, на оружейных рынках.

— Вы приглашали французского политика Марин Ле Пен на празднования Дня ВМФ в Севастополь. Приняла ли она это приглашение?

— Мы получили ответ, что госпожа Ле Пен будет рада посетить Крым и Севастополь, однако трагические события во Франции — теракт в Ницце, захват заложников в церкви — и сложная внутриполитическая обстановка требуют ее присутствия на родине. Сейчас ведем переговоры, чтобы совместить наши рабочие графики. Мне нравится в Ле Пен то, что она, как и я, патриот своей страны, она понимает, что справиться с терроризмом и внешними угрозами безопасности Франции помогут лишь комплексные меры. Понимает и желает своей стране мира и процветания. Важно, чтобы наши контакты с Ле Пен стали частью общих усилий России, направленных на восстановление отношений с Францией и другими членами Евросоюза. Важно, что в день ВМФ Севастополь посетила делегация французских парламентариев во главе с Тьерри Марьяни, которая снова подняла тему снятия санкций и укрепления взаимного доверия, почтила память павших на французском воинском кладбище, дала высокую оценку боеготовности Крыма. Недаром в МИДе, комментируя приглашение, которое я направил госпоже Ле Пен, заявили, что приветствуют любые контакты, позволяющие представителям западной общественности познакомиться с положением дел в Крыму.

— Операция российских ВКС в Сирии продолжается почти уже год. Конечная цель — ликвидация международных террористических организаций в Сирии — пока не достигнута. Стоит ли увеличить российскую группировку в этой стране и нарастить удары по террористам? Сколько еще может продлиться эта операция? Когда Россия сможет вывести свои вооруженные силы из Сирии?

— К сожалению, мы недовоевали в Сирии. Недовоевали прежде всего из-за слабости вооруженных сил Сирии. Условия для того, чтобы навести порядок, восстановить статус-кво на всей своей территории, по границе с Ираком, с Турцией, мы создали, но у них не хватило сил, чтобы этим воспользоваться. Сегодня мы вывели основной контингент и вводить дополнительно российские войска туда не надо. Наши советники, которые есть при сирийской армии, думаю, будут принимать меры к тому, чтобы повышать боеспособность этой армии, и помогут ей одержать победу.

Что касается полного вывода наших частей из Сирии, то это непростой вопрос. Порт Тартус как пункт снабжения и базирования наших военно-морских сил в Средиземном море был и будет востребован. Миротворческие усилия России дают плоды: по данным Центра примирения, к перемирию уже присоединились более 300 населенных пунктов. Но операция далеко не закончена, и мы Сирию не бросим. Россия только тогда выведет войска из Сирии, когда мы будем уверены, что миру на Ближнем Востоке ничто не угрожает.

— В последнее время руководство Турции демонстрировало непоследовательную, а порой и враждебную политику в отношении России. Какова должна быть позиция России в отношении этой страны, учитывая наше соседство на Черном море? Возможно ли долгосрочное партнерство с Анкарой с учетом членства Турции в НАТО?

— Партнерство с Турцией по военной линии у нас давнее, мы начинали еще в 2001 году, когда стали участвовать в черноморской военно-морской группе оперативного взаимодействия «Блэксифор». Но сбитый турками самолет все обнулил, обнажились все проблемы российско-турецких отношений.

Восток — дело тонкое, и нам в отношениях с Востоком надо быть крайне прагматичными. Об этом еще в 1858 году сказал премьер-министр Великобритании Генри Джон Темпл Палмерстон: «У нас нет вечных союзников, и у нас нет постоянных врагов; вечны и постоянны наши интересы». Эти слова всегда любили патриотичные прагматики. Люблю их и я. Сегодня наши интересы с Турцией совпадают, и это нужно использовать. Надеюсь, что встреча Путина с Эрдоганом многое изменит и наше тесное партнерство с Турцией еще может состояться.

— Как вы оцениваете параметры программы строительства судов для ВМФ России? Насколько она сбалансирована? Нуждается ли в пересмотре и в дополнительном финансировании?

— Все мы видели, какое внимание верховный главнокомандующий уделяет флоту и его проблемам. В День ВМФ президент лично принимал парад в колыбели флота — в Петербурге. Может быть, пришло время на период реформирования флота создать отдельное ведомство, которое позволило бы проводить всю работу. Тем более что в истории нашей страны такой период уже был: в 1937 году было создано отдельное министерство — Наркомат ВМФ СССР, — которое затем всю войну под руководством наркома Николая Кузнецова занималось вопросами строительства советского флота. Чтобы военно-морская составляющая вооруженных сил развивалась сбалансировано, сегодня необходимо вернуть военно-морской флот со всеми флотами и флотилиями отцу и матери — главкому ВМФ Российской Федерации. И возложить на него всю тяжесть по строительству этого специфического вида вооруженных сил. Сейчас флот находится под руководством других сил, которые часто управляют им некомпетентно, что приводит к потерям, в том числе кадровым.

— Ранее замглавы Минобороны РФ Юрий Борисов сообщал, что контракт на строительство нового авианосца ВМФ РФ может быть заключен к концу 2025 года. Сообщалось также, что военное ведомство рассматривает три проекта авианосца. Каким, на ваш взгляд, будет этот перспективный корабль? Какие характеристики будет иметь? Нужны ли вообще России авианосцы? Может, целесообразнее эти большие средства направить на строительство более нужных кораблей?

— Нет сомнений, что самое грозное оружие на море — это сочетание авиации и корабельных сил различного назначения, подводных лодок и надводных кораблей. У американцев, которые защищены двумя океанами, 11 атомных авианосцев. У России так географически сложилось, что авианосцы толком даже негде содержать: единственный выход в открытый океан у нас с Камчатки, но оттуда до европейского театра месяцы пути. Поэтому мы вынуждены держать авианосцы в северных морях, чего ни одна страна в мире не делает, никто не поднимал свои авианосцы так высоко по широте, как мы. Условия базирования там архискверные. Однако хотя мы еще остаемся, так сказать, начинающей авианесущей державой, но опыт использования авианосцев у нас есть: «Минска» с самолетами вертикального взлета, вертолетоносцев «Москва» и «Ленинград», «Кузнецова», которого мы отправляли и будем отправлять к берегам Сирии. Строительство и содержание авианосцев обходится очень дорого. Как говорится, если хочешь разорить небольшую страну, подари ей крейсер. А авианесущий крейсер в состоянии подорвать финансовые основы даже развитого государства. Но уходить от этой темы Россия, как великая морская держава, не имеет права. Надо семь раз подумать, чтобы один раз построить.

— ВМФ России испытывают большую потребность в новых десантных кораблях. Основная часть таких судов на всех четырех флотах изготовлена 30–40 лет назад. Но в ближайших планах ВМФ РФ пока нет заказов на такие суда. Целесообразно выделить на эти проекты дополнительные средства?

— Согласен, потребность испытываем, но и строить продолжаем. В июне в Балтийск прибыл на испытания новый большой десантный корабль «Иван Грен», это дальнейшее развитие БДК проекта 1171. На калининградском заводе «Янтарь» сейчас строится очередной корабль этой серии БДК «Петр Моргунов». Россия продолжит работать в этом направлении, в войне против международного терроризма десантные корабли играют одну из ключевых ролей. Они обеспечивают бесперебойную доставку в регион российской техники и боеприпасов. В мою бытность командующим Черноморским флотом нам пришлось организовывать десантную операцию по переброске наших сил в зону балканского конфликта. Многие забыли, что России тогда закрыли воздушные коридоры и если бы не десантные корабли, то еще неизвестно, как сложилась бы тогда судьба европейского очага напряженности. Актуальность создания современных высокотехнологичных, мобильных десантных кораблей различных классов — это вопрос безопасности России и мобильности наших вооруженных сил. Создание мощных десантных группировок на всех флотах — задача номер один для России.

— Идет работа по формированию облика новой многоцелевой подлодки пятого поколения «Хаски». Чем новый проект будет отличаться от проекта 885 «Ясень»? Что изменится в характеристиках подлодки? Какое новое вооружение она получит?

— Эти подлодки, как ожидается, появятся на вооружении примерно к 2030 году и заменят при выполнении боевых задач сразу два типа российских подводных крейсеров — стратегические «Борей» и тактические «Ясень». Решение стало возможным благодаря единой базовой платформе, на основе которой будут делать сразу две версии корабля, в которых будут применены все новейшие технологии и разработки в области вооружений и военной техники. Ключевое различие между ними будет заключаться во врезке в корпус субмарин различных отсеков с ракетным вооружением. Наряду с гиперзвуковым комплексом «Циркон» подлодки будет вооружены новой морской баллистической ракетой.

— Центр имени Макеева начал разработку баллистической ракеты для подводных лодок. Означает ли это, что в ядерном арсенала ВМФ в перспективе ракеты «Булава» разработки МИТ будут заменены на жидкостные ракеты разработки ГРЦ имени Макеева? Или это нецелесообразно делать?

— Твердотопливные ракеты гораздо безопаснее в эксплуатации, поэтому лично я выступаю за этот тип ракет. Не сомневаюсь, что если Макеевский центр за что-то взялся, то он сделает ракету, которая в своем классе будет самой мощной и самой лучшей в мире.